По лезвию ножа, или В погоне за истиной - Максим Окулов

— Кто-Кто! Ваш Бог! Иисус Христос, Которого распяли! — Силина зашлась в громком истерическом смехе, ее тело сотрясалось в жутких конвульсиях. Смех не прекращался несколько минут, пока Клюев не залепил ей звонкую пощечину. Силина враз успокоилась, бросив на Степана полный ненависти взгляд. — Так вот, ему мешал Распятый! Ему нужны были талантливые помощники, и с моей помощью он надеялся решить свои проблемы. Мне надо было…

Соколов перебил Елену:

— Каким образом колдун собирался решить свои проблемы?

— Этот путь подсказала ему я! — Силина гордо ткнула себя пальцем в грудь. — Вам наверняка известно, что мой околевший муженек уже давно занимается оптовыми поставками наркоты. Именно на этом он зарабатывал основные бабки. Кроме этого, он пытался заниматься и розницей. Я ему говорила с самого начала — отдай розницу мне! Отдай! Зачем тебе это? Я лучше знаю как это организовать, но он упрямый. Он считал, что женщины ни на что больше не годятся, как ублажать мужиков в постели, да рожать и растить маленьких вонючих ублюдков! Эта скотина — мой муж — держал меня на голодном пайке! Что я от него имела? Крохи! Какие-то паршивые двадцать тысяч зелени в месяц! Ублюдок! Я даже на новую машину вынуждена была у него клянчить год, а потом экономить свои копейки, дабы купить приглянувшуюся тачку! — Соколова до глубины души потряс цинизм и ненасытность сидевшей напротив женщины. Он понимал, что затевает бессмысленный разговор, но не смог сдержаться:

— А вы знаете, Силина, что 20 тысяч долларов — немыслимая сумма для большинства граждан России, для самых простых людей, которые работают ради того, чтобы, в частности, и вам жилось уютно в этой стране.

— Кому?! Этим мерзким копошащимся в своем навозе людишкам?! — Силина опять зашлась диким хохотом, и Соколов с нетерпением ждал очередной оплеухи от Клюева, но допрашиваемая вовремя остановилась: — Не смешите меня! Я с самого рождения была не такая, как все, и не собираюсь довольствоваться тем, что для большинства норма. Не ровняйте меня с этим серым быдлом! Силин не умел жить. У него было как минимум полмиллиарда долларов, но он жил в этом убогом доме в Жаворонках, — обвела она взглядом шикарный трехэтажный особняк, — и плавал, как последний нищий, на яхте всего за миллион баксов!

— Хватит! — рявкнул Соколов. Он уже не мог терпеть этот театр абсурда. — Вернемся к вашему барану, я имею в виду колдуна!

— Силин не отдал мне розницу, в то время как у нас были грандиозные планы. Зергос собирался организовать свою церковь, члены которой привлекали бы сатанинской романтикой прыщавых металлистов, сажали их на иглу и делали их уличными распространителями наркотиков. Жесткая дисциплина, показательные казни «отступников», ритуалы и прочее должны были сделать свое дело — мы бы очень быстро поднялись, я это видела четко, но все испортил мой муж, козел! Тогда Зергос предложил мне убить мужа. Это было тем заданием, исполнив которое, я заняла бы второе после Зергоса место в церкви. Но все сорвалось. Зергос был в ярости, он обещал расправиться со мной, позвонив под утро в ту ночь, но потом сам куда-то пропал. С тех пор я не могу его найти, я думаю, что дни мои сочтены.

«Ну да, — подумал про себя Соколов, — стала бы ты сейчас так откровенничать здесь, если бы считала себя трупом!»

— А чем же вам так насолил Заречин? — сменил тему Соколов. — У вас же вроде даже роман был в молодости.

— Роман! — из Силиной так и сочилось презрение. — Ну подвернулся мальчик под… ну под эту самую — под руку, — сально ухмыльнулась Елена, — как только я поняла, что перспектив у него никаких, то сразу и слиняла. Симпатичных мальчиков вокруг пруд пруди, а восторженным романтизмом сыт не будешь.

— Это понятно, но все же это не повод обрекать его на смерть.

— Так получилось. Он был слишком удобной кандидатурой: реальный мотив для убийства, природная доверчивость — его развести проще простого, да отсутствие реальных покровителей. До сих пор не понимаю, как ему удалось выкрутиться.

Соколов молча дал Силиной подписать протокол и кивнул Клюеву. Силина в удивлении вытаращила глаза:

— Эй, дядя, постой! Мы еще не оговорили самый важный вопрос!

— Это какой же? — удивился Соколов.

— Ну как какой? Сколько тебе надо бабок, чтобы отпустить меня под подписку.

— А-а-а-а… — театрально ударил себя по лбу следователь, — только, девочка, произошла ужасная вещь! Перед тобой сидит мент, который не берет. Увы! Помочь ничем не смогу!

— Погоди, погоди! Ты хочешь сказать, что в натуре отправишь меня в камеру?!

Пришла очередь смеяться Соколову. Он хохотал так, как уже очень давно не смеялся, глядя на обескураженное лицо Елены.

— Да, девочка, ты сейчас поедешь в камеру, я не шучу и твоих поганых денег мне не надо.

— Постой, — лицо Силиной побелело, — но хоть одиночку-то ты можешь мне устроить?

— Нет, не могу! И, скажу тебе прямо, никто в СИЗО с тобой связываться не будет — в смысле, не возьмет от тебя взятки, так что готовься: будешь сидеть, как все! — Клюев увел Силину в полнейшем молчании, только с улицы раздались истеричные вопли и проклятия…

Александр Иванович сидел в абсолютной тишине и пытался собрать разбегавшиеся мысли. Этого еще не хватало! Появился какой-то колдун! Вся история приобретала книжный облик — ни дать ни взять Агата Кристи! В жизни такое случается редко, но, похоже, Силина не врет. Да и никак не вязался у Соколова в мыслях образ этой холеной молодой женщины с диковинным огромным тесаком в руках. Стрелки часов приближались к полуночи, и Соколов решил поехать домой, чтобы хоть немного поспать. Завтра он собирался съездить к своему духовнику — отцу Николаю, настоятелю храма в подмосковном Одинцове.

Выйдя из дома на свежий морозный воздух, Соколов обратился к Клюеву:

— Степа, подбросишь меня домой, а?

— Дак не вопрос! — они сели в старенькую «девятку», которая резво покатила в сторону Москвы. Опер открыл бардачок и достал оттуда пачку листов А4 в мягкой прозрачной папке:

— Иваныч, ты спрашивал по одному питерскому делу пятнадцатилетней давности. Вот держи, это копия, мне сегодня утром передали. Да, вот еще что. Я нашел-таки ту девушку, которая подобрала твоего Заречина у клуба. Мой стажер беседовал с ней сегодня днем. Она на самом деле живет на проспекте Вернадского в хрущевской пятиэтажке на первом этаже. Зовут ее Катя. Она все подтвердила — и время и обстоятельства, описанные Заречиным. Так что у твоего парня есть алиби. Девушка подписала свои показания, я тебе их в понедельник передам, лады?

— Степан, спасибо тебе! — обрадовался Соколов. — А за свидетельницу особенная благодарность, которая очень скоро материализуется, — следователь озорно подмигнул.

— Я взяток не беру! — состроил опер злобную гримасу.

— Ага, но пить еще, кажется, не перестал?

— Ах вот ты о чем! Тогда ладно, жду приглашения.

— Ты не против, если я включу свет и немного почитаю?