Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии - Цуёси Хасэгава

которой шла речь в декларации, относилась только к вооруженным силам, и что ультиматум, не упоминая об императоре и императорском строе, оставлял открытым вопрос о судьбе Хирохито. Также из этих данных следует, что японский министр иностранных дел воспринимал Потсдамскую декларацию как документ, на основе которого можно обсуждать условия капитуляции. Логично предположить, что Трумэн, Бирнс и Стимсон внимательно изучали разведданные Magic, чтобы узнать о реакции Японии на предъявленный ультиматум[295]. Поэтому они обязаны были знать, что реакция японского правительства была совершенно не такой, как об этом сообщило Токийское радио. Если они действительно хотели принудить Японию к капитуляции, чтобы спасти жизни американских солдат, если они хотели предотвратить вступление в войну Советского Союза и если они хотели избежать использования атомной бомбы, как они писали в своих послевоенных мемуарах, то почему они проигнорировали информацию, содержавшуюся в разведданных?

Действительно, не было ни единого шанса, что в конце июля японское правительство приняло бы требования Потсдамской декларации в том виде, в каком они были сформулированы. Если бы Того предложил согласиться на капитуляцию, то военный блок в «Большой шестерке» наложил бы на это вето. Возможно, его не поддержали бы даже Судзуки и Ёнай. Более того, на это могли не согласиться и Хирохито с Кидо. Японская политическая элита, включая лидеров партии мира, пока еще не была готова принять требования Потсдамского ультиматума без гарантии сохранения кокутай, хотя они и не задумывались всерьез о том, что именно стоит за этим понятием. Вот почему Того так стремился заручиться посредничеством Москвы. Тем не менее включение в текст декларации обещания сохранить конституционную монархию вполне могло бы изменить хрупкий баланс сил между партиями мира и войны в пользу «голубей».

Маловероятно, что Трумэн и Бирнс были в курсе всех хитросплетений японской внутренней политики, но если они читали перехваченные Magic телеграммы, то должны были знать, что японский министр иностранных дел был готов завершить войну, исходя из требований Потсдамской декларации. Почему же они не стали ждать окончания японских переговоров в Москве, которые, как им было известно, должны были завершиться неудачей? Возможно, эти «шепоты» из разведданных Magic были слишком тихими, чтобы остановить уже запущенную ими атомную программу. В конце концов, японское правительство не прислушивалось к голосам Сато и Касэ, призывавших принять требования Потсдамской декларации. Трумэн и Бирнс знали, что, несмотря на советы Сато и Касэ, японское руководство все еще добивалось помощи Москвы, и им также было известно, что Советский Союз обманет эти ожидания, объявив Японии войну.

Возможно, несправедливо будет осуждать решение Трумэна исходя из той информации, которую мы теперь имеем о внутриполитической ситуации в Японии в тот момент времени. Но и то, что, как мы знаем, точно было известно Трумэну, Бирнсу и Стимсону, неизбежно приводит нас к единственно возможному выводу: Соединенные Штаты поспешили сбросить атомную бомбу, даже не попытавшись воспользоваться тем, что некоторые влиятельные японские политики были готовы заключить мир на условиях Потсдамского ультиматума.

Реакция на Потсдамскую декларацию Чан Кайши

Чан Кайши не был приглашен на Потсдамскую конференцию, но Китаю было суждено сыграть в этой встрече важную роль. Китайский лидер стал одним из трех глав правительств, подписавших Потсдамскую декларацию. Более того, ситуация с Китаем вынуждала Сталина и Трумэна прибегать к помощи сложных дипломатических маневров.

Советско-китайские переговоры, начавшиеся 2 июля, не привели к подписанию соглашения до того, как началась Потсдамская конференция. Возобновившись после встречи в Потсдаме, эти переговоры сыграли большую роль в дальнейших отношениях между Советским Союзом и США. Для советского правительства было жизненно важно заключить соглашение с Китаем, так как это было одним из необходимых условий для вступления СССР в войну с Японией. О реакции Соединенных Штатов на эти переговоры следует поговорить особо.

Нужно понимать, что интересы Китая и США совпадали отнюдь не во всем. На самом деле Национальное правительство Китая поменяло свою позицию в отношении предстоящих переговоров со Сталиным исходя вовсе не из пожеланий американцев. Китайцы хотели изменить условия Ялтинского соглашения, чтобы восстановить свои суверенные права, грубо нарушенные Большой тройкой в Ялте. Американцев же сильнее беспокоило то, что Сталин требовал большего, чем было оговорено в Крыму. Поэтому они пытались удержать китайцев от того, чтобы в переговорах с Москвой поднимался вопрос о пересмотре Ялтинского соглашения, и уговаривали их признать этот договор.

Американская политика в отношении советско-китайских переговоров изменилась после того, как атомная бомбардировка Японии стала делом ближайшего будущего. 21 июля Трумэн получил отчет Гровса об успешном взрыве атомного устройства в Аламогордо. 23 июля Бирнсу стало известно, что атомная бомба будет использована после 1 августа. Уолтер Браун написал в своем дневнике 24-го числа: «Дж. Ф. Б. все еще надеется выгадать время, веря, что после атомной бомбы Япония капитулирует и Россия не успеет принять большое участие в бойне, благодаря чему мы сможем продавить свои требования насчет Китая»[296]. Трумэн и Бирнс изменили свою позицию в отношении советско-китайских переговоров. Теперь они решили убедить китайцев затягивать переговоры до тех пор, пока американцы не сбросят на Японию атомную бомбу.

23 июня, в день, когда Бирнс получил известие, что атомная бомба готова к использованию, Трумэн отправил через Хёрли сообщение Чан Кайши, призывая его «признать Ялтинское соглашение», но не делать никаких уступок, выходящих за рамки эти договоренностей. Далее президент США писал: «Если вы с генералиссимусом имеете разногласия относительно трактовки Ялтинского соглашения, я надеюсь, что вы отдадите распоряжение Суну вернуться в Москву и по-прежнему будете прилагать все усилия для достижения полного взаимопонимания». Бирнс тоже дал указание Хёрли «сказать Суну, чтобы он вернулся в Москву и продолжил переговоры в надежде на заключение соглашения». 27 июля Хёрли встретился с советским послом А. А. Петровым. Американский посол сообщил ему, что китайцы попросили Трумэна внести в Ялтинское соглашение некоторые поправки. «На эту просьбу, – сказал Хёрли Петрову, – Трумэн ответил, что он верен Крымским [Ялтинским] договоренностям, не хочет делать никаких поправок и предлагает китайскому руководству согласиться на все эти условия в их переговорах с советским правительством». Американцы заявили о том, что твердо придерживаются Ялтинского соглашения, однако втайне они надеялись, что разногласия между Китаем и Советским Союзом не будут разрешены быстро[297].

28 июля Петров посетил Чан Кайши в его летней резиденции. Советский посол спросил китайского лидера, как, по его мнению, японцы отреагируют на Потсдамскую декларацию. Чан Кайши ответил: «Вряд ли это сейчас приведет к какому-то результату. Я думаю, что эта мера даст эффект через три месяца». Также