Зазеркалье для Лины - Мира-Мария Куприянова

Но я, почему то, точно знала, что я, только что, смела в совочек мелкие осколки чего то хрустального и сияющего. То ли разбитого сердца, то ли личной волшебной сказки.

Я не активировала артефакт ни в этот вечер, ни в последующий. Целью моей жизни стало доказать самой себе, что я не впала в зависимость от волшебного подшипника, от его яда, и от яда глаз любимого Демона.

От одной мысли, что все это ложь и эффект магического воздействия, мне становилось муторно и тошно. Наверное, это был привет от очередного моего таракана, который не приемлет, когда его заставляют или просто что-то ему навязывают. Да, я, в принципе, ненавижу чувствовать себя привязанной. И ненавижу любые проявления зависимости. От привычек, до эмоциональной привязки. Может, именно поэтому никогда не курила? И не баловалась запрещенными препаратами… И, до сих пор, не замужем в своем мире? Не знаю. Но для меня было очень важно перебороть и это притяжение, справиться с нечеловеческой тягой.

А тяга, кстати, была просто нереальная.

Во вторник вечером, после работы, я села пересмотреть отчет и впала в легкое забытье. Результатом которого стали три «вордовские» страницы, исписанные именем «Бальте».

В четверг, ночью, я проснулась от резкого укола боли и застала саму себя перед зеркалом, с уже проколотым пальцем и радостно набухшей на нем каплей крови!

К пятнице стало окончательно понятно, что у меня наблюдается почти классическая ломка.

Всю неделю мне снились сумбурные жаркие сны, в которых, неизменно, присутствовал мой Демон. Чей-то сиплый шепот требовал «Активируй артефакт!». Зудели ладони. Подушечки пальцев покраснели и налились кровью.

В эту злополучную пятницу, с горем пополам, я отсидела последний на неделе рабочий день и, едва добравшись до дома, снова впала в полусонное забытье. Видимо, у меня поднялась температура.

Слава Богу, от подруг отмазалась еще в офисе. Иначе, не миновать бы мне их повышенного внимания. Хотя…

За эти несколько недель, с момента моего вступления в крайне тесную связь с мистическим артефактом, наша дружба стала заметно прохладнее. Нет, она, пока что, вроде, никуда и не делась. Но стала менее плотной, однозначно. Что и требовалось доказать! Любая, даже самая горячая дружба, требует постоянной работы над отношениями и близкого контакта. Проверку временем и расстоянием еще ни одна привязанность не выдержала. Нет, конечно, на всю жизнь могут остаться добрые воспоминания, и хорошее отношение друг к другу. Наверное, такой друг не откажет в помощи даже через много лет. Но, только вот той, пропитанной пониманием и единением привязанности, к тому моменту, уже не останется. Эти отношения можно называть как угодно, но они станут другими. Не факт, что менее нужными для будущей меня. Но уже не теми, что были когда-то, однозначно.

Однако, сейчас меня такие вопросы мало заботили.

Я металась по кровати, с трудом сглатывая вязкую слюну и обводя комнату поплывшим взглядом. Кожа на лице горела. Прилипшие ко лбу волосы раздражали даже больше, чем отекшие пальцы, которыми я пыталась их убрать. Жутко хотелось пить. И еще больше, уколоть палец.

Знаете это мерзкое чувство, когда ковыряешь зубочисткой между зубами, ковыряешь… И вот уже во рту появляется металлический привкус крови. Боль смешивается с каким-то извращенным удовольствием. И, вроде бы, ты понимаешь, что хватит. Но продолжаешь и продолжаешь орудовать острой палочкой, травмируя десну. И остановиться не в состоянии.

Вот и мне хотелось уколоть себя так, чтобы насладиться видом крови. Почувствовать, как иголка протыкает кожу. А, потом, с силой вдавить пульсирующий болью палец в центр металлического, холодного предмета. Угадываете, какого?

Собственно, за эту неделю я окончательно осознала, что Анна, кем бы она ни была, сказала мне правду. По крайней мере, кусок ее точно. Относительно привыкания к яду артефакта, как минимум.

Оставалось понять, насколько правдива остальная часть ее монолога. А вот как это проверить, я даже не представляла.

Сейчас, над моей пылающей головой сидела обеспокоенная Фиалочка, недоверчиво вглядываясь в мое лицо и задумчиво хмуря бровки. Несчастная киса, наверное, не понимала, что происходит с ее хозяйкой и как мне помочь.

— Все в порядке, моя хорошая- едва слышно прохрипела я, с трудом поднимая руку и гладя ее по шерстке- Я скоро встану.

Только сиреневая шкода, видимо, мало в это верила. Вид у нее сделался донельзя скептический. Она, даже, хмыкнула, по моему. Хотя, возможно, это была просто игра моего, больного во всех смыслах, воображения.

А, еще мгновение спустя я, издав полный возмущения и боли визг, всем телом подпрыгнула на кровати, безбожно матерясь:

— Бл…, сука, твою мать, Фиалка! Ты что, охренела вконец! Иди сюда, мелкая дрянь!

Однако, ушлая зараза уже затаилась где-то под кроватью, не высовывая наружу даже кончика сиреневого хвостика.

Зато, на моем пальце алым цветом расцветал смачный прокол от ее острого зубика.

Я застонала, «баюкая» поврежденную конечность. Подняла палец к глазам, желая рассмотреть и оценить причиненный ущерб. И замерла.

Стоило мне наткнуться взглядом на стекающую с пальца кровь, как в голове моей образовалась зияющая пустота. Едва различимый звон наполнил меня изнутри, не давая сконцентрироваться на каких-либо мыслях и желаниях. Краем сознания я поймала еще тот момент, когда, как сомнамбула, поднялась на нетвердых ногах и сделала шаг к зеркалу. Рука моя крайне медленно поднялась к артефакту и, с выдохом истинного счастья, я прижала кровоточащую подушечку к сердцевине магического предмета.

Облегчение, затопившее меня в тот же миг, было сродни настоящему оргазму! Словно я целый день плутала по огненной пустыне и, вдруг, получила возможность сделать самый первый и, оттого, самый сладкий глоток свежей ледяной воды!

От накатившей на меня неги голова закружилась и, с тихим стоном, я рухнула на пол, прямо перед зеркалом.

Пришла в себя я достаточно просто- ни тебе головокружения, ни неприятной тошноты. Словно просто проснулась. Причем, прекрасно выспавшись! Возле меня сидела несчастная Фиалочка, своим раздвоенным язычком вылизывающая мой многострадальный лоб. Язычок у въёльта оказался жестким и шершавым. «Шкряб, шкряб»- раздавалось по всей комнате. А уж как это звучало в моей голове! Бррр…

— Отойди от меня, наглая вражина- прошипела я, отталкивая грустную кису- И нечего на меня так смотреть! Весь эксперимент на корню загубила, зараза!

Кряхтя и постанывая, я поднялась на ноги и тут же уперлась взглядом в прозрачное стекло. На другой стороне, прямо в выставленном напротив зеркала кресле, устало сидел Бальте, упираясь головой в ладони. Вид у него был не ахти.

Мятый, с всклокоченными волосами. Но это еще что! Мужчина вдруг поднял голову и уставился покрасневшими глазами в стекло, словно пытаясь что-то за ним рассмотреть.