Истребитель "Родина" - Евгений Прошкин

– Н-да?

– В коридоре выставлена охрана, – предупредила Ксена. – Иллюминатор искать бесполезно, ваша каюта находится в центре отсека.

– О побеге я уже думал, – признался он. – Мне это показалось бесперспективным.

– Надеюсь, вы говорите искренне, поскольку побег с крейсера действительно невозможен.

– Что в моих силах, так это лишить вас жизни. Прямо сейчас. Обезглавить Миссию и…

– И?.. Победить? – Ксена не шелохнулась, хотя расстояние между ними было небольшим, Андрей преодолел бы его одним прыжком. – Почему же «победить»? Почему вы продолжаете отождествлять себя со Сферой? Ведь вы человек, Волков.

– Человек. Хотя и не Волков.

– Да… Да, Андрей. Вам мало того, что вы увидели?

– Можно подумать, вы смотрели эти сны вместе со мной, – буркнул он.

– Не то чтобы смотрела… Но теперь, когда ваш организм выстроен симбионтами, его взаимодействие с ними гораздо глубже.

– И теперь вы читаете мои мысли?!

– Нет, нет, – отмахнулась Ксена. – Не читала бы, даже если бы могла. Так называемые мысли – это образно-ассоциативные цепочки, перепутанные и порой противоречивые. Интерес представляет лишь база данных, к которой вы обращаетесь в процессе мышления.

– Память, – угадал Андрей.

– Профессор Косарев… – задумчиво произнесла Ксена и, подойдя к зеркалу, всмотрелась в свое отражение.

– Что Косарев? – не выдержал Андрей.

– Среди тысяч Косаревых действительно нашелся профессор. Он не был включен в списки колонистов. И уже не будет.

– Ясно, что вы этого не допустите.

Ксена покачала головой:

– Сегодня утром мы выяснили, что Косарев давно мертв. – Она резко обернулась. – Вывод?

– Вывод простой: забудьте о Косареве. Это был ложный след. Тем более, что его нет в живых. Как и меня… в некотором роде.

– Правильно. – Она вернулась к постели. – Но правильно только наполовину. Вы помните, как вы погибли?

– Нас всех уничтожил Дантист, – недоуменно отозвался Андрей. – Полагаю, по вашему приказу.

– Серьезно? – Ксена выгнула бровь, что означало иронию. Она хотела, чтобы Андрей увидел это сам, и слегка перестаралась. – Я приказываю вас убить, а затем предпринимаю все меры к вашему спасению. Так, да?

– Женская логика.

– Дмитрий Саблин, как и вы, подчинялся Сфере.

Андрей пожевал губами.

– Да, я догадывался.

– И когда он вас убил, для меня это было такой же неожиданностью.

– Ну мы-то даже и удивиться не успели. Может, кроме меня кто-нибудь еще выжил?

– То, что от вас осталось, от всех пятерых, можно было собрать в один мешок. Насколько близко вы находились от Саблина?

Андрей попытался вспомнить, как они располагались в комнате, когда вошел Дантист. Канунников сидел у двери, Серый был возле окна, дальше, чем кто-либо другой. При удачном раскладе его могло бы выбросить на улицу, но видно, удачного расклада не получилось. Что же касается Катерины…

У Андрея отвисла челюсть, и, чтобы это скрыть, он отчаянно зевнул.

Какое место в комнате занимала Катя, было не так уж и важно. Взрывчатка, которую притащил на себе Дантист, оказалась каплей по сравнению с тем, сколько лежало в подвале. Важно было другое: Катюха… ее лицо и… в основном, бедра… Бедра – в узких белых джинсах. В парке. У фонтанчика. Вернее, между фонтаном и скамейкой. На скамейке – он с женой. Лена читает книжку, а он, задумавшись, смотрит в одну точку. Словно дремлет. Люди могли подумать, что он пялится на эту задницу в белоснежных штанах. Почему бы и нет? Катюхе тогда было меньше двадцати? Отчего бы и не заглядеться. А потом… Потом она поворачивается, и Андрей, даже не обратив внимания на лицо, мгновенно его запоминает. Чтобы, увидев это лицо снова, тут же кому-то позвонить, куда-то поехать… и в итоге отправить на тот свет пассажиров парома «Данциг». Странно, что он не узнал Катерину, когда встретил ее позже, вместе с Владимиром. Тужился, припоминал, но так и не вспомнил. А если бы вспомнил – что тогда?.. Гады со Сферы выстроили у него в мозгах такой лабиринт, что Андрей и сейчас едва в нем ориентировался.

– Да, – выдавил он. – Дантист подошел ко мне близко. Такое впечатление, что основной целью был я.

– Я полагаю так… – Ксена сделала неопределенное движение ладонью, будто держала в руке сигарету. Как ни странно, именно эта аналогия Андрею пришла в голову первой. – Вероятней всего, руководство операции со стороны Сферы сочло, что роль Волкова как двойного агента исчерпана. По каким-то причинам они решили запустить другой сценарий, а вас – вывести из игры. Но похоже, «выключение» Волкова не было предусмотрено. Или канал аварийной связи провалился. Или… произошло что-то еще. Можно перечислить сотню вариантов, которые сводятся к одному финалу: фальшивый шпион Сферы, приготовленный для сдачи нам, оказался лишним. И тогда Сфера использовала другого агента – несомненно, такую же пустышку, – чтобы вас попросту убить. Вместе с той локальной сетью, что успела вокруг вас вырасти.

– Вот как? Локальная сеть… – пробормотал он.

– И майор Канунников, и Владимир Серый с Катериной готовы были вам помогать.

При упоминании Кати Андрей вновь испытал беспокойство. Поверить, что второй раз эта девушка встретилась ему случайно, он не мог. Живой ключ к спящему коду в его памяти, она мелькнула где-то в толпе – давно, больше пяти лет назад, и одним своим появлением запустила в сознании Андрея какой-то сложный механизм. Результат – бессмысленный теракт и начало «легализации» на Земле мнимого агента Сферы. Пройдет много времени, прежде чем он наберет сетевой адрес с новым ключом, который полностью отпустит спрятанную в нем пружину. Но это – позже, а вначале будет Катерина, попавшаяся ему на глаза в строго определенный момент. И то, что она оказалась в отряде Серого, за совпадение принять было трудно. Хорошенькое дело: три шпиона Сферы в одном месте… Ну пусть и не шпиона, пусть просто – три человека, связанных общей историей и одной задачей. А то и не трое, а четверо?.. Как знать, кем был Канунников или тот же Серый? Как это выяснить теперь, когда они мертвы, если Андрей, даже будучи живым, не вполне понимал, что и ради чего он делает? Агент, подготовленный по программе Сферы, перестает принадлежать самому себе. И кстати…

Андрея вдруг передернуло.

Кстати, где гарантия, что правда, которую он узнал о себе сейчас, – настоящая и окончательная? А если сведения, всплывшие в последних снах, не исчерпывают всего, что заложено ему в память? И если там, на самом дне, осталось что-то еще, – кто поручится, что однажды он не наткнется на ключ номер три? Тем более, что вербализация неосознанного – это… красиво, конечно, но только… вот именно: красиво. Слишком. Ну прямо по дедушке Фрейду, разве что не психоаналитик мозги перетряхивает, а друзья-симбионты.