Билоны - Кин Джаферд

— Истинное имя Спасителя до людей дойдет не сегодня. Он сам скажет его, когда решит, что раскрыл человеку необходимое для обретения веры в истинность добра. Имя люди услышат. А вот веру обретут… и обретут ли… Когда, насколько и с чьим именем — это я узнаю только при встрече со Спасителем. А до нее еще треть века. Вряд ли Я увижу тебя в то время. Но, уж коли свидимся, обязательно закончу недосказанное. Пока же, прощай! Все, что мог, Я для тебя сделал. Иди во Кресте с миром!

— Куда? — еле слышно задал вопрос Фош. — В неведомый мне твой мир, дорогу в который ты не указываешь?

— Это не мой мир…, — спрыгивая с махины лап Грифона на Землю и переходя с шепота на звонкий мальчишеский голос, ответил Иоанн, — … это мир Творца, а теперь и того, чей голос Спасения впервые раздался там, за стеной силы СОБЫТИЯ. Дорога туда мне открыта. Но Я по ней не пойду. Спаситель не нуждается в провидцах. С ним на Землю уже пришло предопределение всего, что грядет для мира, человека и — отрок грустно улыбнулся и, после непродолжительной паузы, с налетом легкой хрипотцы в голосе продолжил, — … и для него тоже. Значит, и твоя дорога предопределена. Не он ее проложил. Но из-за него ты по ней пойдешь. Куда — мне неведомо. Знаю только, что ты не погибнешь. Спаситель не позволит, хотя смерть уже отправилась за тобой оттуда, откуда тебя прислали на Землю.

— Так кто же там? — Грифон повел головой в сторону пещеры, в которой недавно собирался дать волю вакханалии своей мести, превращающей место СОБЫТИЯ в могилу для его первых свидетелей и вестников. — Кто он, Спаситель?

— Как? Ты еще не понял? — неподдельно удивился Иоанн и, бросив на Грифона взгляд, вспыхнувший суровостью своего будущего, сказал то, о чем никто на Земле и в антимире еще не знал. — Там человек со всей полнотой бытия Бога, устами которого Всевышний возвестит людям истину Откровения. Он одной сущности со своим Отцом-Создателем, а поэтому истинное имя его — СЫН БОЖИЙ!

Я ухожу. А тебя ждет дорога твоей судьбы. Вон она. Видишь?! — Иоанн вернул Крест в прежнее положение, обратив его к месту СОБЫТИЯ. В ту же сторону устремился и свет слов, унося с собой защиту зверя от мира, посланником которого он прибыл на Землю. Для этого мира лев-орел стал почти изгоем. Иоанн и свет бесповоротно удалялись в глубь времени СОБЫТИЯ. Фоша за собой они не звали. Каждый должен был уйти туда, куда его вел свой Крест.

Грифон поднял голову и увидел, как в небе, рассекая солнечный свет, накручивая одну за другой черные спирали, прямо на него неслась энергия разума антимира. Он понял, что Дьявол открыл переход, по которому ему предстоит вернуться в логово хозяина. Вернуться с Крестом на груди, сжегшим на ней зло, и открыто смотрящим в глаза Дьявола и «готовых на все» своей истиной — «ВЕРОЙ», «ПРЕДАННОСТЬЮ», «ИСКРЕННОСТЬЮ» и «СТОЙКОСТЬЮ».

Намертво вцепившись разумом, в полученное Фошем от отрока знание о СЫНЕ БОЖЬЕМ, Дьявол повернулся к соратникам. Они, как им было приказано, смотрели и молчали. Но не на Землю, где маялся раздвоением своей сущности Грифон. Они в упор смотрели на своего хозяина. Смотрели страшно, как смотрят в последний раз с эшафота на мир нераскаявшиеся смертники. «Готовые на все» не делали выводов. Им просто нужно было знать, что сделает Дьявол, с принявшем на себя Крест «выбором всех» антимира. Им — исчадью порока — было не до СЫНА БОЖЬЕГО. Их интересовало, что будет с ними, поступи они, как Грифон. Однако им пришлось услышать и увидеть не то, что они ожидали.

Вместо предполагаемого ими яростного: «Отступника в огонь!», великий изгой, смотря поверх голов соратников, голосом, леденящим своим спокойствием их разум, произнес: «А вот и тайна САМОГО». Это было спокойствие величия зла, которому стало очевидно, кто у него будет отбирать вечность и, одновременно, утвердившегося в том, как он ее будет защищать. Таким соратники видели Дьявола лишь однажды — после восстания. Тогда, униженные добром, они отказались от покаяния Создателю. Запылавшая в разуме их вождя на всю Вселенную месть, раскрыла перед ними безграничность силы несгибаемой непокорности и уверенности Дьявола в своем разуме. Его самообладание и спокойствие, окрасившие себя сиянием его мести Творцу, вселили в них уверенность, что он действительно может создать мир, в равной степени принадлежащий каждому из них, а не только одному Богу. Вот и сегодня от него исходило сияние мести Создателю, которое делало антимир для «готовых на все» и билонов бесподобно прекрасным. В царстве Дьявола прекрасным всегда было все, что вызывало отвращение в Божьем Доме.

Ни один из соратников не рискнул задать Дьяволу вопрос о понятой им тайне. Они знали, что все ответы придут к ним, когда хозяин укажет цель, подлежащую безусловному уничтожению. Они молчали и ждали приказа. Они были готовы на все, ради обожаемого ими мира зла. Их бездушный разум догадался, что раскрытая Дьяволом тайна может превратить его в могильный саркофаг Вселенной. Им нужен был приказ. Они его получили.

Скользя взглядом поверх рядов соратников и не меняя тона, обволакивающего своим мертвящим спокойствием их разум, Дьявол сказал: «Я знаю, кого САМ прислал на Землю за нашим разумом. Он очень опасен. В нем сущность Бога».

Соратникам сразу же стало ясно, что властитель антимира намертво вколотил в них однозначность понимания им тайны СОБЫТИЯ. Их нисколько не страшило, что во Вселенной появилось еще одно Божество. Они прекрасно осознавали, что победа над сущностью Бога недостижима. Но, в то же время, они на собственном опыте убедились, что с ней можно и нужно бороться. Бесконечно долго. Столько, сколько понадобится вечности Дьявола и антимира. Они верили в эту вечность, хотя разумом понимали, что она существует по воле того, кто организовал НАЧАЛО ВСЕГО. В появившемся на Земле Божестве они усмотрели разум, единство сущности которого с САМИМ позволяло ему подвести черту под вечностью Дьявола. А вместе с ней и под…

— Никакой черты он под нашей вечностью не подведет! — Уверенность, с которой это донеслось от Дьявола, сразу же развернула разум соратников к обозначенным хозяином реальностям антимира и Вселенной. — Этому есть причина. Не знаю пока, почему САМ так поступил, но у появившегося на Земле естества две сущности. Одна — от Бога, а другая… — Дьявол увидел, как ряды соратников, потеряв свою стройность иерархии, смазались в одну бескрайнюю безликую черную массу. Почти наваливаясь на него, она дышала грозным нетерпением толпы, которая только здесь и только сейчас должна узнать, почему ее вечность незыблема. Дьявол не стал пытать «готовых на все» ожиданием. Слишком велика была громада зла, нервно пульсирующая перед его разумом. Он бросил им, — …его другая сущность — от человека. Он — Богочеловек. Люди уже признали в нем Спасителя. Догадались от кого? То-то и оно: от нас и нашей истины. С Божественной сущностью этого Спасителя мы разбираться не будем. Ее предназначение придумано САМИМ. Вот пусть они вдвоем и решают, что с ней делать. Богам — Богово. Для нас же важна другая материя сущности Спасителя. Человеческая. И если среди вас найдется хотя бы один, кто докажет мне, что мы с ней не справимся — считайте его, а не меня хранителем истин антимира.

Желающих унизить антимир и его хозяина доказательством их слабости перед сущностью человека не нашлось. Слишком хорошо соратники разбирались в людских душах, чтобы признать за всем человечеством безоговорочное стремление подняться над истиной зла. Никто из них не нарушил безмолвия, которым они выражали согласие с тем, что им раскрыл о сущности СОБЫТИЯ и Спасителя Дьявол.