Простые вещи, или Причинение справедливости - Павел Шмелев

Судья благосклонно кивнул, и обозрел поверх очков небольшой зал. Хонда шептал что-то Мотыге. Алпатов после появления заключения экспертизы сидел тихий и пришибленный, будто в очереди к венерологу. Трое журналистов усиленно строчили в блокнотах — вести звукозапись и видеосъемку Калашников не разрешил. Девятова, сложив руки на коленях, сдержанно улыбалась представителю судебной власти.

— У суда не осталось вопросов. Объявляется перерыв, после которого я оглашу решение, — Калашников бросил взгляд на часы. Сегодня пятница, и еще можно успеть на дачу. В середине сентября баклажаны нуждаются в особенном хозяйском пригляде. А иск… С ним все понятно. Как говорится, очевидное умаляется излишними доказательствами.

— Вот пидор! — восхищенно потрясая газетой, воскликнул Олег Константинович, ненароком опрокинув при этом кокотницу жюльена на свой шелковый халат Etro. Трехлетняя внучка Ушавойнова заинтересованно склонила голову, выпустив из носа радужный зеленый пузырь, а жена Татьяна и бровью не повела, привыкла.

Обедали семейно, втроем, в зимнем саду дачного майората Олега Константиновича Ушавойнова, главы представительства госкорпорации «Ростех» в Излучинской области. Сто пятьдесят девятый в российском рейтинге Forbes, Ушавойнов слыл в деловом сообществе авторитетным и осторожным предпринимателем, что, впрочем, не мешало ему в обычной жизни быть самим собой — местечковым Аль Капоне, недоучкой и самодуром. Ну, положим, диплом и кандидатскую степень он все же получил, в нулевых это стоило сущие копейки.

Осторожности Ушавойнов научился тогда же, когда заработал первые миллиарды на лизинге техники для сельхозпроизводителей региона под крышей компании «Излучинскагропромснаб». Губернатор Германов, ныне сенатор, благословил монополию, и лизинг, тонкий эффективный механизм нивелирования бремени долгосрочных затрат, в кратчайшие сроки высосал все деньги областного бюджета по статье «восстановление сельхозпроизводства», попутно разорив сотни фермерских и крестьянских хозяйств региона. Тогда-то и взял Ушавойнова в разработку областной аппарат ФСБ, которому вовремя помогли советом игроки федерального рынка, озадаченные наглостью местного шустряка. Просчитались. Лизинговые активы были слиты мгновенно, а Ушавойнов «запрыгнул» в депутатское кресло, отгородившись иммунитетом. Сам по себе иммунитет — туфта, но, подкрепленный дружбой с губернатором и родственными связями с его семьей, он превратился в непробиваемую стену для правоохранителей. А ведь по краю ходил — где-то еще хранятся папочки с личным делом агента «Тракторист» и документальными доказательствами связей фигуранта с «ворами в законе» Вальтером Сухумским, Сильвой и Филиппком. Да, приходилось «и вашим, и нашим» давать — ничто не ново под луной, но тайна сия велика есть, благо что «апельсина» Сильву мочканули недавно в Испании. Ну и земля ему пухом.

Жена Татьяна, свояченица позапрошлого главы региона, ухоженная женщина с досадным вторым подбородком и густыми черными волосами (наследие бабушки из Полтавы) только что вернулась из швейцарской лечебницы. Проводила общий техосмотр, модернизацию груди, а заодно и косметический тюнинг — вон, как шкурка на лице натянулась, того и гляди лопнет, как перезрелый помидор.

К жене Ушавойнов испытывал сложные чувства. Опасался пристальной внимательности к его личной жизни, осуждал за нетерпимость к прислуге и раздражался необъяснимым пристрастием к восточным одеяниям. Вот внезапно прилетела к нему два года назад на Кипр, здрасьте вам! А может, у него переговоры важные? Или встреча с партнерами? В тот раз Татьяна Георгиевна обнаружила на пляже у кипрского особняка необычное — факельное шествие проституток из Литвы, наряженных в эсэсовскую форму, обсыпанную каким-то крахмалом. Оргию пришлось быстро разогнать, выдав за придурь соседа, благо, этот пермский водочный король только неделю назад отстроился рядом. Обломала тогда заслуженный отдых. Или вот — зачем так орать на двух бедных филиппинских горничных и садовника, которые, похоже, уже начали разбираться в богатых оттенках русского мата и потихонечку забывать родной узбекский? А очередное сари в таких странных розовых пятнах, будто на него блевали хризантемами? Но так-то он Таньку любил, да. В общем и целом.

— Что пишут, Олежа? — Татьяна оторвалась от созерцания нового каталога мебели, опустила свою роскошную грудь уже третьей версии (не зря летала, не зря!) на стол и обратила взор на мужа, одновременно махнув няне — дескать, забирай внучку.

— Да вот, кальмару то нашему глаз на жопу натянули!

Супруга поморщилась. Без объяснений было понятно, что речь идет о нынешнем министре транспорта и автомобильных дорог. Она поняла бы умеренную неприязнь Олежки к Нестерюку, но не могла разделить давнюю и маниакальную мужнину ненависть к министру. По ее мнению, Нестерюк не допрыгнул даже до уровня олигарха регионального масштаба, а, значит, остался планктоном, челядью. А челядь не удостаивают сильных чувств. Впрочем, о причинах догадывалась. Когда-то между ее мужем и Нестерюком проскочила кошка размером с хорошего ньюфаундленда, и эта собака была зарыта в должности министра транспорта, которую Ушавойнов покинул под давлением обстоятельств. Лишь после отставки он узнал фамилию преемника и вообразил нагромождение интриг, центральной фигурой в которых являлся Нестерюк. Вполне вероятно, ее муж в своих инсинуациях был недалек от истины, но… Как же ей надоел этот цирк с конями!

— Знаешь, ты завтракай дальше, а я проедусь, посмотрю, как у нас дела обстоят, — Татьяна бережно приподняла свое тело и направилась переодеваться. Предполагалось, что она заедет в пару своих бутиков модной одежды, покричит на персонал, а затем направится в фитнесс-центр.

Ушавойнов молча кивнул в знак согласия и тут же забыл о жене. У него и своих дел хватает. Сегодня, например, он должен дать благотворительный обед в консульстве Чешской Республики. Благотворительностью надлежало осенить недавно учрежденный фонд помощи детям, страдающим заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Так получилось, что Ушавойнов числился почетным консулом Чешской Республики в Излучинской области, и подобные мероприятия, в основном культурные, являлись обязанностью Олега Константиновича.

История с этим консульством была продолговатая, дурацкая, но с хорошим финалом. Ушавойнов, не последний человек в регионе, привык разъезжать по городу не просто в «майбахе», а — кортежем. С охраной на двух «хаммерах» сопровождения, оснащенных аппаратурой подавления радиовзрывателей, с проблесковыми маяками, да по осевой линии, не обращая внимания на пешеходные переходы и знаки. На скорости сто пятьдесят кортеж ураганом проносился мимо отводящих хмурый взгляд гаишников. Десять лет назад никто и слова не говорил — богатый человек, депутат, ему положено. Постепенно времена изменились — мигалки в связи с истериками общества «синих ведерок» пришлось демонтировать, а штрафы пошли густо — система видеофиксации, сменившая «продавцов полосатых палочек», равнодушно начисляла десятки тысяч рублей за превышение скоростного режима. Не то, чтобы деньги напрягали Ушавойнова, на всякую ерунду вроде швейцарской воды для кофемашин или луковиц черных тюльпанов для зимнего сада он тратил в десятки раз больше. Но — неприятно, статус подвергался сомнению.