Особый отдел и пепел ковчега - Николай Чадович

– Так вы, значит, все здесь живёте? – с глуповатой улыбочкой промолвил Кондаков. – В одном подъезде?

– Да практически даже на одной лестничной площадке, – ответил Горемыкин. – Друзья детства… Вот Анатолий Иосифович работает в Министерстве налогов и сборов, а Виктор Николаевич в прокуратуре. Все, так сказать, на государевой службе…

– Подождите-ка. – Человек с волевым лицом, которого Горемыкин назвал Анатолием Иосифовичем, обратился к Кондакову. – Я уже где-то слышал о ма– тёром шулере, безбожно обирающем игорные дома и имеющем на шее отличительный знак-родинку, похожую не то на сердечко, не то на бабочку. Если хотите, я наведу о нём справки в гильдии владельцев казино. С посторонними они своей информацией, как правило, не делятся, но от меня, думаю, таиться не станут.

– Будем весьма признательны… Разрешите идти? – Толкая задом Цимбаларя, Кондаков попятился из гостиной.

– Идите, идите. – Горемыкин на прощание даже помахал им рукой. – Да не забудьте извиниться перед моей тётушкой.

Людочку они застали на кухне, где та – естественно, уже без маски – в обществе хозяйки пила чай.

– А я Клотильду Карловну узнала, – радостно объявила девушка. – Лет пять назад, ещё в бытность секретаршей, я привозила ей лекарства… Правда, Клотильда Карловна?

– Правда, деточка, правда, – охотно подтвердила старушка. – У меня в ту пору было обострение базедовой болезни.

– Вы уж извините, что мы так опростоволосились, – расшаркался Кондаков. – Спутали райские кущи с геенной огненной.

– Ох, как я вас понимаю! – затрясла головой Клотильда Карловна. – Сама когда-то приняла желаемое за действительное и поверила этим бредням о грядущем царстве социальной справедливости. А ведь у меня была возможность преспокойно перебраться во Францию.

Дождавшись, когда хозяйка отойдёт к закипающему на плите чайнику, Людочка шёпотом сообщила:

– Провалиться мне на месте, если в эту передрягу мы попали не по вине Ваньки Коршуна. Он, паршивец, наотрез отказался носить мезузу и потому остался уязвимым для зловредного влияния бетила. Вот иудейское зелье и сыграло с ним злую шутку. Заодно и нам перепало на орехи.

– Похоже на правду, – согласился Цимбаларь, всё ещё потрясённый случившимся ляпсусом. – В такое дурацкое положение я не попадал с тех пор, как однажды в плавательном бассейне «Луч» потерял плавки… Словно какое-то помутнение на нас нашло. Дали маху. Как предки под Калкой.

– Ничего ещё не известно, – заметил Кондаков, старавшийся не падать духом. – Авось мы через приятелей Горемыкина выйдем на боссов игорного бизнеса. Сообща-то этого хамелеона легче будет выявить.

– А ты заметил, во что играла здешняя компания? – тихо спросил Цимбаларь.

– Горемыкин же сказал, что в преферанс.

– Как бы не так! Пока ты им уши шлифовал, я на карты смотрел. Голову даю на отсечение, что они в очко резались, как отпетые уркаганы. И не на щелбаны, между прочим. Недаром возле очкарика бумажник лежал… Может, в рассказе того бомжа и не всё было туфтой.

– Ты лучше помалкивай, – цыкнул на него Кондаков. – Нас это не касается. Ещё спасибо скажи, что без неприятностей обошлось.

Не успел он закончить эту поистине пророческую фразу, как в прихожей грохнуло, словно в дверь саданули тараном, и замок, вырванный, что называется, с мясом, угодил в настенное зеркало. На лестнице заверещала кошка, собиравшаяся, видимо, вернуться домой. Клотильда Карловна с испугу выронила заварочный чайник. Повсюду распространилась кислая вонь пластида.

– Сработала твоя игрушка, – сказал Цимбаларь. – Правда, не вовремя… Так что без неприятностей нам не обойтись.

Утром опергруппа собралась в кабинете Кондакова. Нельзя сказать, что настроение было похоронным, но и обычных шуточек сегодня что-то не слышалось.

Ваня, на шее которого уже болтался хасидский амулет, вручённый ему чуть ли не силой, вновь и вновь прокручивал видеосюжет, снятый через окно злосчастной квартиры. Людочка красила ногти, что для неё всегда служило некой психологической разгрузкой. Цимбаларь, уже созвонившийся с Анатолием Иосифовичем из налогового ведомства, ожидал от него каких-то важных известий. Кондаков составлял список имущества, необходимого для восстановления пострадавшей квартиры.

– Так… – листая телефонный справочник, бормотал он. – Насчёт дверей я договорился. Двери вставит фирма «Стальной щит»… Заварочный чайник отдам свой. Есть у меня хороший заварочный чайник, привезённый из Анголы… Зеркало придётся купить в антикварном магазине.

– А что такое? – осведомился Цимбаларь. – Разве продукция Московской зеркальной фабрики уже не устраивает наше население?

– Оказывается, это было венецианское зеркало, – тяжко вздохнул Кондаков. – Девятнадцатый век… Ладно, с зеркалом я как-нибудь разберусь. Осталась только кошка.

– Неужто горемыкинскую кошку пришибло? – сразу оживился Ваня.

– Да нет, просто сбежала с перепугу, – ответил Кондаков. – Но, похоже, надежд на возвращение не имеется.

– Мало ли бездомных кошек по задворкам бродит. Поймай любую, лишь бы масть соответствовала, – посоветовал Цимбаларь.

– Дело в том, что это была какая-то особая кошка, – пояснил Кондаков. – Редчайшей породы… Буду обзванивать все клубы любителей кошек.

– Разорит тебя эта старушка, – с сочувствием сказал Цимбаларь.

– Почему одного меня? – Кондаков сделал удив– лённое лицо. – Вместе квартиру штурмовали, вместе и расплачиваться придётся.

– Меня там вообще не было, – запротестовал Ваня. – Я на каланче сидел.

– Забыл, из-за кого вся эта каша заварилась? – с недобрым прищуром поинтересовалась Людочка. – Кто нас в эту авантюру втравил? Сам знаешь, наводчику положен не только первый куш, но и первый кнут. И чтоб мезузу три дня носил не снимая!

– Она же тяжёлая, словно гиря, – заныл Ваня. – Я шею сотру. И пахнет от неё противно.

– Стерпишь, – отрезала Людочка. – От неё пахнет историей, а от тебя пивом «Балтика». Ощущаешь разницу?

Зазвонил телефон, и Цимбаларь, отстранив руку Кондакова, сам взял трубку. Как он и ожидал, это был Анатолий Иосифович, оказавшийся человеком слова, что по нынешним временам считалось большой редкостью.

– В общем, перетёр я этот вопрос с кем положено, – барственным баритоном сообщил он. – Конкретных фактов мне, конечно, не назвали. Но если я правильно понимаю довольно прозрачные намёки, проблема шулера с родинкой на загривке хозяев уже не волнует. Нет больше такой проблемы, понимаешь? И уже месяца два как нет.

Поблагодарив горемыкинского дружка за ценную информацию и положив трубку, Цимбаларь задумчиво произнёс:

– Нет проблем, значит, нет и человека. Так, по-моему, следует понимать эти слова.

– Куда же он делся? – Кондаков на какое-то время забыл даже о пропавшей кошке. – Испарился?