Расстрелянные Герои Советского Союза - Тимур Бортаковский

Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 375 от 22 марта 1938 года (приказ НКО СССР № 80 от 25 марта 1938 г.) комкор Павлов Д.Г. был включен в состав Главного военного совета РККА.

На проходившем с 10 по 21 марта 1939 года XVIII съезде комкор Д.Г Павлов был избран кандидатом в члены Центрального Комитета ВКП(б).

Столь стремительному возвышению Павлова способствовали не только его героические подвиги в Испании, но и проходившие в то время репрессии и чистки в рядах Красной Армии. Благодаря им появлялось множество свободных мест, на которые выдвигались новые кадры, особенно получившие недавно боевой опыт.

Но все более нараставший размах репрессий заставлял и новых выдвиженцев задумываться о происходящих событиях и протестовать против них. В августе 1938 года начальник Автобронетанкового управления РККА Д.Г. Павлов и его заместитель П.С. Аллилуев, при поддержке начальника Артиллерийского управления РККА Г.И. Кулика и его заместителя Г.К. Савченко, обращаются с письмом к Сталину, в котором выдвигают предложение прекратить репрессии против комсостава. В июле 1941 года, находясь под арестом, на очередном допросе Д.Г. Павлов показал: «В 1938 году на заседании Главного Военного Совета в присутствии членов Политбюро я поддержал выступление комиссара Артиллерийского управления Савченко о развале дисциплины в армии из-за арестов командного состава. После этого мне и Савченко было предложено написать письменный документ на сей счет. Основным автором документа являлся Кулик. Содержание документа мы обсуждали в группе руководящего состава в лице меня, Кулика, Савченко и Мерецкова.

За дело взялся Кулик, он пригласил меня, Аллилуева и Савченко к себе и предложил написать документ совместно. Мы составили документ в виде письма (вчетвером) и направили его в адрес Ворошилова. Из секретариата Ворошилова вскоре сообщили, что наше письмо нарком не читал и велел забрать его обратно. Тогда Кулик в один из выходных дней снова собрал нас всех четверых, и, перередактировав письмо, мы направили его в адрес Генерального секретаря ЦК, а второй экземпляр — снова в адрес Ворошилова.

Содержание письма сводилось к тому, что основные силы контрреволюции в армии ликвидированы, но несмотря на это, аресты комсостава продолжаются и принимают настолько обширные размеры, что в армии может начаться разложение, поскольку красноармейцы начинают критиковать действия командиров и политсостава, подозревая в них врагов. Это обстоятельство, как мы указывали в заключении, может пагубно отозваться на боеспособности армии в военное время, и просили в связи с этим принять соответствующие меры. Мы полагали, что на основании нашего заявления правительство примет соответствующее решение о сокращении арестов и таким образом нам удастся сохранить от провала заговорщические кадры. При составлении письма Кулик клеветнически отзывался о политике Советского правительства, которое якобы попустительствовало арестам. Он заявлял, что существующие порядки необходимо изменить. Оскорбительно отзывался о Ворошилове. Я эту точку зрения разделял»{19}.

В июле 1939 года комкор Павлов в составе специальной комиссии, которую возглавлял заместитель наркома обороны командарм 2-го ранга Г.И. Кулик, был направлен на Халхин-Гол, где советско-монгольские войска вели ожесточенные бои с японскими агрессорами. Они приехали разобраться в причинах значительных потерь в бронетанковой технике в частях Красной Армии. За самоуправство и вмешательство в управление войсками 15 июля 1939 года нарком обороны СССР объявил в телеграмме своему заместителю Г.И. Кулику выговор и отозвал его в Москву. Дополнительным распоряжением членам комиссии начальнику артиллерии РККА комкору Н.Н. Воронову и комкору Д.Г. Павлову, возглавлявшему бронетанковые войска, предписывалось остаться для оказания помощи и изучения опыта боевого использования родов войск и вооружений.

Маршал Г.К. Жуков в своих мемуарах вспоминает: «— Как помогали вам Кулик, Павлов и Воронов? — спросил И.В. Сталин.

— Воронов хорошо помог в планировании артиллерийского огня и в организации подвоза боеприпасов. Что касается Кулика, я не могу отметить какую-либо полезную работу с его стороны. Павлов помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании»{20}.

Летом 1939 года началось реформирование автобронетанковых войск Красной Армии. Их основу составляли 4 танковых корпуса, каждый из которых состоял из трех бригад — двух танковых и одной стрелково-пулеметной. По штату в танковом корпусе насчитывалось 570 танков.

Постановлением Главного военного совета от 22 июля 1939 года для пересмотра организационно-штатной структуры войск создается специальная комиссия под председательством заместителя наркома обороны командарма 1-го ранга Г.И. Кулика. Принимавший участие в ее работе будущий маршал и дважды Герой Советского Союза М.В. Захаров вспоминает: «Жаркая дискуссия разгорелась и о судьбе танковых корпусов. С.К. Тимошенко предложил пересмотреть структуру танкового корпуса и включить в него вместо стрелково-пулеметной бригады сильную моторизованную дивизию. Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик настаивали на упразднении танковых корпусов, как громоздких и трудноуправляемых. Последний договорился даже до того, что стал отрицать возможность использования танков для самостоятельных оперативных действий.

Е.А. Щаденко, С.М. Буденному и мне пришлось настойчиво доказывать и убеждать комиссию в том, что нельзя танковые корпуса ликвидировать, поскольку они играли и будут играть большую роль при проведении глубоких операций и оперативном развитии прорыва. Начальник Автобронетанкового управления Д.Г Павлов уклонился от изложения своей точки зрения и занял нейтральную позицию»{21}.

На самом деле комкор Павлов высказал мнение о нецелесообразности сохранения танковых корпусов. Учитывая свой боевой опыт, он доказывал, что использовать корпус для «рейдирования» по противнику не удастся, поскольку исключается возможность такого прорыва фронта противника, при котором можно было бы для успеха применить слишком громоздкий танковый корпус. Кроме того, для успешных действий в наступательной операции танки нуждаются в усилении пехотой, артиллерией и авиацией. По мнению начальника Автобронетанкового управления, командир корпуса не смог бы управлять всеми этими средствами в бою. Исходя из всего этого, Павлов предложил произвести переход на моторизованную дивизию и танковую бригаду, имевших на вооружении соответственно 257 и 258 танков. Эти соединения имели большую маневренность и управляемость, могли использоваться как в наступлении, так и в обороне.

Здравомыслие Павлова и других военачальников, выступавших за ликвидацию танковых корпусов, вскоре было подтверждено на деле. В сентябре 1939 года, во время в боевых действий, получивших в советской историографии название «Освободительный поход Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию», танковые корпуса показали себя не с лучшей стороны. Эти соединения действительно оказались слишком трудноуправляемыми в бою. К тому же принадлежащей им техникой были разбиты и перегорожены все дороги, что мешало продвижению других соединений. Несмотря на незначительный размах боевых действий, особо остро встал вопрос об обеспечении корпусов горючим. Как в последующем признавал маршал С.М. Буденный, ему пришлось даже организовывать воздушный мост, чтобы с помощью самолетов возить горючее для танков.