Дары ненависти - Яна Горшкова

– Хорошая работа. Только не забывайте об основополагающем правиле любого сыска…

Эсмонд сделал паузу, на глаз оценил степень внимательности собеседника и остался удовлетворенным. Агент Гор прямо-таки алкал истины из уст Благословенного.

– Человеку свойственно оставлять следы везде, где он пройдет, это – во-первых, а во-вторых, всегда найдется тот, кто что-то видел. Мельком, ненароком, случайно. Ищите свидетелей, ищите следы и будьте усердны. Тогда и только тогда старания ваши окупятся сторицей. Вы свободны.

Агент закрыл рот, встал, молча поклонился и вышел прочь. Чуть не столкнувшись в дверях с дамой Фед. С взволнованной, если не сказать хуже – насмерть перепуганной аннис Зерин Удаберри Фед. Одета небрежно, веки опухли, губы сжаты в тонкую линию – по всему видно, чародейка всю ночь глаз не сомкнула.

Обошлись также и без церемонного приветствия.

– Зерин, у вас что-то случилось?

– Да. Случилось. У меня пропала ролфи.

И, как выяснилось в последовавшем за этим удивительным признанием разговоре, у дамы Фед, а точнее, у одной из ее младших родственниц пропала не просто ролфи, а клейменная Локкой княжеская офицерша, прибывшая в Санниву с тайным поручением.

Тив Херевард прожил на свете десять веков. Вполне достаточно, чтобы мгновенно уловить взаимосвязь событий. Когда в столице одновременно пропадают ролфи и шуриа, шпионка Конри (а кем еще может оказаться женщина-офицер, по-вашему?) и графиня-заговорщица, то это не может быть случайностью ни при каком раскладе.

– Вы хотите сказать, что ваша родственница… пригласила ролфийку? – полюбопытствовал эсмонд, уже предвкушая, что сделает с высокородной дурой.

– Да, – честно призналась дама Фед.

Еще один очень нехороший знак – аннис не станет утаивать правду и выгораживать родню только в одном случае – если на кону безопасность Эсмонд-Круга.

– Кто же она?

– Леди Лайд Дагманд Эск.

И тут Херевард впервые за последнее столетие грубо выругался вслух при даме. Воистину, все неприятности, случающиеся под тремя лунами, происходят от женщин. А точнее – от глупых, ревнивых и злых баб.

Чем хуже, чем сложнее и страшнее развиваются события, тем сильнее разгорается в каждом шуриа донджета – пресловутая Жажда Жизни. Удивительный парадокс, который Джона считала неким побочным свойством Проклятия. Умиротворенные, счастливые и довольные жизнью Третьи более уязвимы, чем шуриа, приговоренные к казни, гонимые или даже истязаемые. Справедливости ради стоит заметить, что бурные радости и удовольствия тоже будят донджету. Но, согласитесь, ночь в вонючем трюме баржи, проведенную связанной по рукам и ногам, удовольствием назвать затруднительно. Впрочем, в жизни Джоны случались и более тяжелые моменты. Брандовы авантюры иногда оборачивались против него и тогда… Сколько раз они неделями прятались в каких-то жутких притонах, устраивали ночные побеги, а порой и развлекались столь рискованными способами, что у любого нормального человека волосы бы встали дыбом от одного только пересказа. Что ни говори, а Бранду бы нынешняя эскапада в компании с бешеной ролфийской офицершей пришлась бы по душе.

«Ты, как всегда, угадала, моя Джой. Мне уже весело», – мурлыкнул где-то в сонных глубинах Бранд.

Теплыми, такими, какими его руки никогда уже не будут, он обнял женщину и осторожно опустил в поток Лиридоны. И стала Джойана леди Алэйа слушать тихую песню реки, песню о том, как текут воды, как стелется над ними туман, как вливаются в русло мелкие ручейки и притоки, песню о половодьях и засухах, о птицах и зверье, живущем на ее берегах. Когда-то тут жили шуриа, которые могли не только слушать, но и подпевать своей кормилице и защитнице Лиридоне, теперь река готова была петь для одной лишь Джоны.

«Поговори со мной, Джоэйн».

«Не называй меня так!»

«Ладно, ладно, не буду, – на редкость миролюбиво заявил вдруг Эйккен. – Давай поговорим».

Дед-прадед снова обрел зримый облик, причем как наяву, так и в мыслях, чем несказанно Джону удивил. Она даже проснулась. Только глаз не стала открывать, чтобы иметь возможность наблюдать за беспокойной эрной Кэдвен через щелочки неплотно сомкнутых век.

«Чего смотришь? Ролфи-то ведь не зря мечется. Ее ищут колдуны-диллайн».

«Эсмонды?»

«Они с-с-самые, – с нескрываемой злобой молвил дух. – От них так просто не отвяжешься. Пока я чую только одного, но скоро налетят и все остальные».

И налетят, и не отвяжешься, согласилась графиня. Семнадцать лет назад во время своего недолгого заключения в тюрьме эсмондов она прекрасно усвоила одну простую истину – с магами диллайн шутки плохи. Попадаться в когти тива Хереварда Джоне не хотелось, еще меньше желала она дознаться истинной причины своего похищения. Сомнительно, чтобы Вилдайр Эмрис и Рэналд Конри затеяли такую сложную операцию из одного лишь праздного любопытства. А что, если им тоже понадобился архив Гарби? От этой мысли Джоне стало неуютно и очень холодно. И если Священный Князь спросит…

«Я бы на твоем месте тоже боялся. Когда… хм… если ролфийский князь станет вопрошать, то ты расскажешь все так быстро, что себе же язык прикусишь от нетерпения».

«Отчего это ты такой заботливый стал, Эйккен? Хочешь своими глазами увидеть Священного Князя Ролэнси?»

«А почему ты так удивляешься, Джо…ни? Только ему и под силу указать мне дорогу к Оддэйну. Или считаешь, что мне в радость вокруг твоей юбки вертеться, змейка?»

Женщина непроизвольно вздрогнула. «Змейкой» ее называл только один человек, вернее, только ему она позволяла себя так звать. И на него точил зубы лорд Конри.

Это была самая долгая и, безусловно, одна из самых насыщенных впечатлениями ночей в жизни Грэйн. Впрочем, только ли ночь? В тесном замкнутом пространстве ролфи очень скоро потеряла ощущение времени, а единственным, что не позволяло ей утонуть в бредовом полузабытье (не считая сопения пленницы), было усиливающееся жжение в месте клейма. Вскоре девушке казалось уже, что вся ее рука медленно обугливается в священном костре Локки. Грэйн и сама не заметила, что в кровь искусала губы и под корень сгрызла ногти. Мысли ее метались по узкому замкнутому кругу, а выхода не было, не было совсем… Зато был отчетливый чужой взгляд, вкручивающийся в шею не хуже заточенного винта гарроты, был омерзительный зуд, словно по телу эрны Кэдвен маршировали целые полчища блох – и ледяной ужас предчувствия неизбежного провала. Поисковая магия диллайн на поверку оказалась не только мучительна для жертвы, но и весьма эффективна. Впрочем, Грэйн все-таки крепко верила в силу рунных плетений Священного Князя – и в помощь Локки тоже. И в самом деле, не будь этой защиты, ролфи уже обессилела бы и просто потеряла не только волю к сопротивлению, но и сознание. А так… Да, они, несомненно, встали уже на ее след, но пока ведь еще не схватили! Пока что Грэйн могла бороться с совиной волшбой и хотя бы попытаться что-то предпринять.