Осколки ледяной души - Галина Владимировна Романова

Мысль допрашивать Шурочку как-то не приходила Степану в голову. Все, что ему хотелось, так это узнать, что с ней все в порядке и что ей ничто теперь не угрожает. Ну, и по возможности оградить от неприятностей ее непутевого супруга. Ни для него, ни для Кирюхи не было секретом, почему Шура до сих пор терпела своего Генку. Ответ был до наивного прост. Александра его любила…

В палату к ней их, конечно же, никто не пустил. Не помогли ни удостоверения, ни заверения, что только одним глазком и сразу обратно. Врач, усталый и издерганный, как все дежурные врачи областных больниц, был непреклонен, чему Степан втайне порадовался.

— Она спит, — тихо, но твердо закончил он свою речь, обращенную в основном к Воротникову. — У нее очень сильное сотрясение. Ну, и повреждения имеются. И вы хотите, чтобы я позволил вам ее допрашивать?!

— Ну почему сразу допрашивать, — возмутился Игорь. — Никто ни о каком допросе разговора не ведет. Мы только…

— Через неделю, — отрезал врач и начал теснить их к выходу из травматологического отделения. — В лучшем случае дня через три. А сейчас будьте добры и здоровы.

Им пришлось уйти. Воротников бесновался и сыпал ругательствами и даже грозил кулаком больничному подъезду, олицетворявшему неприступность данной цитадели. Степан помалкивал. Главное, он понял: с Шурой все в порядке. И это было главным.

— Едем теперь в отделение, — почти не размыкая губ, проговорил Игорь. — Может, ее мужик нам что-нибудь интересное расскажет., Но и там им не повезло.

— Так отпустили его, Игорек, — засмущался бывший коллега Воротникова тем, что не смог оказаться полезным. — Минут за сорок до вашего приезда и отпустили. А вон переговори с Витей. Он его допрашивал. Витю Воротников, как оказалось, тоже знал неплохо. Но тот мало что мог сообщить им.

Шитина Геннадия он допрашивал почти три часа, но так ничего путного и не добился.

С его слов выходило, что за женой он не следил. А про свидание узнал благодаря звонку своей бывшей знакомой. Знакомую долго искали, но не нашли. Она сказалась больной и ушла со службы. Домашний телефон ее не отвечал. А Геннадий продолжал утверждать, что приехал к кафе «Витязь» на такси как раз в тот момент, когда Шура ссорилась с каким-то мужиком. Тот вскочил с места, а она все пыталась его удержать за рукав. Все это Шитин наблюдал через окно, ну, и злился, конечно. Но не до такой степени, чтобы стрелять в свою жену. Он ее, во-первых, любит. А во-вторых, у него и пистолета-то нет.

Что было после того, как тот мужчина ушел? А ничего не было. Шура сама позвонила ему, и они немного поругались. Но она все ему объяснила. Что именно? Кем, например, был тот мужик, с которым она встречалась.

— И кем же? — одновременно выпалили Воротников и Степа.

— Тут главное не запутаться, — хмыкнул Виктор, запрокинул голову к потолку и медленно начал выговаривать по слову. — Этот мужик был бывшим мужем женщины, с которой теперь живет ее начальник. Во! Кажется, так! Думал, не выговорю…

Степан задумался.

Шурочка встречалась с Верещагиным? Выходит, что встречалась. Но зачем?

— Да мало ли, — отмахнулся от него Воротников. — Может, хотела убедиться, что он совершенно ни при чем, или была еще какая причина.

О причине снова рассказал им следователь Виктор. Свидание устроила все та же знакомая. Устроила с целью выставить Шурочку перед мужем в дурном свете. Надеялась вернуть былого возлюбленного. Это уже сам Шитин догадался, отсидев на нарах до самого глубокого вечера. Догадался и поделился догадкой с Виктором. И еще одной догадкой поделился.

Услышав о ней, Воротников со Степаном тут же заспешили из отделения. Игорь, правда, в ответ на недоуменный взгляд Виктора успел ему шепнуть, что Степан и есть тот самый начальник пострадавшей Шитиной Александры. Пояснил и тут же побежал следом за Степаном по коридору.

Без лишних слов они загрузились в машину и помчались по улицам города со скоростью, на которую, казалось, старенькая «четверка» была неспособна, сойдя с заводского конвейера.

— Ты тоже об этом думаешь? — спросил Степан севшим от страха голосом.

— Думаю! Еще как думаю, Степа! — прокричал, заглушая шум мотора, Игорь. — У парня конкретно сдали нервы. Провал за провалом. Если заказчик солидный, ему не простят того, что он наследил. Вот он и сорвался. Он теперь начнет убивать без остановки. Только бы она… Только бы не открыла ему дверь…

После ухода Степана Татьяна заперла за ним дверь и тут же поспешила к окну. Потом вспомнила, что окна его квартиры не выходят во двор и она ничего не увидит, и снова вернулась к двери. Для чего-то подергала ее и посетовала на то, что нет цепочки. Тут же себя одернула, приказав не думать ни о чем плохом, и поспешила выключить свет в прихожей.

Сейчас она сядет в гостиной на диван и станет смотреть телевизор. Голова еще немного побаливает, но это ничего. Это пройдет. И волосы отрастут, и синяк сойдет. Она по-прежнему будет свежей и привлекательной. Главное, что все самое страшное позади. Кажется, позади. И бояться, кажется, тоже никого не надо. Раз напавшим на нее человеком оказалась обезумевшая от ревности женщина, значит, теперь ей ничто и никто не угрожает.

На звонок Верещагина, раздавшийся ближе к четырем часам вечера, обращать внимания не стоит. Степану она не стала рассказывать об этом звонке. И не стала объяснять истинной причины того, что не поднимала трубку и не брала в руки мобильный так долго. Санечка словно обезумел, названивая ей после того, как она отказалась с ним разговаривать. Татьяна потом дважды пыталась ответить на звонки, и всякий раз натыкалась на бывшего мужа, задыхающегося от возмущения. И отвечать на звонки передумала.

Как он был разгневан, господи! Как разгневан тем, что она подсылает к нему истеричек. Таня поняла, что Шурочка решила расставить все по своим местам и встретилась с Верещагиным. И наверняка была с ним тверда и напориста. А Санечка этого не терпел. Таких женщин он не терпел. Даже оскорбил Шурочку, назвав истеричкой.

Истеричка, оказывается, была невоспитанна, цинична и вульгарна, хотя считала себя красавицей.

И он не обязан! А она не смеет! И если это впредь повторится, то он!

И все в таком духе. Татьяна с удивлением слушала Верещагина и ловила себя на странных мыслях.

Как же так, а? Это что же такое получается? Как же она могла так долго прожить с ним! Прожить, не поняв, не осознав, не сожалея!

Мыслей оказалось слишком много. И одна другой была кощунственнее. Татьяна даже приказала себе не думать ничего такого про Санечку, но не выходило. Сожаление о зря прожитых годах не отпускало.

— Тебе просто не с кем его сравнивать, милая, — фыркала Светка уже после того, как Верещагин разорил их семейное гнездо. — Вот погоди, встретишь какого-нибудь парня…

Татьяна усмехнулась. Любимая верная подруга оказалась, как всегда, права.