Ночь накануне - Уэнди Уокер

Тем утром в заведении было не продохнуть от посетителей, и он спросил, можно ли сесть за мой столик. Я убрала со свободного стула сумку и освободила ему место.

Не прошло и месяца, как новый знакомый признался мне в любви, а я впервые поверила этим словам. Теперь я думаю, не был ли тот раз последним.

Кевин погиб из-за меня. Это из-за меня у детей теперь нет отца. С таким же успехом я сама могла избить его и бросить умирать. Это могла бы быть я.

В доме Гейба полицейские нашли телефон Кевина. Гейб отправил мне то сообщение, хотя я считала, будто именно Кевин порвал наши отношения раз и навсегда. Оно было столь лаконичным и правдоподобным, что я поверила. Я не навязывалась ему и не искала встреч с ним, как и не искала объяснений его поступку. Вместо этого я широко распахнула двери собственного сердца, пустив в него долгожданного гостя — страдание, и позволила ему почти разрушить собственную жизнь, бросив работу, дом. Пустила под откос собственную жизнь, вернувшись на место преступления, в страну своего детства, где все началось.

Я уже знала, что Кевин у меня на крючке и вот-вот признается в любви, когда попросила его помочь разобраться с тараканами в собственной голове. Я видела, что он другой, не похож на прежних моих мужчин, которых я притягивала своим обаянием лишь затем, чтобы послать куда подальше или позволить унижать себя. Стремясь остаться с разбитым сердцем и страдать от знакомой с детства боли.

Теперь я понимаю, что творится у меня в голове, и этому, как ни смешно, я теперь верю. Последний подарок, оставленный мне любимым.

Третьей жертвой едва не стал Джонатан Филдинг, оказавшийся именно таким, каким себя представлял. Хорошим мужчиной, своим парнем, споткнувшимся на жизненном пути, но продолжавшим идти вперед после смерти матери, развода и угодившей в ремонт машины, работать и пытаться выглядеть привлекательно, как и всякий холостяк в глазах женщины помоложе. Его одиночество, надежда и страсть, а также все остальное, о чем он говорил мне, оказались реальными.

А теперь бедняга расплачивается за встречу со мной.

За последние несколько часов еще много грязного белья было вытащено наружу. Гейб ходил к психологу на протяжении всего подросткового возраста. У него был нервный срыв в колледже и три месяца он провел в стационаре. Нам же сказали, что он уехал учиться за границу.

Рик, закончив военное училище, сразу ушел в армию. В результате неоднократных вспышек насилия его разжаловали из офицеров, а позже из-за буйной драки в баре, когда убил собутыльника, он сел в тюрьму.

Извращенная жестокость, отвратительные секреты, психическое расстройство — все это было прямо под боком, в доме Уоллисов.

Двое мужчин мертвы — и вдобавок одна женщина.

Мелиссу Уоллис задушили и засунули в чехол. Она не ездила ни в какую командировку. Жена Гейба была слишком любопытной, устраивала сцены из-за одержимости супруга. Она встала у него на пути.

В компании следователей мне пришлось вспомнить каждую деталь собственной жизни. От первого яркого воспоминания о том, как сбила старшего брата с Гейба у крепости, до поцелуя с Риком во время игры в бутылочку и всех подробностей, известных о его жестокости по отношению к Гейбу. И то, как я поняла, что не размахивала той битой. Ни разу.

После моего отъезда в колледж случались и другие странные инциденты, сейчас вызывавшие вопросы. Любовники бросали меня внезапно и без особых объяснений. Это были мои волки, «неподходящие» мужчины, которых я выбирала лишь затем, чтобы они вытирали об меня ноги. Я старалась заставить их полюбить меня, чтобы потом доказать себе, что это невозможно, и вновь раз за разом прокручивать старую пластинку из собственного детства.

Нас всех тянет к знакомому и привычному, даже если оно причиняет боль.

Однако теперь я задумываюсь, кто из тех парней был волком, а кто делал ноги из-за угроз Гейба. Один первокурсник сказал мне, что не может встречаться с девушкой, у которой ненормальный бывший. В то время я решила, будто он имеет в виду Митча Адлера. Думала, что тот парень, как впоследствии Джонатан Филдинг, скорее всего выяснил мое настоящее имя и прочитал о той ночи в лесах. Я рассказала следователям об этом случае, и они уже ищут пугливого студента. Могу поспорить, тот расскажет им о визите моего друга детства.

Гейб знал о моей жизни все, потому что я сама ему докладывала о каждом неудачном возлюбленном, каждом болезненном расставании. Он всегда оказывался рядом, чтобы успокоить меня и, по его мнению, защитить. Вопрос в том, как он использовал полученную информацию. Боюсь даже представить, какие подробности нам еще откроются.

Роузи и Джо сидят со мной в допросной. Сестра говорит, что именно в этом кабинете всего несколько часов назад изучала распечатку моих телефонных звонков, а Джо исповедовался, раскрывая тайны нашего прошлого.

С нами занимаются психолог-криминалист и молодой человек, который готовится стать им. Он многому сегодня научится.

— Я совершенно ничего не понимаю, — заявляет Роузи. После нашего прибытия в участок она повторила это десятки раз. Сестра страдает от угрызений совести, хотя, по-моему, иначе чем героическим ее поведение не назовешь.

Теперь, располагая всеми фактами, Джо утихомирился. Как мужчина он отчасти понимает Гейба, чего нам с Роузи не дано. Джо сидит между нами, одной рукой обнимая жену, второй — меня. Мы втроем сгорбились под непосильным грузом противоречивых чувств.

Психолог-криминалист в основном задает вопросы, однако попутно старается объяснить возможные версии.

— Иногда из-за полученной в детстве травмы, особенно если ее наносили продолжительное время, у ребенка развивается необычная привязанность к кому-нибудь, с кем он чувствует себя в безопасности. Сильная личность становится настолько необходимой для его эмоционального выживания, что он хочет заполучить ее в свое полное распоряжение. В данном случае у Гейба, возможно, возникла подобная привязанность к Лоре. Вы говорили, что даже в раннем детстве она была храброй?

Джо кивает и даже слегка ухмыляется, будто гордится мной и тем, что он мой брат:

— Сестра была отважной. И неудержимой.

Что бы я ни делала и какой бы ни была, способствовало развитию психопатической привязанности, из-за которой трое человек мертвы — и это единственное, о чем я сейчас могу думать.

Женщина кивает.

— Кстати, Лора, только ты знала о поведении его брата?

— Помимо его матери. И моей, — отвечаю я, не в силах сдержать гнев.

— Но Гейб рассказывал только тебе. И ты одна пыталась остановить насилие. Вот что