Когда-нибудь никогда - Анастасия Зарецкая

Но решение встретиться с Матвеем увиделось мне в этой ситуации как единственно верное. Я вдруг четко осознала: если я убегу сейчас, хорошо точно никогда не наступит. Да, отец и Милана, возможно, смогут доказать, что к покушениям в моем родном городе я не причастна, но ведь были еще и убийства здесь. Ярик раскроет наш маленький секрет – где я была в ночь нападения на Эмму, но ему не поверят. Даже не станут тратить душу, чтобы проверить, правду ли он говорит. Софа убедит, что Яр лишь пытается меня прикрыть. А что касается первого нападения… Земные люди в магических делах никогда не выступают в качестве свидетелей. Ведь их так легко в чем-либо убедить.

А так у меня хотя бы есть шанс.

Шанс наказать виновного в смертях несчастных девушек, что оказались на пути к его цели. Какой?..

Или, скажем так, мне хотелось верить, что шанс у меня есть. Хотя я прекрасно понимала, что Матвей кратно сильнее меня даже несмотря на то, что магической душой не обладает.

Не смогу победить, так хотя бы попытаюсь выяснить, каким же все-таки способом он извлекал души. И, главное, с какой целью это делал. Никогда не отличалась повышенным любопытством, но, пожалуй, ответы на эти вопросы заслуживают определенного риска.

Глупая…

Отец ведь просил меня оставаться на месте. И Яр.

Да и, впрочем, я сама не собиралась во все это вмешиваться еще в самом начале. Потом перемкнуло. Захотелось поиграть в благородство. Почувствовать себя значимой. Сотни магов не смогли ничего предпринять, зато сможет Яна. И откуда такая вера в собственные силы?

Интересно, а мама знает? Наличие пропущенных вызовов от нее я не проверяла.

И если да, что она думает по этому поводу? Быть может, даже вспомнила номер отца, когда не смогла до меня дозвониться?..

На крыше я некоторое время постояла возле люка. Он в самом деле был открыт, и пробраться на крышу не составило никакого труда. Нужно будет захлопнуть, когда уйдем. Если уйдем… Опасно ведь. Мало ли, что может взбрести в голову детям, если я, в свои восемнадцать, так необдуманно себя веду.

А потом, когда стоять возле люка надоело, я приблизилась к краю. Пол крыши, если такое выражение в самом деле существует, был застлан резиной, о которую даже я пару раз умудрилась споткнуться. На краях возвышались невысокие бортики, достающие мне примерно до верхней части бедра. Ширина у них была именно такая, какая требуется для непринужденной прогулки, и я еще раз напомнила себе: закрыть люк при возвращении.

Я успела еще немного прогуляться по крыше, на всякий случай держась метрах в трех от края – все-таки кружилась голова…

После, в один момент осознав, что, несмотря ни на что, я ужасно устала, я села прямо на заснеженную резину, надеясь, что ничего себе не отморожу.

Просидела минуты полторы, не больше. Пока в открытом люке не появилась голова.

Матвей.

Я подскочила с места. Он улыбнулся.

На Матвее было классическое черное пальто, делающее плечи более широкими. Голову не прикрывала шапка. В разноцветных глазах застыла уставшая насмешка.

Мне вдруг стало интересно, сколько же ему на самом деле. Даже возраст этого человека был для меня неуловим.

Интересно стало, – а страшно нет. Несмотря даже на то, что главную его тайну я все же разгадала.

Это он. Это он во всем виноват.

Только целиком оказавшись на крыше (и захлопнув люк, единственный шанс на бегство), Матвей заметил:

– Рад снова встретиться с вами, Яна. Вы могли не вставать. – И продолжил как ни в чем не бывало: – Мне нравится, к примеру, традиция чайных церемоний, когда собеседники садятся на шелковые салфетки, смотрят друг на друга через отходящий от фарфоровых чашек пар и ведут долгие беседы о великом. Насколько помню, такая традиция обитает на Востоке.

– Вы планируете вести долгие беседы? – уточнила я, настороженно наблюдая за ним. Так. Защита от магического воздействия. Только какой в этом смысл, если передо мной простой человек…

– О, конечно, – Матвей кивнул – в темных волосах скользнул блик. – Вы ведь не просто так пришли сюда. В реальной жизни не существует долга ради долга, ведущего ко благу, как завещал нам старик Кант. Все происходит ради чего-то. Любви, славы, денег… Ответов. Моя любовь вам не нужна, славы вы избегаете, а денег я вам предложить не могу – сам последнюю неделю питаюсь, чем придется, – он развел руки в сторону. – Это значит, что вам нужны ответы, душа моя.

– А справедливость… как же? – напомнила я.

Матвей рассмеялся, будто в жизни не слышал шутки смешнее. Кажется, в справедливость он все же не верил.

– Я окончил филологический факультет, милая Яна, – Матвей приблизился к бортикам – ему они едва достигали середины бедер, но близость неба Матвея не пугала. – Пять с половиной лет назад, чтобы вы понимали. Ни черта из того, что там изучалось, я не помню, но вот любовь к русскому языку сохранил. В нем так много слов – и у каждого свой, неповторимый оттенок. Вот, например, похожие вопросы – «почему?» и «зачем?». Спешу вас огорчить, я с презрением отношусь к иностранным языкам и ни одного не знаю, пусть и пытался когда-то изучать, и все же мне известно доподлинно, что в неких языках, обойдемся без конкретики, и «почему», и «зачем» заменяются одним-единственным словом. Но как же так? Только вслушайтесь, милая Яна. Впрочем, я уверен, что вы и сами уже все поняли. «Почему» ищет причину – то, с чего все началось. «Зачем» нужна цель – что именно этим можно достигнуть. Два разных конца.

Матвей развернулся и посмотрел на меня:

– С какого из вопросов вы предпочли бы начать, Яна?

Это была игра, а я в ней – лишь пешкой, в то время как Матвей так сильно напоминал ферзя.

– С цели, – ответила все же я.

Матвей покачал головой, недовольный моим ответом.

– Нужно уметь анализировать прошлое. Прошлое диктует поступки, которые мы совершаем сейчас и совершим впредь. Впрочем, не мне вам это объяснять, Яна. Люди, идущие за целью, слепы… Но и черных ведьм это тоже касается.

– Вы человек, – не то спрашивала, не то утверждала я.

– Я человек, – согласился Матвей.

– Откуда вы узнали про магию?

В этот раз на лице Матвея засветилась улыбка:

– Этот вопрос никакого отношения к «зачем» не имеет. Что же, начнем с «почему», Яна? – не дожидаясь моей реакции, Матвей продолжил: – Считайте, вы меня уговорили. Про магию я узнал от матери. Моя мать была черной ведьмой, как и вы, но ее имя, клянусь, вам ни о чем не сообщит – мы жили в провинциальном городишке, если не сказать, деревне. Ведьмой она была посредственной, честно признаться… Впрочем, ей уже все равно на мое мнение, ее не стало, когда мне исполнилось двадцать – простая авария, но это к делу не относится. Итак, моя мама была посредственной, но изворотливой и общительной ведьмой, – Матвей обернулся и посмотрел на меня. – А я родился человеком. Вы и сами знаете, почему так происходит, душа моя.