Нить Ариадны - Александр Немировский

Писатели времени Августа с гордостью патриотов заявляли, что древнейшая история родного им Рима известна в таких подробностях и деталях, о которых и мечтать не могут историки других знаменитых городов. В этом не усомнились итальянские гуманисты, открыватели Тита Ливия, для которых древние римские цари — такие же исторические персонажи, как римские императоры.

В эпоху, предшествующую Великой французской революции, общая критика церковной и светской традиции коснулась и римских преданий, подвергшихся в трудах Вольтера и других мыслителей его времени уничтожающей критике. Луи де Бофор полагал, что римская история становится достоверной лишь с III в. до н.э. В начале XIX в. делались попытки заменить недостоверные мифы и легенды римлян собственными конструкциями. При этом ученые того времени ввели строгое разграничение между греческими мифами, воспринимавшимися как плод народной фантазии, и римскими преданиями, которые считались «искусственными», сконструированными римскими эрудитами для объяснения уже сложившихся религиозных обрядов и политических учреждений.

К середине XIX в. недоверие к римским преданиям было так велико, что крупнейший историк этого столетия Т. Моммзен вовсе отказался от рассмотрения легендарных преданий раннеримской истории. В конце XIX в. известный французский антиковед Гастон Буассье посвятил ряд своих трудов сопоставлению сведений античной традиции с материалами, добытыми в ходе археологичеких раскопок. Книгу «Новые археологические прогулки» ученый посвятил раскопкам этрусских гробниц и легенде об Энее. Совершая с томиком Вергилия путешествие по местам, которые легенда связала с Энеем, Буассье не нашел каких-либо вещественных остатков той отдаленной эпохи, к которой римляне относили переселение троянцев в Италию, ни свидетельств, говорящих о начале почитания Энея.

Рим достаточно основательно раскапывался археологами уже в XIX в., но изучение его ранних слоев является целиком заслугой XX в. Учеными этого столетия в области ранней истории Италии было сделано не меньше, чем в древнейшей истории эгейско-анатолийского региона. Было покончено с тем, что принято называть «гиперкритицизмом», то есть с полным отрицанием какой-либо историчности, дошедшей до нас литературной традиции. Были открыты культуры бронзового века, носители которых находились в тесных сношениях с микенским миром. Отсутствие до VII в. до н.э. у коренного населения полуострова письма вовсе не означает, что местные жители были дикарями. Плодородие Италии и ее богатство металлами притягивали к себе переселенцев из Эгеиды и с Ближнего Востока. Экономическое и культурное отставание было быстро преодолено.

Есть в итальянских Альпах, всего в ста километрах от крупнейшего промышленного центра Милана, горная долина Валкамоника, порожденная стремительной речкой. С шоссейной дороги открываются серые скалы, выступающие из сочной альпийской зелени. Иногда она наползает на них, придавая огромным камням сходство с человеческими лицами. Мох напоминает бороды, усы, шапки густых волос. Ничего не скажешь. Живописно! Но не это привлекает к скалам, о которых написано много книг.

Здесь близ маленькой деревушки Капо ди Понте более четверти века назад появилась группа ученых во главе с Эммануилом Анати. Счищая с камня мох, они обнаружили схематические рисунки, тысячи неизвестных древних изображений.

В III—II тысячелетиях до н.э., когда на востоке и юге соседнего Балканского полуострова процветали царства с богатой и разнообразной культурой, народы северной Италии жили еще родами и племенами. Население низин страдало не от отсутствия воды, а от ее избытка. Хижины приходилось поднимать на сваи, защищая их от наводнений с помощью вбитых в землю столбов. Несмотря на наличие свободной земли, люди здесь жили в тесноте и также тесно хоронили своих покойников. В небольших ямках рядами помещались грубо вылепленные урны с пеплом. Нередко урна стояла на урне. Погребальный инвентарь был таким же скудным, как жизнь обитателей низин.

Иногда через поселки в долине реки По и ее притоков, а также через горные проходы продвигались торговцы янтарем. Эти комки застывшей желтой смолы собирали на далеких берегах Северного и Балтийского морей. По рекам и сухопутным дорогам янтарь, или, как его называли, «золото Севера», доставляли к берегам Адриатики, где его покупали жадные до наживы купцы.

Не имея правильных представлений о природе янтаря и о пути, который он проделал, прежде чем стать драгоценным украшением, греки передавали древнюю легенду о пылком Фаэтоне, сыне Солнца. Взяв у отца солнечную колесницу, порывистый и нетерпеливый юноша погнал норовистых коней и упал вместе с ними на берег сказочной реки Эридан (впоследствии По). Оплакивая погибшего храбреца, его прекрасные сестры превратились в тополя, а их слезы, застыв, стали янтарем.

Наскальные рисунки Валькамоники дополнили скудные данные, которыми располагала наука о древнейшей истории северной Италии. В древности в затерянную среди скал долину можно было проникнуть лишь через озеро и по горным проходам, когда они освобождались от снега. При почти полной изолированности от окружающего мира население этого дикого уголка сохраняло верность первобытным устоям жизни. Привычка использовать скалы для рисунков была пережитком отдаленной старины. И в то же время альпийские художники, наблюдательные и любопытные, как все горцы, зорко следили за тем, что проникало к ним со стороны.

… Большой диск с точкой в центре. Перед ним несколько палочек, в которых с трудом можно распознать изображение человека! А диск — это солнце. Человек и солнце. Что это может означать? Надо думать, поклонение солнечному божеству. Символические значения имеет и другие изображения, относящиеся к эпохе неолита.

Второй период художественной деятельности обитателей горной долины датируется 2100-800 гг. до н.э. Рисунки человеческих фигурок еще остаются схематичными, но уже объединены в группы. Излюбленным становятся изображения боевых топоров и мечей из металла. Греческий поэт Гесиод, живший в VIII в. до н.э., считал медь символом времени могучих воинственных героев медного века. В науке нового времени этот период известен как медно-каменный век (энеолит), поскольку орудия из меди не могли еще полностью вытеснить каменные.

Наскальные изображения Валъкамоника

Пара быков тащат плуг. Несколькими линиями обозначил художник ярмо, станину плуга, его лемех и рукоять. За плугом идет человек. В его правой руке длинная занесенная для удара палка. Сзади четверо столь же схематично изображенных людей. В их руках мотыги. Разбивая выворочные лемехом глыбы, они явно готовят землю для посева. Первое в Европе описание пахоты дано в VIII в. до н.э. Гомером. А здесь — ее первое изображение, относящиеся к III или к началу II тысячелетия до н.э. Плуг в Италии был в то время новинкой. Он внес в жизнь ее населения немалые перемены. Лучше обработанная земля давала больший урожай. В руках родовой знати скапливались излишки продуктов, которые можно было выменять и на изделия, необходимые в хозяйстве, и на предметы роскоши.

Рисунки третьего периода (1800—1100 гг. до н.э.) отличаются исключительным разнообразием изобразительных мотивов. Некоторые из композиций носят еще символический характер, однако постепенно развивается вкус к реалистическому повествованию. На скалах появляются изображения хижин, поселков, сцены повседневной жизни. Связи с Балканским полуостровом, известные по находкам в разных районах Италии черепков микенских сосудов, подтверждаются изображениями микенского оружия и микенских повозок.