Контрольный выстрел - Фридрих Незнанский

— Да какой там дрыхнет! — взвилась Шура. — Звонила я ему! Несколько раз! Никто ж трубку не берет!

— Ну тогда он бегает кругами вокруг своего Останкина. А что босяк — это точно. Ничего не поделаешь теперь. Терпи, мать. А я, собственно, звоню, чтоб спасибо от всех нас сказать. Очень ты большая молодчина, и мы тебя любим. Ну, не волнуйся, все утрясется. Пока.

«Так, и с этим вопросом, кажется, ясность. А вот с тобой, Вячеслав Иванович, — думал Саша, — вообще никакой теперь ясности. Поскольку у тебя нет автомобильного пропуска в эти бывшие цековские угодья, а у Олега Анатольевича наверняка есть. Иначе, чего б его понесло среди ночи из дому…»

Но сообщить об этом Грязнову он сейчас, разумеется, не мог. Да и вообще, не стоило пользоваться непроверенной информацией.

Пока же для себя Саша наметил на сегодня, помимо массы необходимых дел, познакомиться с Алексеем Николаевичем Поселковым и повидаться с Олегом.

Избегая слишком пристального Славкиного взгляда, он тут же смылся в ванную, где активно занялся приведением своей внешности в порядок. Но ведь и Грязнов — он тоже не первый год живет на свете — вырос в дверях ванной и бесцеремонно прервал песенные упражнения. Дело в том, что, бреясь, Саша всегда, правда без всякого успеха, пел-мычал что-нибудь трогательное вроде: «Сказала мать: бывает все, сынок…» Но что он мог сейчас ответить Грязнову? Вряд ли бы его устроила правда. А врать другу… И он повторил только что сказанное Шурочке:

— Не бери пока в голову, утрясется, старик…

А вообще-то Саша не думал, что у Грязнова может быть действительно что-то серьезное.

— Что она тебе наговорила? — не обращая внимания на ветхие «утешения», настаивал Грязнов.

— Ах, она! — выход нашелся. — Понимаешь, Слава, не знаю, от кого исходила инициатива — от нее или от нашего Олега, но он сказал, что является как бы моим консультантом… Была у нас с ним такая договоренность. Причем он сам попросил не афишировать его участия в помощи моему следствию. Сказал: помогу, чем смогу — советами, консультациями и так далее. Так вот, он сказал, она сказала. Ты сам слышал. Или наоборот, кто теперь разберет? Все ж вокруг такие трезвые были! И дело усугубилось тем, что, оказывается, некий Поселков, на чье имя был взят «фольксваген», в котором ездили киллеры, благополучно помер год назад, а его сын, с коим мне нужно в ближайший час побеседовать на эту тему, является президентом того самого долбаного «Мостранслеса», где служит небезызвестная тебе товарищ Грибова, которая, в свою очередь, мое желание встретиться с ним истолковала как подкоп под ее шаткое материальное благополучие… Ф-фу-у-у! Ты что-нибудь понимаешь?

Славка с сомнением разглядывал Турецкого, смешно склонив голову набок. Саша понял его взгляд и очень этому обстоятельству обрадовался:

— Ну вот видишь? Что я еще могу объяснить, если мир давно уже сошел с ума? Ты уж отпусти мою душу грешную, а я добреюсь и поеду в контору писать постановление о прекращении дела.

2

Перед Турецким стояла дилемма: с чего начать? Ситуация требовала делать все одновременно, но на это не было ни ног, ни возможностей. И он решил начать с Поселкова, поскольку его офис был ближе всех к конторе. Он позвонил по его домашнему номеру, трубку взяла Алла Павловна. Когда Саша представился, она, несколько помедлив, — возможно, советовалась с мужем, — наконец сообщила, что тот уже, правда, оделся, чтобы спускаться к машине, но сейчас возьмет трубку. Зачем ей нужно было все это объяснять? Просто балда или все-таки рыльце в пушку? Запаниковала ведь вчера почему-то? Но как же это стало известно Татьяне? Подслушивала? Или сыграла роль особая степень доверительности в отношениях с шефом?

— Я вас внимательно слушаю, — раздалось в трубке.

Турецкий еще раз представился, сказал, что имеет безотлагательную нужду встретиться, причем говорил так, чтобы у президента фирмы не возникло желания придумать для себя какое-нибудь неотложное совещание. Но нет, показалось, что тон его голоса остался спокойным и доброжелательным. Поселков осведомился, когда и где они могли бы встретиться. Саша предложил в его конторе. Тот охотно согласился и добавил, что будет у себя минут через тридцать.

Это вполне устраивало: через полчаса Саша и сам рассчитывал быть на Ильинке.

Второй звонок он произвел, предварительно прикрыв дверь в комнату, куда удалился мучимый многими противоречиями Грязнов. Там у него работал телеящик, знакомя замечательного стареющего детектива с новыми перипетиями предвыборной борьбы и сопутствующими ей мафиозными разборками. Значит, Славка увлечен и не услышит.

Олег отозвался после четвертого или пятого гудка. Прибежал, надо понимать. Саша слегка пожурил его за то, что он обманул мать и не позвонил, и вообще, в нетрезвом виде гоняет по ночным улицам. Олег хмыкал в ответ что-то неразборчивое, но, похоже, не терял благодушного настроения. Наконец Саша решил, что с чепуховиной можно кончать и сказал, что ему сегодня кровь из носу необходимо увидеть Олежку для очень серьезной беседы.

— Надеюсь, ты не станешь мне мораль читать, а, Саш? — хохотнул Олег.

— Во-первых, с какой стати, а во-вторых, по поводу чего? — искренне удивился Турецкий.

— Ну как же! — снова засмеялся Олег. — У вас, старичков, обязательно найдется повод уличить молодежь вроде меня в каких-нибудь неблаговидных, с вашей точки зрения, поступках. Разве не так?

— Как тебе не стыдно, Олежка! — Он решил быть мягким, как воск, чтобы не получить отказа.

— Если не будет моралите, то хоть сейчас.

— Нет, вот как раз сейчас не могу, срочная встреча.

— С кем, если не секрет?

— Вот как раз и секрет, но ты ведь изволил добровольно согласиться стать моим консультантом? Или я ошибаюсь?

— Ты, Саш, никогда не ошибаешься, ну… чтоб не сильно гордился, почти никогда. Но, если мне не изменили слух и память, вы ж, кажется, прекратили ваше дело о «мерседесе»? Или все-таки нет? Для отвода глаз было заявлено?

Умен, зараза. Потому и рядом с Президентом. Всякий, конечно, там народ есть — в окружении Самого, — но дураки, полагал Турецкий, не задерживаются. Беда, может, как раз в другом — слишком умны. Ну ладно, это были мысли так, ни для какой цели.

— Костя вчера сказал совершенно серьезно. Про то, что касается убийства банкира. Но, Олежка, ты же сам юрист и знаешь, что вокруг твоего «мерседеса»…

— Это почему же — моего? — фыркнул он.

— Да не лови меня, оговорился, нашего, конечно… при чем здесь ты? Вокруг-то вон еще сколько накручено! Кармен эта, другие обстоятельства… Машину, например, нашли, в которой преступники за Кочергой гонялись. А вокруг нее тоже покойнички с косами и — тишина. Понимаешь, Президенту, естественно, доложат, что убийца банкира найден. Дело уйдет в архив. А МУР будет еще долго того же Санишвили ловить, потому что убийство мадам Сильвинской висит на них. Ну и все такое прочее. Об этом уж не мне, а скорее Юрке Федорову думать со своими «архаровцами». Так когда и где ты меня можешь принять?