Двойной захват - Олег Владимирович Кондратьев

то спецсудно осталось тем же шедевром эпохи зарождения интуитивной ядерной энергетики. Прекрасно задуманные и воплощенные на борту «перегрузчика» системы охлаждения, орошения, вентиляции, холодной и горячей воды, обеспечения всеми видами электроэнергии, сжатым воздухом и так далее не могли теперь обеспечить и десятой доли потребности в них.

Перегрузочные работы плавмастерская стала проводить на судоремонтных заводах у стационарных причалов, где есть все необходимое в достаточных количествах. Внутрикорабельными системами практически вовсе перестали пользоваться уже лет …дцать тому назад. Вдобавок к и без того чрезвычайно запутанной внутренней «архитектуре» корабля появился значительный объем выгородок, трюмов, отсеков, необитаемых и неиспользуемых, однако пронизанных радиацией и накопивших ее в более чем достаточных количествах.

А поскольку эти помещения вплотную подступали к жилой территории корабля, разные поколения служащих на нем экипажей предпринимали всяческие ухищрения, чтобы самостоятельно максимально обезопасить свою жизнь и здоровье. Своими руками из подсобных средств или используя наемный труд заводских рабочих за определенный шильный эквивалент воздвигались дополнительные барьеры на пути коварных нейтронов.

В основном это были разного рода щиты из листовой стали, бронированной, нержавеющей или просто, какую удалось, мягко говоря, приобрести. Надежность их установки обуславливалась добросовестностью исполнителей, грамотностью заказчиков и степенью трезвости обеих сторон на момент конструирования. Фундаментально переделывалось что-либо редко. Огрехи просто закрашивались, залеплялись фанерой или не замечались вовсе: нештатные ведь! Выросший за многие годы слой краски уже сам по себе стал не только защитным барьером, но и источником вторичной радиации, имеющей свойство накапливаться. И продолжал наращиваться!

Уж тем более никто не помнил, были ли такая переборка, люк, трап, даже участок палубы или целый отсек в начальном проекте. Корабельная документация сгорала полностью четыре раза. Или утоплялась по халатной небрежности целыми мешками при переносе с корабля в архив. Никому не было до этого дела. А за шило можно списать все, что угодно.

Поэтому знания о внутреннем устройстве корабля, особенно, территории ЗСР, могли приобретаться только двумя путями: изустным народным сказительством или практическим обползыванием на собственном пузе самых потаенных уголков. Максимальный эффект достигался при грамотном сочетании обоих способов.

Первые месяцы своей службы на ПМ Сергей посвятил второму пути. Сказались годы, проведенные на подводных лодках, где от досконального знания устройства каждого отсека всегда зависела безопасность плавания и иногда – жизнь. Но и на перегрузке таились нешуточные опасности. Именно здесь Сергей узнал о радиации столько, что представления подводников о радиационной безопасности стали казаться ему наивными, смешными и беззаботно-наплевательскими. Он научился ее уважать и в меру бояться. Как раз в ту меру, чтоб быть предельно осторожным, а не впадать в панику при виде зашкаленного индивидуального дозиметра или от звуков ревуна стационарной корабельной дозиметрической установки. Теперь уже к нему шли за разрешением сложных вопросов по конструкции корабля, фактическому расположению переборок, отверстий, клапанов, элементов защиты.

Что ж, похоже, что его практические знания в самый тяжелый момент могут оказать неоценимую помощь.

Одним из самых больших просчетов при строительстве корабля было опасно близкое расположение в его середине, на миделе, технических элементов «грязной» зоны, например, хранилищ отработанных стержней и жилых помещений «чистой» зоны: кают, проходных коридоров, наконец, самого входа на корабль. С точки зрения остойчивости судна это было оправданным и единственно возможным решением: колоссальные махины хранилищ нельзя было сдвигать ни к носу, ни к бортам. Ну, а о безопасности людей у нас во все времена не слишком задумывались, особенно в армии. Часто по незнанию, а иногда принося ее сознательно в жертву интересам максимальной военной, технической или стратегической эффективности.

Об этой безопасности и пришлось заботиться самим непосредственным участникам перегрузочного процесса, экипажу ПМ. Так, на расстоянии вытянутой руки от входного трапа, но уже со стороны ЗСР, появились листы «броняшки», перегораживающие поперек открытый коридор правого борта, дублируя хлипкое леерное ограждение. Шли годы. По мере повышения уровня радиации в хранилищах удлинялся и «толстел» сплошной забор из листового железа, пересекающий судно поперек. Он многократно красился. Образовавшиеся от времени и подвижек листов щели затыкались, замазывались, чем под руку попадется, и вновь закрашивались. Со временем перегородку стали воспринимать так же естественно, как борт судна. Выглядела она монументально. Наверное, только Сергей знал, что ни один из этих листов железа не был ничем укреплен. Держались они исключительно за счет собственного веса и десятков ведер застывшей на них краски.

Вторым нюансом, которым собирался воспользоваться Сергей, была рубка дежурного по кораблю. Эта небольшая выгородка находилась прямо напротив входа на корабль в поперечном коридоре второй палубы. Задней своей стенкой рубка граничила с ЗСР. Планом постройки корабля она вообще не предусматривалась и в незапамятные времена была воздвигнута корабельными умельцами в самом подходящем месте – у входного трапа. Во входной двери рубка не нуждалась, там постоянно находился рассыльный или изредка сам дежурный за столом с телефоном и Инструкциями дежурно-вахтенной службы на стенах. Две боковые переборки были стационарными, а вот заднюю в свое время соорудили из простого листа фанеры, закрасив шаровой краской под цвет металлических поверхностей. Потом к ней со стороны ЗСР прислонили бронированные листы и, конечно, забыли о фанерной бутафории.

Расчет Сергея был следующим. Оставшиеся в живых диверсанты, числом, вероятно, человек восемь, пытаясь прорваться на ют к своим резиновым лодкам, неизбежно сконцентрируются у выхода в открытый коридор правого борта. Длина его метров пятнадцать, ширина около полутора. С юта их встретят огнем Женя Гоголь и еще три-четыре надежных бойца, посланные Сердюком. Чтобы прикрыться и вести ответный огонь, бандиты воспользуются ребрами жесткости бортового ограждения палубного коридора, а часть их будут стрелять, высовываясь из поперечного внутреннего коридора и рубки дежурного. Никакой мысли об опасности с тыла у них даже не мелькнет: ведь за спиной надежная корабельная переборка. Лишить их этой надежности можно, повалив несколько листов бронированного железа. Неожиданно и резко это можно сделать с помощью стрелы крана. Тогда Сергею, заранее занявшему место в ЗСР перед щитами, предстанут на расстоянии трех-четырех метров незащищенные спины притаившихся диверсантов. Он рассчитывал, что успеет смести их, поливая огнем из АКМ. Бандиты не должны успеть даже обернуться. Одновременно другой упавший лист откроет заднюю стенку рубки дежурного и часть коридора у входа, которая этой стенкой прикрывается, и где будут находиться остальные. Напротив нее встанет Василий Мургазин и одновременно с Сергеем откроет огонь через фанерную переборку. Василий, может, даже успеет сменить магазин в АКМ, так как видеть его, в отличие от Сергея, противники не будут.

Существенным минусом было то, что на эти несколько секунд сам Сергей становился отличной мишенью: ни отойти, ни