Очень драконий отбор - Алиса Чернышова

Интересно, осознавал ли Мук, по какому краю только что прошёлся?

— Отпустила бы, — ответила я резко. — Уж поверь. Собственно, моя семья мигрировала с островов, чтобы воспитывать Алана в нормальной, здоровой атмосфере. И знай: если бы мой брат был жив, я бы скорее отрезала себе крылья, чем позволила помыкать им. И перегрызла бы глотку любой, которая посмела бы!.. Я сделала бы всё, чтобы найти для него жену, на которую он сможет влиять. Шантажом ли, силой ли, властью или деньгами, но он был бы от неё защищён. А в крайнем случае за его спиной всегда стояла бы я. Вот только мой Ал мёртв. И я подниму на тебя руку, если ещё раз посмеешь сказать нечто подобное. И плевать, что ты соотечественник, любовник принцессы и мужчина — ты недосчитаешься зубов и нескольких целых костей. Я понятно объясняю?

Мук, похоже, не сильно испугался. Но посмотрел виновато.

— Прости, — сказал он. — Я немного знаю твою биографию. И действительно надо было подумать немного, прежде чем открывать рот. Просто тема… не самая приятная, ага. Ты угадала: никто бы меня не то что за границу, но и учиться не отпустил бы. Матери было наплевать, чего я там хочу. Тонкие плетения? Магическая криминалистика? Белены объелся? Это не мужская работа! И вообще, матриарх нашего острова присмотрела тебя для своей младшей дочери. Ну разве ты не счастлив? Пойди лучше книжку почитай. О том, как её удовлетворять. И в каких позах вероятнее зачать наследницу. 

Я тихо хмыкнула. 

— И как же ты вырвался?

— Да никак, — зло ответил он. — Ну то есть, я даже попытался. Но меня поймали, весело накачали зельями и преподнесли той высокомерной суке на блюдечке.

Я промолчала. И что тут скажешь, собственно? Я всегда презирала такие вещи, и не важно, шла ли речь о женщинах или мужчинах. Но… Владеш говорил: “Единственный универсальный язык — насилие. Его понимают даже те, кто не хочет понять никакой другой”. Правда, отец говорил, что единственный универсальный язык — милосердие… Но, как показывает мой опыт, правда тут всё же на стороне Владеша. Как бы наивным мечтателям вроде моего отца ни хотелось верить в обратное.

— Меня насильно накачали тем самым зельем, — сказал вдруг Мук, — ну знаешь, которое позволяет сидхе иметь детей от нелюбимых? И я радостно помчался с ней на связующую церемонию. Стояком можно пробивать стены, от любви поёт сердце… Мерзко вспоминать. Особенно откат. Когда пришёл в себя и вспомнил всё, что говорил и делал. 

Могу понять. Я сама планировала добровольно выпить такое зелье, чтобы зачать ребёнка: сидхе не могут иметь детей от того, к кому не испытывают сильных эмоций, и зелье вперемешку с ментальными техниками помогает обойти это ограничение. Но тут и слово ключевое — добровольно. Его вообще можно считать краеугольным в таких делах. Одно дело — понимать, на что идёшь. Другое — быть лишённой воли игрушкой в чужих руках.

Вообще у нас считалась исключительно дурным тоном и почти бесчестьем — давать это зелье с самого начала, да ещё и без согласия. Ещё и потому, кстати, я так сочувствовала Кио, когда его опоили. 

— Но дети у нас так и не получились, — сказал вдруг Мук зло. — Слава Многоликой Пряхе... А тело моё начало с каждым разом всё сильнее отторгать зелье. И тогда она решила, что я бесполезен, и разжаловала в игрушки. Любила дарить меня… причём не только женщинам. Это было отвратительно, если хочешь знать моё мнение.      

— Ясно, — я не стала рассказывать, как мне жаль. Хотя по правде жаль мне действительно было. — Действительно, чокнутая сука. Она потом тебя подарила Син?

— Не совсем, — криво улыбнулся Мук, глядя куда-то сквозь пространство. — Просто у моей го… у этой суки наметились переговоры с поставщиками на островах Имбаи. Ну, ты понимаешь.

Я кивнула.

Острова Имбаи — это отдельная песня. Крошечный архипелаг на границе между морскими владениями трёх крупных государств, который после заключения мира во всём мире и дипломатических плясок решили оставить нейтральной территорией. Что не удивительно, довольно скоро там начал собираться крайне своеобразный контингент, состоящий преимущественно из личностей вне закона. Там же предпочитали по возможности проворачивать свои тайные делишки некоторые большие шишки, которым в родных странах нужно было блюсти репутацию.

В общем, весёлое местечко. Виды там красивые, а трупы тихие да молчаливые. 

— Там я подумал, что у меня есть шанс. Решил сбежать. И у меня даже получилось. Ненадолго, правда. Я попался на глаза местным торговцам экзотикой. 

У… Хотя удивляться тут, конечно, нечему. 

Красивому молодому сидхе, который совершенно не подготовлен к жизни вне гарема, сбегать там — крайне опасная авантюра. И почти гарантированно — без счастливого конца.  

— Честно говоря, тогда я решил умереть, — добавил Мук. — И умер бы, наверное. Если бы меня не купила Син. То есть… Сначала я не пришёл в восторг, понятное дело. “Очередная властная сука”, — подумал я. И долго не верил, что она другая: ненавидел всех женщин скопом, просто за сам факт их существования. Но… Син сказала, что купила меня из-за моих способностей. Что с ней я смогу учиться; она сняла ограничения с моей магии, показала базовые приёмы самозащиты, дала несколько учебников. И я… не скажу, что начал верить, но решил остаться. Подумал: использую её, такую вот добренькую, чтобы выбраться на большую землю... А потом меня нашла прошлая хозяйка. И попыталась отобрать у Син. 

— Дай угадаю: Син убила её?

— Нет, — Мук повернулся ко мне и ласково улыбнулся. — Я успел первым. Она, видишь ли, не ожидала, что моё ограничение на магию окажется снято… Неожиданность. Для меня — приятная. А вот для неё, боюсь, не слишком. 

Я ухмыльнулась, заглянув в обманчиво-наивные глаза. Ах, эти маски… Мне почему-то вспомнилась одна работёнка, в ходе которой пришлось нам с Брэди изображать почтенную семейную пару, живущую в тихом зажиточном районе. Помнится, я тогда сказала, что в такое общество нам трудно будет вписаться — с нашими-то страшными тайнами. Но он на это только посмеялся. 

“Сразу видно, что у тебя не слишком большой опыт в таких делах, Лил, — сказал он. — Иначе бы ты знала, что под тихой поверхностью больше всего бурлит. Думаешь, те ребята, живущие за красивыми фасадами, так сильно от нас отличаются? Брось, малышка, не природу ж человеческую нам переделывать! Они хранят свои красивые фасады — ради приличий, из страха перед осуждением и наказанием, чтобы быть хорошими во что бы то ни стало… Но я тебе вот что скажу: чем красивей фасад, тем грязнее подвалы. Они могут сколько угодно строить из себя воплощённую добродетель, но там, в этих подвалах, прячутся лица лжецов, убийц, шлюх, мразей… Они не лучше нас. Ты поймёшь это, когда заглянешь за фасад”. 

Я смотрела на Мука и думала, что такие вот фасады есть у людей и зданий, сидов и дворцов, сказок и отношений. 

Интересное это дело — заглядывать за фасады.

Интересное... и опасное.

— Почему ты мне это рассказываешь? — уточнила я, не отпуская его взгляда.