Гонки на выживание - Хилари Норман

– Позвольте кое-что спросить. Вы, когда попали в аварию, потеряли много крови?

– Порядочно.

– Стало быть, вам делали переливание? Да небось еще и не одно? А вам не приходило в голову поинтересоваться, что собой представляет донор? Ну, конечно, нет. Человек, оплодотворивший своей спермой яичники моей жены, был студентом третьего курса медицинского факультета с темными курчавыми волосами и карими глазами, примерно моего сложения. Вот все, что я о нем знаю, больше ничего.

– Это не одно и то же, – упрямо возразил Андреас.

– Ну, разумеется. Дети должны рождаться у людей, любящих друг друга. Они спят в одной постели и мечут дротики до тех пор, пока не поразят цель… в идеальном мире. Но мы живем не в идеальном мире, вот в чем штука.

Андреас невольно улыбнулся.

– Вы со всеми своими пациентами так разговариваете, доктор?

– Я не ваш доктор, мистер Алессандро, – напомнил Манетти. – Но я хочу, чтобы вы поняли: у вас с женой еще все может быть впереди. Просто цель поразит чья-то невидимая рука. – Он поднял свой стакан. – Нет, я не ревную к тому студенту. Он имеет к нашей семье такое же отношение, как к вам – тот донор, чья кровь теперь течет в ваших жилах.

– Ну и аналогия!

– Вы правы, она никуда не годится. Она слишком легковесна. Но если мужчина и женщина, любящие друг друга, имеющие крепкую семью, единые в своем желании завести детей, не воспользуются шансом родить своего собственного ребенка, даже не попытавшись испробовать ИДО, я считал бы это трагедией.

Андреас тихонько присвистнул.

– Весьма впечатляющая речь.

– Насколько впечатляющая?

– Ну… не настолько, чтобы обратить меня в вашу веру.

– Я на это и не рассчитывал. – Манетти изучающе взглянул на собеседника. – Вы не хотите обсудить все это с вашей женой?

– Вряд ли она захочет обсуждать со мной что бы то ни было, – вздохнул Андреас.

Манетти откинулся на спинку стула.

– Примите мой совет, – сказал он. – Дайте ей время.

Андреас остался в Ницце еще на сорок восемь часов, но больше не выдержал. На третье утро он вылетел в Лондон и успел на полуденный рейс в Нью-Йорк. Домой он позвонил из автомата в аэропорту. Александра сняла трубку.

– Можно мне вернуться?

Наступила краткая пауза.

– Да, – откликнулась она наконец.

Александра была в холле, когда он отпер дверь своим ключом. Она стояла неподвижно, как статуя, и Андреасу даже показалось, что она стоит вот так с тех самых пор, как он позвонил. На ней было простое черное шелковое платье безо всяких украшений. Она выглядела похудевшей и очень красивой.

– Можно войти?

Вместо ответа она отступила на пару шагов назад, давая ему возможность пройти с чемоданом. Андреас тихонько закрыл дверь и посмотрел на нее.

– Больше всего на свете… – он попытался проглотить ком в горле, – я хотел бы вычеркнуть то, что случилось.

Александра стояла по-прежнему неподвижно. На лице у нее не было косметики, ее кожа казалась белой и почти прозрачной, но губы были плотно сжаты, глаза смотрели твердо. Несмотря на хрупкость, в ней ощущалась внутренняя сила.

– Я был не в себе, – Андреас с трудом подбирал нужные слова. – Этот разговор о детях и… – он запнулся, но заставил себя выговорить ненавистные слова, – искусственном оплодотворении… Мне казалось, что ты… интригуешь против меня… что ты… в общем, что я тебе больше не нужен…

На лбу у него выступил пот. Никогда в жизни ему не было так страшно, как теперь при мысли, что он может ее потерять.

Ее голос пролился как прохладный дождь.

– Я понимаю.

– Когда ты уехала, я поговорил с Манетти.

Александра подняла брови, но ничего не сказала.

– Он кое-что мне объяснил. Я сам кое о чем подумал… нет, это неправда, я о многом подумал.

– В этом не было нужды, – сказала она, и губы у нее задрожали. – Я прекрасно знаю, что ты обо всем об этом думаешь… что ты чувствуешь… Я же тебе говорила, что уже отказалась от этой мысли!

– Но не от желания! – взорвался он. – Ты же не перестала хотеть ребенка?

– Нет, конечно, нет, – тихо ответила она. – Просто, как и ты, я смирилась с ситуацией. Есть вещи, которых мы оба хотим, но иметь не можем.

– Нет, можем! – воскликнул Андреас. – Теперь я это понял. Я был эгоистичен и слеп.

– Что ты такое говоришь, Андреас?

– Я говорю, что готов попробовать.

– Попробовать что, Андреас? – Она все еще боялась поверить в чудо.

– Завести ребенка.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Иначе я не стал бы говорить.

Александра бросилась ему на шею, как благодарный ребенок. Андреас обнял ее, зарылся лицом в ее теплые, душистые волосы, и его собственное сердце переполнилось благодарностью.

В первый понедельник октября супруги Алессандро впервые пришли на прием к Джону Манетти.

– Следующий этап для вас – визит к семейному консультанту.

– В этом нет необходимости, – сказал Андреас.

– Как это так? – удивился Манетти.

– Мы уже все обсудили и пришли к единому мнению. Мы с женой оба этого хотим. Можете не беспокоиться на мой счет, доктор Манетти. Я уже пережил свои отрицательные эмоции. И теперь я готов.

Несколько минут Манетти молча изучал его, потом повернулся к Александре.

– А вы готовы, миссис Алессандро?

Ее глаза радостно засветились:

– Жду не дождусь, доктор!

Манетти задумался.

– Ну что ж… – Он выдвинул ящик стола и вытащил конверт. – Здесь бумаги, с которыми вы должны ознакомиться, и бланки документов. Заполните их и подпишите. Только после этого мы сможем начать процедуру.

Андреас вынул из нагрудного кармана золотое «вечное» перо, но Манетти не отдал конверт.

– Не торопитесь. Возьмите бумаги домой и внимательно изучите. И только потом, если ни у одного из вас не останется сомнений, можете подписывать документы.

Александра тепло улыбнулась ему.

– Спасибо вам, доктор. Мы все внимательно прочтем, я вам обещаю.

– Хорошо. – Манетти повернулся к Андреасу. – Если у вас, мистер Алессандро, все-таки появятся вопросы любого рода – морального, юридического, религиозного, – немедленно обращайтесь ко мне. Я хочу все прояснить до подписания документов. Если оплодотворение пройдет успешно, я передам свою пациентку под наблюдение авторитетному акушеру – он проведет подготовку и примет роды. И прошу вас обоих помнить: никаких гарантий в этом деле не существует.