Украсть ведьму - Валентина Гордова

Жить стало тяжело.

– Так от кого ты тут прячешься? – напомнил о своём присутствии Олаф, выдёргивая меня из мыслей.

– От самой себя, – прошептала едва слышно.

Но у оборотней отменный слух, мелкий услышал и с сомнением спросил:

– А так можно что ли?

Волчонок убежал, только когда я отсыпала ему в бумажный пакет ягодного печенья. Он только на его запах и прибежал, сам так сказал. А пока ждал заслуженное, по его мнению, угощение, умудрился слопать все мои ягоды, а мне их Ихира принесла, между прочим.

Закончив с цветами, я ушла в дом, в котором по причине жаркой погоды были распахнуты все окна и двери. Ужин готовила не спеша, но тщательно следя за всеми идущими в кухне процессами. Нарезать, пожарить, сварить – всё требовало моего повышенного внимания.

Сосредоточенная, я не сразу услышала тихие шаги в доме. Поняла, что не одна, только когда на талию осторожно скользнули мужские ладони… незнакомые мне.

Мы застыли оба. Я, осознавая, что это не Сагар, а кто-то другой, чужой… опасный. И он, издевательски позволяя мне насладиться болезненным пониманием.

А затем ухо опалил жаркий громкий шепот:

– Я уж не надеялся тебя найти, Олеся.

Сердце пропустило удар… чтобы забиться в десять раз быстрее!

В моём доме, находясь совсем рядом прямо у меня за спиной, находился эльфийский Царь!

– Без лишних движений, – до угрозы ласковое повеление и губы, вдруг оказавшиеся на моей покрывшейся мурашками шее, – вокруг дома эублефары. Они отправят нас в Эфемер при малейшем намёке на твоё сопротивление. Меня, тебя… маленьких волчат, прятавшихся в кустах…

Я и без того не шевелилась, но теперь боялась даже сделать вдох, напряжённо вслушиваясь, силясь уловить хоть звук, хоть намёк на то, что эльф врёт.

Словно прочтя мои мысли, с улицы послышалось испуганное:

– Леся, мы за печеньем пришли, мы ничего плохого не хотели, честно-честно!

И плачущее:

– Что это за тёти?

Лучше бы я позволила ведьмам меня убить! Лучше бы я умерла! Что угодно лучше, чем снова подвергать детей опасности!

– Мы же не будем делать глупостей, м, дорогая? – приглушённый голос эльфа я расслышала с трудом, сердце стучало слишком громко, закладывая грохотом уши.

Но его издевательские поцелуи шеи ощущала остро, как разряды маленьких молний, прошибающих всё тело.

Меня затрясло. Просто затрясло без возможности взять себя в руки.

– Давай, моя хорошая, – меня непреклонно развернули за локоть на месте, подтолкнули к неизвестно когда открывшемуся порталу, похожему на треснувшее зеркало.

Я сделала шаг, не ощущая собственного тела, за ним ещё один.

Не хотелось шевелиться. Не хотелось дышать, лишь бы не оказаться в руках этого существа. Хотелось рваться, кричать, отбиваться, сопротивляться до последнего.

– Леся? – жалобный детский голос с улицы.

– На счёт три одним волчонком будет меньше, – хлёсткое от Царя.

Я сделала последний шаг и позволила магии перехода окружить, подобно воде. Эльф тут же оказался рядом, его жёсткие пальцы больно сомкнулись на моём локте и меня крепко держали всё то долгое время, пока портал переносил между миров, проходил выстроенную Царём впечатляющую защиту, исчезал, сменяя серую муть на очертания тёмного, освещённого многочисленными свечами небольшого зала.

В центре стоял каменный стол, являющийся неотъемлемой частью пола, словно поднятый снизу и слепленный в нужной, не очень ровной прямоугольной форме.

Запоздало пришла мысль о том, что теперь Царь отрезан от эублефар и не может приказать им причинить детям вред, а, значит, я могу начать действовать. Действительно запоздало. Она только всколыхнулась в сознании, как в этот же миг я получила в лицо горсть чёрной пыли, окружившей, окутавшей, забившей в нос и рот и напрочь перекрывшей дыхание.

Обморок был пугающе внезапным, а падения я уже не чувствовала.

* * *

Такое удивительное чувство.

Моё тело было похоже на облачко. Лёгкое, невесомое, неощутимое. Только сдавливало напряжением запястья и щиколотки, но это ощущение было где-то на краю сознания, там, где я не обращала на него внимания.

Говоря откровенно, и к самому своему телу я не сильно прислушивалась. Куда острее были ощущения… не мои.

Злость. Злость такая твёрдая, такая крепкая, что уже давно переросла в ослепляющую ярость. Если бы существовали эмоции сильнее ярости, Сагар чувствовал бы их.

Чуть-чуть, на самую малость слабее злости был страх… поглощающий страх не успеть, опоздать, и вместе с ним потребность быть быстрее, быстрее, ещё быстрее…

– Очнулась? – безразличный вопрос над головой вынудил отвлечься от считывания эмоций любимого, приоткрыть глаза и взглянуть на расплывающееся лицо эльфийского Царя.

Опираясь на стол по обе стороны от моего лица, мужчина неожиданно тяжело вздохнул, опустил голову, словно смертельно устал от всего, что происходит в его жизни.

И с поразившей меня искренностью сказал:

– Мне правда жаль, Лесь. Ты хорошая девушка. Жаль, что приходится делать это с тобой… но выбора нет.

Момент слабины прошёл. Вина, сожаление, печаль исчезли из его лица без возможности вернуться вновь.

– Эублефары? – спросила тоном «я всё знаю и удивить тебе меня нечем».

Эльф, собиравшийся отойти, передумал, медленно вернулся на место, внимательно посмотрел на меня сверху вниз.

И промолчал, гад ушастый, вынудив меня пойти на риск и продолжить:

– Шантаж? На взаимовыгодное сотрудничество не похоже.

Предупреждающий прищур, но меня так и так убивать надумали, мне терять уже нечего.

– Интересно, чем же они тебя зацепили? Угрожали поработить весь твой народ и использовать в качестве магической подпитки? Ой, прости, забыла, что этим одни ушастые промышляют.

Царь жестко усмехнулся, мигом разгадав задумку и не позволив насладиться тем, как он от насмешек выходит из себя и выкладывает всю правду.

– Хорошая попытка, – похвалил, кивнув пару раз. – А теперь помолчи-ка, мне нужно перерезать твои вены под правильным углом.

Невольно вспомнилось, что я тоже верный угол пыталась выяснить, намереваясь отрезать рога умирающего Сагара. Как давно это было. В другой жизни словно, и не со мной, а с кем-то другим.

И тут в моей голове раздалось хмурое:

«Ты бы правда отрезала мне рога?»

Радость я подавила с трудом, с ещё большим удержала расползающиеся в улыбке уголки губ. И, следя за тем, как Царь устроился у моей прикованной к столу руке с серебряными кинжалом в руке, подумала: