На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звезды понемногу блекли. Светало. В небе гигантским костром разгоралась заря. Вершины гор высветлились, вспыхнули оранжевым пламенем, последние покровы ночи синими тенями сползали вниз, в долины и ущелья. Из-за зубцов гор торжествующе выглянуло солнце. Новый день родился, и вместе с ним пробудились радости и заботы.
Еще несколько дней тропа вела вверх. Вокруг теперь были скалы, покрытые мохом и лишайниками или вовсе голые. Здесь еще попадались кеклики, а на горных кручах можно было заметить козлов и архаров. Временами за людьми настороженно следил снежный барс.
Потом путники ступили на лед — вот когда пригодилась теплая одежда! Здесь висели туманы, дули холодные ветры, падал мокрый снег, бушевали настоящие метели. Даже не верилось, что недалеко отсюда была полная жизни солнечная долина.
Спали теперь на снегу, под вой ветра. Если бы не меховая одежда, спальные мешки и походная хижина, они не выдержали здесь и ночи.
В непогоду шли почти вслепую, видимость уменьшалась до пяти-шести шагов, но в дни, когда затихал ветер и небо становилось бездонно-синим, взгляду открывались пугающие дали новых снежных вершин. Казалось, тропа, на которую они ступили, упиралась в безвыходный тупик.
А Гал упорно вел отряд дальше — мимо белоснежных вершин к никому неведомому последнему перевалу. Уже много дней семью окружали только снег и голые скалы. Голода они не испытывали, но холод по ночам все-таки донимал их: обходились без костра, негде было просушить одежду и обувь. От холода больше всех страдала Ае, но и она, видя, как стойко ее друзья переносили невзгоды пути, не жаловалась на тяготы, а забота о сыне, который мог стать жертвой гор, побуждала ее меньше думать о самой себе.
Днем, на ходу, было теплее. Время от времени Гал мягким камнем оставлял на скалах знак — копье, летящее в сторону заката солнца. В случае, если путники собьются с тропы, знаки опять выведут их на нее.
А горам не было конца. Угрюмые, безжизненные, они взяли людей в холодный плен и грозили не выпустить из своих снежных объятий. Они будто предупреждали: «Мы огромные, неодолимые, а вы маленькие, беспомощные! Мы вас заморозим, заведем в бездонную ледяную трещину, засыплем снегом и камнями. Пока не поздно — поверните назад!..» Они не раз пытались исполнить свою угрозу. Из-под ног у людей вырывались камни, катились вниз, рождая каменные водопады, — в горах тогда долго и тревожно гудело эхо. Люди в страхе следили за этим буйством каменной смерти. Ни человек, ни птица, ни зверь не выжили бы под каменным дождем.
А однажды горы загудели еще грознее. Снег на склоне соседнего хребта сдвинулся, потек вниз, увлекая за собой каменные глыбы. Горы превращались в западню — человек в них мог замерзнуть, провалиться в ледяную трещину, сорваться в пропасть, погибнуть под лавиной камней и снега.
Едва умолк гул снежной лавины, на путников налетела метель. Косой снег хлестал по лицу, затрудняя дыхание. Отряд остановился, идти дальше было нельзя. Женщины прижались друг к другу, чтобы не потеряться в снежной мгле, а мужчины принялись сооружать походную хижину. Они воткнули в снег дротики, натянули на них кожаные накидки, потом развернули в хижине меховую постель. Все улеглись на ней — женщины с детьми посредине — и накрылись меховым одеялом.
Горы гудели, метель неистовствовала, стремясь заживо похоронить в своем снежном чреве смельчаков-людей, дерзнувших подняться чуть ли не к вершинам. Но горы не добились своего. Снег плотно забил щели в хижине, преградив ветру дорогу к людям, и в палатке стало тихо и тепло. Разум помог им заблаговременно подготовиться к ветрам, холодам и метелям. Там, где не выжил бы ни один зверь, они выжили и даже хорошо отдохнули.
Они лежали в своей палатке, метель продолжала злобствовать, но ничего не могла поделать с ними.
— Отец, тебе было… страшнее этого? — спросила Ло.
— Много раз.
— Когда?
— Когда я знал, что вам грозила беда.
— А разве сейчас не грозит?
— Нисколько. Все мы вместе, у нас есть пища, одежда и оружие. Мы выспались и, как только метель устанет, пойдем дальше.
Слова Гала и тон, которым он говорил — спокойный и уверенный, — действовали на всех успокаивающе.
Ночью буря утихла, а утром они выбрались из-под снега и, взвалив на спины походное снаряжение, побрели дальше. Каждый шаг теперь был игрой со смертью, потому что трещины во льду лишь сверху замело снегом. Если бы Гал не скрепил цепочку людей длинным шнуром из чо, Ае с сыном навсегда исчезла бы в ледяной бездне. Она ступила в сторону и провалилась в трещину, едва не утащив за собой Ло. Гал и Эри тут же подняли ее наверх.
После этого случая Гал особенно тщательно прощупывал копьем перед собой снежную целину, а остальные ступали строго след в след.
Они поднялись еще на одну гряду и воскликнули от радости: впереди, далеко внизу, зеленела долина! Они проложили тропу через страшные снежные поля, горы не остановили их!
Весь следующий день и еще один день они спускались в долину. Скаждым шагом теперь в горах становилось уютнее. Снега и льды сменились мхом и лишайниками, еще ниже начались высокогорные луга. За ними потянулись заросли можжевельника и рододендрона, темные кедрачи и ельники; были здесь и лохматые сосны, напомнившие Галу и Риа края ланнов. Еще ниже зеленели буки, тисы, кусты боярышника и облепихи…
После безжизненных просторов снежных хребтов видеть все это было особенно радостно. Они спускались вниз и чувствовали, как теплеют камни, земля и воздух. Опять можно было снять с себя меховую одежду и продолжить путь в набедренных поясах и сандалиях.
В долине, на площадке у округлого водоема, они сделали привал. Горные кручи вымотали их. Маленькие Ндан и Нор надрывно кашляли — горы, подобно Соленой воде, готовы были поглотить младших детей.
Мужчины наловили рыбы и занялись устройством жилища. Одним краем площадка упиралась в скалу, другим спускалась к водоему, напоминавшему чашу, до краев наполненную водой. На противоположной стороне ее росли лавры. Они полукольцом охватывали водоем, образуя густую зеленую изгородь. Отражаясь в воде этого уютного озера, они, казалось, росли и вверх, и вниз. Лучшего места для бивака не найти. В скале была неглубокая выемка — в ней Гал решил оборудовать временное пристанище для семьи.
Пока отец и сыновья занимались устройством жилища, а Ло готовила на костре обед, Ае не выпускала из рук больного сына.
