Ариец. Книга пятая. Власть любви - Александр Прозоров

– Слишком расплывчато.

– Я полагаю управиться со всем этим к осени.

– Назови дату! – приободрил ее повелитель оборотней.

– Крайний срок – Покров, – решилась девушка.

– Как лед встанет, пришли зеркало в Вычегду, – ответил Любый. – Потомки небесных духов встретят твоего гонца и укажут ему путь.

С этими словами оборотень сбросил плащ и прыгнул со стены вниз, переворачиваясь в воздухе. На свежий снег приземлился уже волк. На миг замер, вцепившись в землю четырьмя сильными лапами, а затем сорвался с места, серым штрихом прорезая чистый белый простор.

– Зеркало, зеркало, – пробормотала светлая богиня. – Об этом я не подумала. Вроде бы у Трояна имелось свободное. Попробую выпросить. Или сперва у Макоши по чердакам и кладовкам пошарить? Она дама запасливая…

Великая Купава подняла свой плащ, хорошенько встряхнула, накинула на плечи и стала спускаться со стены.

– Вот зараза! По виду нормальный человек, а одежда после него все едино пахнет псиной!

* * *

Чтобы славянские реки схватились прочным ледяным панцирем, понадобилось еще около месяца – настоящие, трескучие морозы после Покрова изрядно запоздали, позволив дважды сойти выпадающему снегу. Однако могучий Карачун все же взял верх в этой схватке и наложил на густые бескрайние леса и воды свою ледяную руку. Под просветлевшим небом наконец-то затрещали от холода деревья, замерли воды, заискрился праздничными искорками пушистый иней.

Вскоре после этого из ворот белой и тихой Вычегды, пускающей к небу несколько толстых и сизых дымных струй, вышла женщина в собольей шубе, в шапке из лохматой куницы и в заячьих рукавицах. Хрустя снегом, спустилась к проруби, но к краю подходить не стала, обогнула стороной, остановившись посреди русла. Следом за нею, осторожно ступая и придерживая за веревку просторные розвальни, вышел на лед мужчина в лисьем треухе, медвежьем тулупе и в больших, еще не стоптанных валенках.

– Здесь, – решила женщина и развернулась, подошла вплотную к спутнику. – Ссор там не ищи, Весар. Постарайся быть тихим и скромным. Если что, требуй Любого и призывай меня. Береги себя, любимый.

Светлана зарылась лицом в меха, нащупала губами губы своего верного воина, отошла в сторону. Вологодский воевода развернул сани вдоль берега, приподнял полог, прячущий под собой большой серебряный овал, положил обратно, накрыл сверху рогожей. Развернул веревку с привязанными к ней двумя поперечными палками, вздохнул, помахал рукой светлой богине и уселся в розвальни, хозяйственно положив левую руку на край укутанного зеркала. Торжественно замер.

Посидел.

Еще посидел.

Покрутил головой, посмотрел на свою богиню. Та пожала плечами:

– Не знаю. Вроде все сделали правильно, как просили оборотни.

– Думаю, лесовики обманули тебя, великая. Решили над тобой посмеяться. Им нет веры…

И тут от стремительного порыва ветра над руслом взметнулся снег. Взметнулся и опал, а рядом с санями невесть откуда возникли четыре могучих оленя с красивыми ветвистыми рогами. Высоко поднимая ноги, они подошли к веревке, взяли в пасть привязанные к ней палки. Неспешным шагом потянули розвальни вперед. А потом вдруг сорвались с места и во весь опор умчались вверх по реке.

Светлана облегченно перевела дух. Немного постояла, глядя вслед исчезнувшему Весару, чему-то махнула рукой и пошла к крепости.

* * *

Холм возле болота уже давно не походил на тот тихий лесистый взгорок, на котором несколько лет назад остановился на зимовку посланец небесных духов. С тех пор густой и непроходимый сосновый бор начисто исчез, уступив место городу. Да, это был город из многих сотен юрт и десятков землянок, город без стен, мастерских и складов. И тем не менее это был город. Здесь не выращивали ничего своего, не ловили, не рубили и не копали. Все, необходимое здешним обитателям, лесовики привозили издалека – от дров до еды и от шкур до рогов. Единственное, чем отвечало селение окружающему миру, так это здоровьем, защитой и прикосновением к небесам. Сюда приходили или привозили заболевших близких лесовики всех родов, здесь Любый инициировал детей небесных духов, даруя им умение перекидываться в своих предков, в родовых зверей, отсюда уходили в походы звериные армии лесовиков, дабы защитить стоянки своих сородичей от нападения врага или покарать обидчиков.

Здесь царил дух единства и братства, и потому у берега болота горели общие жаркие очаги, на которых жарилась общая добыча. Туши лосей, оленей или кабанов, привозимые не кому-то одному из храбрых воинов, а всему городу избранника небесных духов.

Там, на склоне холма, чуть выше очагов и возле входа в свою землянку, Любый и приказал водрузить зеркало, направив его полированную поверхность в сторону обширной снежной равнины, истинную суть которой выдавали лишь кустики рогоза, торчащие то тут, то там на редких кочках.

Любый не делал никаких объявлений, никого не звал, однако дети небесных духов словно ощутили, осознали наступление чего-то особенного и стали потихоньку собираться к очагам и на лед за ними. Когда лесовиков столпилось уже больше трех сотен, посланец небесных духов вышел к ним, одетый ради такого случая в лисью малицу – одежду теплую и удобную, однако слишком долго снимаемую, если вдруг возникнет нужда срочно перекинуться в волка.

– Слушайте меня, дети лесов! Я призываю вас на великий совет, ибо сегодня вы услышите весть, каковая перевернет наш мир и нашу судьбу! – наконец провозгласил он. – Посему я взываю к вашей мудрости и уравновешенности! От вашего сегодняшнего ответа зависит судьба всего нашего народа!

После таких слов толпа стала вырастать с невероятной стремительностью и очень скоро удвоилась, если и вовсе не утроилась.

– Так слушайте же меня, дети лесов, и будьте мудры! Нас навестит очень важный гость!

Повелитель оборотней повернул лицо к зеркалу, и оно тут же дрогнуло, выгнулось, покрылось радужными разводами и выпустило из себя молодую женщину, укутанную в соболей и горностаев. Гостья прошла немного вперед. Замерла, осматривая притихших лесовиков, вскинула острый подбородок и заговорила:

– Да придет покой и достаток в семьи лесного народа! Пусть ваши дома станут полной чашей, пусть их наполнит детский смех и любовь, и пусть все будут сыты и счастливы! С вами говорю я, великая Купава, богиня из рода всемогущего Сварога! Между нами лежит много веков вражды и непонимания! Мы много лет ведем жестокую войну! Это было больно и тяжело. Мы пролили целые реки крови и похоронили многих друзей! И еще многие поколения наших детей и внуков станут вспоминать доблесть отцов и восхищаться их подвигами. Это было время великих битв. Но это время прошло. Я пришла сказать вам, дети небесных духов, что наша война завершена. Вы победили!

Над толпою лесовиков повисла тишина. Похоже, мужчины были готовы услышать все, что угодно, но только не это. Ничего даже близко похожего…

– Вы победили, дети лесов! – вскинув руки перед собой, сделала шаг вперед богиня любви и согласия. – Отныне вы сможете входить в славянские города и вести там торг наравне со славным народом, выменивая себе соль, бронзу и железо! Отныне никто не станет гнать вас с наших рек, а вам не придется больше сторожить лесные тропинки. Отныне идолы ваших духов и истуканы Любого будут стоять в наших святилищах рядом с истуканами сварожичей! И дети всемогущего Сварога станут отвечать дружбой любому из вас, кто только этого пожелает! Я тоже с радостью помогу любому лесовику, который истоскуется по настоящей любви или захочет укрепить свою семью! Отныне больше никогда и никто из детей лесов не станет рабом! Ибо мы вместе пойдем на юг и уничтожим проклятый Аркаим, разорим все города скифов и порушим их шахты, освободим рабов и изгоним надсмотрщиков! Охотиться на детей лесов станет некому!