Нить Ариадны - Александр Немировский

Этим же подземным богам посвящались кровавые зрелища. Одно из них — гладиаторские бои — перешло от этрусков к римлянам. О другом зрелище такого же рода свидетельствует изображение на стене «Гробницы Авгуров». Человек по имени Ферсу натравливает разъяренного пса на другого человека, голова у которого закутана в мешок, что затрудняет ему обзор и возможность защиты. Имя Ферсу корреспондирует с именем владычицы подземного царства Персефоны (этрусской Персефнай). Ферсу — слуга Персефнай, человек из ее свиты. Пес (Кербер, как известно на основании греческой мифологии) — тоже животное подземного мира. Эта сцена как бы воспроизводит угодную подземным богам расправу над человеческой душой. Терзания человека в мешке, очевидно, пленника или раба, — магическая жертва, подмена страданий, которые должна была испытать душа недавно умершего в подземном мире, а, следовательно, — избавление от них.

Саркофаг из Черветери

Этрусские художники воссоздают и подземный мир, место, где души умерших сходятся не по своей воле. На стене «Гробницы Кверчола» (III в. до н.э.) показан молодой человек в отороченной цветной полосой тоге. Он обменивается прощальным рукопожатием с человеком в простой тоге. Но лицо покойника повернуто в сторону так, словно его кто-то торопит. За его спиной стоит некто в короткой подпоясанной тунике с «мефистофелевской» бородой и крючковатым носом. В левой руке у него — молот на длинной ручке, в правой — крюк, он почти касается им плеча юноши. Это Хару. Близкий по имени греческому Харону, он имеет мало общего с этим мирным перевозчиком душ через Стикс. Он — палач, выполняющий приговор, и страж у входа в подземный мир. Римляне позаимствовали этот персонаж у этрусков вместе с гладиаторскими играми. После окончания схватки служитель в одежде Хару с молотом и крюком появлялся на арене, чтобы добить раненых молотом и вытащить трупы крюком в особый люк.

Много столетий спустя после падения Рима и запрещения гладиаторских игр этот образ сохранила память обитателей Тосканы. Мы знаем это из терцин Данте:

Недвижим стал шерстистый лик ужасныйУ лодочника сумрачной реки.И вкруг очей змеится пламень красный.

Конечно же, это Хару, а не Харон, хотя и лодочник.

Рядом с Хару или отдельно от него часто изображалось еще более отвратительное существо — Тухулка. Он с хвостом, а из волос его выползают змеи. В греческой мифологии этот образ вообще отсутствует.

Хару, Тухулка и множество других демонов подчинены владыками подземного царства, имеющими почти греческие имена Еита и Персефнай (Аид и Персефона). У греков Персефона — девушка, насильственно ввергнутая в подземный мир и мечтающая о возвращении на землю. Этрусская Персефнай — грозная царица смерти. Она изображена сидящей на высоком троне. Из ее светлых волос выползают две змеи. На голове восседающего рядом с супругой Еита — шлем в форме волчьего скальпа.

Греческие мифы рассказывали, что Аид был обладателем волшебного шлема, делающего его невидимым. Каким был этот шлем, мы узнаем только из росписей на стенах этрусских гробниц. Этрусская усыпальница — это неисчерпаемый источник самых разнообразных сведений о быте, истории, культуре и религии этрусков. Если кладоискатели в прошлом (да и ныне) мечтают о находке гробницы с золотой короной и драгоценными серебряными сосудами, о встрече со спящим воином, обложенным драгоценностями, то для науки каждая гробница этрусков — богатая, бедная и даже ограбленная — это настоящая сокровищница.

Гробницы с фресковыми росписями в Кьюзи, Черветери, Вульчи и других центрах, не только углубили представление об этрусках, они совершенно неожиданно открыли перспективы для изучения античной живописи. Многие фрески были репликами греческой вазовой росписи. И ими был открыт путь к пониманию греческой монументальной живописи. Открытия в этрусских гробницах множества сосудов греческого стиля и производства позволило истолковать их по сюжетам, выработало особую научную дисциплину «художественная мифология», рассматривающую памятники искусства как средство для проникновения в историю мифов и религии. Благодаря этрусским открытиям встала задача планомерного исследования городов, как этрусских, так и греческих.

«Тиррены, издревле отличавшиеся энергией, завоевали обширную территорию и основали множество городов», — так греческий историк времени Юлия Цезеря Диодор Сицилийский начинает посвященный этрускам очерк. Античная традиция сохранила названия наиболее значимых из основанных этрусками городов, краткие сведения об их политическом устройстве и исторических судьбах вплоть до потери самостоятельности. Но археологически эти города стали известны намного позднее, чем гробницы.

Лежавшие под слоями позднеримского и средневекового времен, они были труднодоступны и долгое время мало кого интересовали. Куски штукатурки, осколки кирпичей, заржавевшие остатки орудий труда не находили покупателей, а огромное научное значение этрусских городов и предметов быта стало понятно далеко не сразу.

Этрурия в представлении ученых, начиная с XVIII в., оставалась классической страной гробниц. Этрусские усыпальницы — памятник яркий и впечатляющий. Но представляет интерес и сам погребальный обряд как элемент религиозно-мистических представлений, отражающий действительность. Родственники покойных заполняли погребальные склепы драгоценностями не для того, чтобы продемонстрировать роскошь, окружавшую их при жизни. Изображение демонов смерти и владык подземного царства на фресках также не означает, что жизнь этруска пронизывала мрачная безнадежность. Как жили этруски? Как были устроены дома аристократов и бедняков? Верны ли сохраненные древними авторами описания этрусских обрядов? Не ошибались ли они, когда называли атрий, главную часть римского дома, «этрусским атрием»? Эти и многие другие вопросы, поставленные уже в XVIII в., ждали ответа.

Первый этрусский город был обнаружен еще в 1831 г. не в собственно Этрурии, а в колонизованной этрусками Северной Италии, в 20 км к югу от Болоньи, близ современного местечка Марцаботто. Древнее название этого города не известно, но по местности Мизано, в которой находились его руины, предположили, что он назывался Миза. Раскопками поначалу руководил граф Джузеппе Ариа, собственник территории, а с 1862 г. — финансируемый им археолог Джованни Гоццадини. В 1882 г. его археологические исследования были продолжены итальянским государством и велись до Первой мировой войны. В 1916 г. территория раскопок стала местом ожесточенных сражений, во время которых был уничтожен созданный открывателями древнего города музей. В 1937 г. раскопки в Марцаботто возобновились, но были прерваны новой войной. В 1944 г. этрусский памятник сильно пострадал от бомбардировок. Раскопки, продолженные и после Второй мировой войны (1948—1958), дали новые интересные открытия.

Первые этрусские колонисты (судя по особенностям языка их надписей, выходцы из Клузия), поселились здесь в VI в. до н.э. Основанный ими город, занимавший площадь 20 гектаров, со временем приобрел квадратную планировку с пересекающимися под прямым углом магистралями шириной 15 и 12 метров. В городах Греции такая планировка впервые была введена Гипподамом Милетским в V в. до н.э. Как и в греческих городах, в Марцаботто существовал окруженный особой стеной акрополь с пятью храмами. Один из них больших размеров (18 х 21м) имел три целлы для трех богов и два квадратных алтаря.