Щепотка пороха на горсть земли - Дарья Андреевна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Честно говоря, мысль о подарке вообще вызывала сомнения, потому что ощущалась в этом какая-то искусственность. Да, так было правильно, но с Аней-то вообще все выходило неправильно. И может, так и надо?
Наверное, если бы Косоруков сумел придумать что-то такое — неправильное, но интересное, — он бы и не задумывался, однако талантом к импровизации и богатой фантазией в подобных вопросах он никогда не блистал. Оставалось использовать привычные и понятные варианты, пусть они и не слишком нравились. Ну а если ничего подходящего не попадется — значит, так тому и быть. Спокойная прогулка без какой-то важной цели вроде очередной вехи в расследовании — само по себе неплохо, можно считать ее нормальным свиданием.
Спать Дмитрий после ванны укладывался в крайне благодушном настроении, и тем более странным оказался липкий и муторный сон, преследовавший его всю ночь. То ли он за кем-то гнался, то ли от кого-то убегал, но вокруг был темный хмурый лес и непонятное время суток — то ли чаща в сумрачный день, то ли поздний вечер в лесу самом обычном.
Потом он и вовсе столкнулся нос к носу со здоровенным медведем, а в руке у него был один только охотничий нож. Зверь зарычал, а Дмитрия вдруг разобрала отчаянная, бесшабашная злость — все одно от хищника в лесу не удрать. И он напал первым.
Перед глазами вдруг возникло удивительно отчетливое в темноте морщинистое, невыразительное лицо шамана с черными глазами-щелочками и белыми рисунками на лице. Шаман курил опиум через бурую, древнего и жутковатого вида трубку и, поглядывая на Дмитрия, непонятно качал головой и приговаривал что-то на своем тарабарском языке.
Косоруков даже сумел обрадоваться во сне столь простому и очевидному объяснению всех местных колдовских странностей, даже задумался сквозь сон, а не могли ли ему самому что-то такое подсыпать? Может, тут вода какая-то особенная?
Но шаман и густой, тяжелый, приторный опиумный дым опять сменились бесконечным и бесцельным бегом по лесу. На краю сознания маячила мысль, что стоит остановиться, и он сразу поймет, что происходит и куда он пытается попасть, но остановиться мешал страх. Дмитрий не понимал, боится он того, что гонится за ним, или чего-то непоправимого впереди, там, куда бежал, но остановиться и задуматься — не мог.
Потом под ногами разверзлась затянутая туманом бездна. Он замер на краю с бешено колотящимся в груди сердцем, но кто-то толкнул его в спину с такой силой, что буквально выбил дух. Сердце подпрыгнуло к горлу от обреченного ощущения падения, мужчина дернулся и — проснулся.
Некоторое время он лежал, вглядываясь в темноту ночи, едва-едва разбавленной светом уличных фонарей, сочащимся сквозь тонкие занавески. Сбившееся дыхание никак не желало восстанавливаться, сердце стучало заполошно, быстро, и липкий страх сна все не уходил, упрямо цепляясь за горло.
— Приснится же, — пробормотал он раздраженно, резко повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.
Интересно, как отреагирует Анна, если он завтра попросится ночевать к ней? Рядом с ней никакие глупости почему-то не снились.
Примерно на этой мысли он уснул вновь, на этот раз — крепко и без снов.
Глава 14. Плохой день Дмитрия Косорукова
День не задался как-то сразу, с самого утра. Пока умывался, Дмитрий просыпал зубной порошок и четверть часа собирал его по столу и полу. Потом умудрился порезаться, пока брился, — с ним такое последний раз с год назад бывало, когда после плена привыкал к этой процедуре. Царапина слова доброго не стоила, но кровь насилу остановил, испортив при этом штаны и полотенце. Благо хоть рубашку не стал надевать до умывания.
Завтрак — в порядке исключения, не иначе, — прошел спокойно. Косоруков поблагодарил трактирщика за вчерашнюю заботу, потом они поговорили о достоинствах местного пива и особенностях процесса изготовления, об угольном котле, который, как оказалось, барахлил, и Дмитрий сообразить не успел, как так вышло, но вскоре уже договаривался с трактирщиком на предмет посмотреть его и починить. Над просьбой приготовить корзинку со снедью для прогулки Милохин очень выразительно поухмылялся, но вслух насмешничать не стал, пообещал сделать все в лучшем виде.
Об Анне он упомянул единственный раз, когда Дмитрий собрался уходить.
— Ты только хозяйке нашей серебро не дари.
— Почему? — озадачился охотник. — Она вроде бы не упырь… Или я чего-то не знаю?
— Пф. Ну и фантазия у тебя, приятель, — хохотнул трактирщик. — Не любит она его.
— Ну… хорошо, я приму к сведению, спасибо, — с легкой растерянностью ответил Дмитрий. — А ты-то откуда знаешь?
— Городок маленький, все друг друга знают. А уж Аннушка тем более на виду.
Объяснение прозвучало достаточно разумно, но что-то внутри ему воспротивилось. Косоруков и сам бы не смог сказать, чем именно оно ему не понравилось. Наверное, он слишком сильно настроился на поиски каких-то удивительных странностей, поэтому простое объяснение "не нравится" было трудно принять. И собственные вчерашние умозаключения не помогли настроиться на рациональный лад.
Но гадать попусту было бессмысленно, и он постарался сосредоточиться на насущном. Зорька лениво цокала подковами по мостовой, а ее хозяин — поглядывал на окрестные вывески. Дорогу до дома колдуна он помнил неплохо, и, хотя она пролегала не по торговым улицам, разные лавки тут тоже попадались. Вдруг и найдется что интересное?..
Но день не задался с самого утра, и интересное ему, конечно, попалось, но совсем не в том виде, на который он рассчитывал.
На перекрестке он чудом не попал под взбесившегося мамонта. Что замкнуло в голове у этого многопудового зверя — непонятно, но он выскочил справа, грохоча пустой телегой. Флегматичная Зорька испуганно всхрапнула и прыгнула с места вперед так, что Дмитрий чудом не вылетел на мостовую, успел ухватиться за гриву и повис сбоку на конской шее. Позади кто-то кричал, трубил мамонт, впереди — испуганно вскрикивали и отпрыгивали в стороны.
Но тут впору было радоваться ленивому нраву кобылы: успокоилась она тоже быстро. Дмитрий рывком вернулся в седло, перехватил поводья и
