Ошибка - Эль Кеннеди

Столь конкретный пример вызывает тревогу и заставляет меня нахмуриться:

– Так… так было с тобой?

– Нет. – Парень умолкает. – Но так было с моей мамой, – признается он.

Я хмурюсь еще больше:

– Твой отец оставил ее в больнице?

– Не совсем так. Он… Знаешь, не парься. Это длинная история.

Одна его рука лежит на коробке передач, и я накрываю ее своей ладонью:

– Но я хочу ее услышать.

– Смысл? – бормочет Логан. – Это в прошлом.

– Но я все равно хочу послушать, – решительно объявляю я.

Он устало вздыхает.

– Это случилось, когда мне было семь или восемь. Я был в школе, поэтому не знаю точно, как все произошло, мне потом об этом рассказывала моя тетя. Вообще-то об этой истории узнали все соседи – так громко она кричала, когда мой отец наконец-то притащил свою задницу домой.

– И что же все-таки случилось?

Логан продолжает следить за дорогой.

– Была зима, погода стояла дерьмовая, и мама поскользнулась на льду, когда чистила подъездную дорожку. – Его голос пропитан горечью. – Папа был дома, не в слюни пьяный, но несколько банок он уже выпил. И не потрудившись почистить дорожку сам, даже не помог ей. Короче говоря, мама сломала лодыжку, раздробила кость, и он, услышав ее крик, выбежал на улицу. Они не знали, насколько серьезной окажется травма, поэтому отец не стал передвигать маму, а просто накрыл ее одеялом до приезда «скорой помощи».

Плечи Логана напряжены, челюсти крепко сжаты. Не уверена, что хочу услышать продолжение.

– Когда приехали медики, папа не поехал с мамой. Сказал, что возьмет машину, чтобы забрать нас с Джефом из школы. После этого три дня его никто не видел.

Логан яростно качает головой.

– Он сел в машину и уехал. Понятия не имею куда. Я знаю лишь, что в больнице, где его жена перенесла две операции, он так и не появился. Не приезжал он и в школу – мы с Джефом прождали его несколько часов. Кто-то из учителей заметил, что мы еще не ушли, кому-то позвонил и отвез нас в больницу, а моя тетя приехала из Бостона и оставалась с нами, пока мама приходила в себя, потому что наш отец куда-то пропал.

Я втягиваю воздух:

– Почему он так поступил?

– Черт его знает. Наверное, до него дошло, что ему придется взять на себя заботы о детях, о доме, о ней, и он попросту испугался этого давления. Ушел в трехдневный запой и ни разу не приехал к маме в больницу.

От негодования у меня сжимается сердце и дрожат руки. Что это за муж, раз способен так поступить? И что это за отец?

Логан, должно быть, прочел мои мысли, потому что поворачивается и нежно смотрит на меня:

– Я понимаю, что сейчас ты его ненавидишь, но тебе надо понять кое-что. Он не плохой человек – он болен. И поверь мне, он сам ненавидит себя за это. Больше, чем ты когда-либо будешь его ненавидеть. – Парень судорожно вздыхает. – Когда он не пил, то был хорошим отцом. Он научил меня кататься на коньках, научил всему, что знал о машинах. Как-то летом мы вместе чинили эту малышку. Часами зависали в гараже.

– Тогда почему твой отец снова начал пить?

– Я не знаю. И по-моему, этого не знает даже он сам. Дело в том… например, когда мы все на нервах, то можем позволить себе выпить бокал вина, да? Ну или бокал пива, стакан виски, что-нибудь, что нас успокоит. Но он не в силах остановиться на одном. Он выпивает два, три, десять и не может затормозить. Это зависимость.

Я кусаю губу:

– Я понимаю. Но как долго еще твой папа будет продолжать использовать эту зависимость в качестве оправдания всем своим действиям? По-моему, наступает момент, когда вы должны перестать облегчать ему жизнь.

– Мы уже увозили его на реабилитацию, Грейс. Это не поможет. По крайней мере до тех пор, пока он не захочет этого сам.

– Тогда, возможно, вам нужно оставить его без материальной поддержки? Позволить упасть на дно, чтобы ему захотелось стать лучше?

– И что, сделать его бездомным? – тихо произносит Логан. – Чтобы в дверь стучались коллекторы и у мастерской слонялись судебные приставы? Чтобы его бизнес разорился? Я знаю, ты не понимаешь, но мы не можем отказаться от него. Может, если бы он нещадно избивал нас или обращался как с отбросами, то было бы легко так поступить, но он не имеет склонности к насилию – он имеет склонность к саморазрушению. Мы можем уговорить его бросить пить, мы можем поддерживать его, но никогда его не оставим.

– Ты прав. Я не понимаю, – признаюсь я. – Не могу уразуметь, откуда такая безотказная преданность. Особенно если учесть тот пример, что он подает тебе, – где его преданность? Где его самопожертвование?

Логан переворачивает руку ладонью вверх и сплетает наши пальцы.

– Это одна из причин, почему я поступаю именно так. Из-за примера, которой он мне подает. Если я оставлю его, то стану не лучше чем он. Тогда я буду эгоистом, чего мне совсем не хочется. Порой я так сильно его ненавижу, что мне хочется выбить ему все зубы, порой я даже мечтаю о том, чтобы он умер, но как бы ни хотелось мне опустить руки, он по-прежнему остается моим отцом и я люблю его. – У него срывается голос. – Я обращаюсь с ним так, как хотел бы, чтобы обращались со мной, окажись я в его ситуации. Терпеливо поддерживаю его, даже если он этого не заслуживает.

Логан умолкает, а мое сердце сжимается, а потом переполняется нахлынувшими эмоциями. Этот парень не перестает меня удивлять. Внушать благоговение. Он лучше меня, лучше, чем сам о себе думает, и если до этого я не была уверена, то теперь знаю точно.

Я люблю его.

– По пиву в «Малоуне»? – спрашивает Дин, когда мы выходим из нашей раздевалки после, вероятно, самого ужасного матча за всю мою хоккейную карьеру.

Я стискиваю зубы.

– У меня планы с Грейс. А даже если бы их и не было, я не стал бы ничего праздновать в чертовом баре, мужик.

Он проводит рукой по еще влажным от душа светлым волосам.

– Да, было хреново. Но все закончилось. Матч сыгран. Нет смысла зацикливаться на этом.

В такие моменты я начинаю задумываться, почему он играет в хоккей. Может, чтобы выпендриваться перед девушками? Потому что с самого первого дня, как Дин появился в нашей команде, он демонстрировал полное отсутствие страсти к этому виду спорта, что чертовски обидно, потому что он потрясающий игрок. Но приятель не заинтересован продолжать играть в хоккей после окончания университета, по крайней мере на профессиональном уровне.

– Серьезно, чувак, хватит бычиться, – гуговаривает меня Дин. – Поехали с нами в бар. Я достал нашему первокурснику фальшивое удостоверение личности и собираюсь показать сегодня несколько своих приемчиков. Мне может понадобиться твоя помощь.