Коптский крест - Борис Батыршин

– Да прочтем, куда он денется! – отмахнулся Ваня – Или ты боишься, что монахи не дадут забрать его с собой?

– Вот именно, боюсь. Точнее – уверен, что не дадут, – кивнул Олег Иванович. – Профессору вот не дали – иначе зачем ему было оставлять этот документ там, в Сирии? Я думаю, он смог лишь мельком взглянуть на манускрипт, а то наверняка хотя бы копию снял. Если так, то есть надежда, что он не все успел прочесть и в древнем тексте на самом деле еще много чего интересного имеется.

Ваня почесал нос.

– Хорошо бы. Только ведь мы вообще ничего прочесть не сможем. Профессор – он, наверное, древние языки знал, а мы как? Копии-то снять не позволят, хорошо если вообще посмотреть на минутку дадут…

– Ну, это как раз не проблема. Сфотографируем. То есть они, я полагаю, это тоже запретят, но вряд ли сирийские монахи хоть раз видели микрокамеру, – успокоил сына Олег Иванович. – Лишь бы до манускрипта добраться, а там уж как-нибудь.

– Доберемся, куда мы денемся! – мотнул головой Ваня. – Профессор добрался – а мы что, дурнее?

– Надеюсь. Но я, собственно, не об этом. Вот, смотри, – и Олег Иванович нарисовал на листе прямую линию. Потом поставил на ней две точки, возле одной из которых поставил «2014», а возле другой – «1886».

– Вот эта линия – наша реальность, та, в которой мы с тобой живем. Когда Николка открыл портал, – и Олег Иванович соединил две точки дугой со стрелкой, – он позволил нам проникнуть в наше прошлое. И с этого момента время как бы раздвоилось. – И Олег Иванович провел от точки «1886» другую линию, идущую под углом к первой. – С этого момента стал существовать как бы второй мир – почти такой же, но все же отличающийся от того, из которого мы с тобой проникли в восемьдесят шестой год. И отличия эти – в том, что в нем есть мы с тобой и все, что мы сюда принесли. Мало того – с этого момента все наши путешествия в прошлое и обратно приводят нас на боковую линию. – И Олег Иванович добавил на схему еще одну дугу, на этот раз – пунктиром. Начальную и конечную точки дуги он пометил как «1886, день 1» и «2014, день 1». – Эта линия – наше перемещение между мирами в первый день. Видишь? Что бы мы теперь ни сделали в этом «как бы прошлом» – это оказывает влияние только на события, происходящие на боковой линии, которая возникла в момент нашего появления в прошлом, а на нашем мире никак не сказываются. Мы ведь провели проверку с газетой – помнишь? Теперь на свою «мировую линию» мы попасть не сможем – во всяком случае, ДО того момента, когда мы в первый раз оказались в восемьдесят шестом году. Вот, видишь, я помечаю новую «мировую линию» пунктиром – это тот отрезок прошлого, на который наши действия теперь могут влиять. Понятно?

– Ну да, чего тут понимать, – кивнул Ваня. – Мы как бы ходим в прошлое, но не своего мира, а того, другого. А наше прошлое… то есть, тьфу, будущее… короче – наша история уже состоялась, и ее изменить нельзя. Так?

– Так, – подтвердил отец. – Но вот представь, что мы находим этот самый сирийский манускрипт и открываем портал… Ну, скажем, в одна тысяча восемьсот двенадцатый год. Происходит это в этом же году, в некий «день Х», – захотелось мне, например, увидеть своими глазами Бородинскую битву, почему нет? – И Олег Иванович поставил над прямой еще одну точку и провел на схеме еще одну дугу.

Ваня хмыкнул. Наполеоника была давней слабостью отца.

– Ну вот. И в тот момент, как мы попадаем в тысяча восемьсот двенадцатый год – возникает еще одна боковая «мировая линия» – и в ней мы тоже есть. – Олег Иванович провел от точки «1812» третью линию. – И все наши путешествия теперь будут приводить нас на нее – вот, смотри, обозначаю сдвоенным пунктиром. И теперь продолжение возникшей третьей «мировой линии» не соприкасается ни с нашей, ни с той, что возникла в момент нашего появления в восемьдесят шестом году.

Ваня кивнул.

– Ну да, все ясно. То есть если ты, скажем, вновь отправишься в тысяча восемьсот двенадцатый год вот отсюда, – и он ткнул карандашом в точку, обозначенную как «2014, день Y», – попадешь на Бородинское поле и застрелишь там из снайперской винтовки Наполеона – он и в нашей, и в Николкиной истории все равно останется жив и возьмет Москву? А на этой исторической линии, – и мальчик ткнул карандашом в пунктир, продолжающийся от точки «1812, день Y», – битву выиграет Кутузов, потому что без Наполеона великая армия растеряется и не будет сражаться так, как в нашей истории. Так?

Олег Иванович тоже кивнул, и Ваня продолжил:

– Только что-то тут не так… дай соображу… Ну да, точно! По этой схеме получается, что вот эта линия, в которой мы меняем историю, возникла в тот момент, когда мы с Николкой сгоняли в прошлое… ну, в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестой год?

– Да, верно, – кивнул Олег Иванович. – Я же говорю…

– А вот и неверно! – торжествующе заявил Ваня. – Потому как где же тогда путешествия профессора? Ну, того самого, что создал портал? Он ведь уже попал в наш, двадцать первый век? И может быть, даже пару раз сходил туда-сюда, прежде чем пропал, так?

– А ведь точно… – И Олег Иванович удивленно взглянул на мальчика. Он не ожидал от сына такой глубины мысли. – Тогда получается, что либо боковая линия создана не в момент вашего путешествия, а тогда, когда этот неизвестный профессор создал портал, то есть существовала ДО того, как Николка отыскал эти четки? А ведь точно!

– Вот! Не так-то все и просто, – глубокомысленно заявил Ваня. Он был доволен – не так уж часто ему удавалось поставить отца в тупик.

– Впрочем, для нас это особого значения не имеет. Даже если Николкина мировая линия возникла и раньше – для нас это ничего не меняет. Все равно наши путешествия каждый раз будут выводить нас в один тот же мир, а профессор, если жив, находится где-то здесь… – Олег Иванович замолк. – Нет, погоди… не так. Когда этот самый чудак открыл свой портал и попал в наш двадцать первый век – он тоже создал боковую линию, уже третью… то есть первую…

Тут он принялся лихорадочно черкать карандашом на новом листке.

– Получается… вот так – возникает боковая мировая линия, на которой профессор и его портал уже есть… А все путешествия – и профессорские, и наши – происходят уже между двумя боковыми ветвями реальности.

– Что ж это выходит? – озадаченно хмыкнул Ваня. – Мы, значит, тоже живем в боковой мировой линии?

– А ты чего хотел? – усмехнулся отец. – Именно так. И заметь – на основной мировой линии живут точно такие же Ваня с отцом, которые и знать не знают ни о каких порталах и перемещениях между мирами. И мы на эту линию попасть можем только в момент, предшествующий появлению «профессорского» портала. – И Олег Иванович провел карандашом по дуге, изображающей путешествие в одна тысяча восемьсот двенадцатый год. – Ну а там… в общем, как мы с тобой и говорили. Вот так-то, сын…

Ваня почесал затылок.

– Так что же это значит? Может, и наш мир кто-то уже изменил? Ну, кто-то кроме профессора, – поправился мальчик. – То есть, может, и у нас тут были свои попаданцы – скажем, помогли японцам победить при Цусиме? Ты вот сколько раз говорил, что японцам везло во время той войны, так, может, это не просто так было, а тоже – боковая мировая линия?