Присягнувшая Черепу - Брайан Стейвли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Остановимся здесь.
Зеленые рубашки задержали весла над водой.
– Почему здесь? – насторожился Рук.
Женщина кивнула на заросли:
– Нам нужен такой.
Я оглядела длинные стебли. Камыш назывался так по цвету, напоминавшему засохшую кровь, и еще по острым краям, легче отточенного ножа рассекавшим человеку кожу.
– Зачем? – спросил Рук.
Легкий ветерок сносил лодку к клонившимся камышам.
– Не так близко, – предостерегла Чуа, не отвечая на вопросы, и потянула из ножен клинок. – На таких отмелях кое-кто живет.
– Кто?
– Тот, кого ты не хотел бы видеть у себя в лодке.
До камышей оставался еще целый шаг, когда она, закрепившись ступней на банке, перекинулась спиной через борт и вытянулась над водой. Движение ее выглядело одновременно изящным и совершенно естественным. Гребцы удерживали лодку на месте, пока она над самой поверхностью срезала стебель, потом дала ему упасть и осторожно, двумя пальцами, вытащила из воды.
– Отходим, – приказал Рук, и Дем Лун, опасливо поглядывая на отмель, погрузил лопасть весла в ил, чтобы оттолкнуть лодку на чистую воду.
Чуа обушком ножа провела по всей длине стебля, отжимая воду из губчатой сердцевины. Перед пауком величиной с большой палец она задержала нож, сказала, указав на него острием: «Поцелуй вдовы», – и сбила тварь в воду.
Паук, перебирая и подергивая лапками, еще продержался немного на поверхностной пленке. Его гладкий черный панцирь впивал свет. Название было мне знакомо с детства. Укушенные этим пауком отцы не возвращались домой. Рук на ядовитую тварь не взглянул, смотрел только на Чуа.
– Надо думать, ты не просто так рисковала.
Она кивнула, взглянула вдоль длинного стебля, перевернула тростинку и снова смерила взглядом. Убедившись, что больше на стебле никто не пристроился, она вставила основание в отверстие для флажка на передней части обшивки.
– Сигнал, – сказала она.
– И что он означает?
– Что мы их ищем.
– Ищем? – прищурился на нее Рук. – Ты говорила, что знаешь место.
– В дельте нет ничего постоянного.
– Тогда как же мы их найдем? – настаивала я.
Старуха смотрела только вперед, словно сквозь камыши вглядывалась в видение из детских лет.
– Постоянного места нет, – наконец отозвалась она, – но можно предугадать, куда они переберутся. Окажемся ближе – увидим следы.
– А это? – спросила я, кивнув на раскачивающуюся красную камышину.
– По нему они поймут, что возвращается кто-то из своих, – пояснила Чуа.
Она говорила, не оборачиваясь на нас. Со средней скамьи я видела только ее спину. После отбытия из Домбанга Чуа казалась мне другой – не то чтобы переменилась, но менялась, будто покрытая шрамами шкура сломленной женщины, которую мы видели в хижине у крематория, начала сходить.
– А без него? – спросила я. – Если бы мы стали искать их, не подняв сигнала?
– Нас бы убили.
Рук кивнул, словно нашел подтверждение своим мыслям.
– Зеленые рубашки посылали к Вуо-тону лодки, – произнес он. – Давно, но отчеты сохранились. Большинство возвращались ни с чем, выбившись из сил и ничего не увидев. Но кое-кто не вернулся.
– В дельте водится тысяча смертей, – пожала плечами Чуа.
– И среди них, – сухо отозвался Рук, – смерть от рук вуо-тонов.
– Чем они живут? – спросила я.
Чуа взглянула вдоль древка остроги, которую держала в руке.
– Жители Домбанга разбираются в строительстве, деньгах и торговле. Вуо-тоны знают, что селится на воде и под водой, в тростниках и камышах. Они с ранних лет учатся смотреть в лицо своим богам. Поклоняться и жертвовать им.
– Жертвовать… – угрюмо повторил Рук. – Видел я, что у них сходит за жертву. Малышня да безмозглые слабосильные пьянчуги. Их связывают и бросают в дельте. Лишь бы задобрить этих сраных богов.
Чуа с презрением покачала головой:
– Домбангцы слабы. Для Кем Анх и ее супругов они ничего не значат.
– Однако они умирают. Я видел трупы.
– Троим не нужны мертвецы.
– А что же им тогда нужно? – лениво осведомился Коссал.
Жрец сидел на узкой банке, опершись локтями о колени и подперев ладонями подбородок. Все утро он молчал. Теперь же, когда разговор коснулся богов, выпрямил спину, и его темные глаза блеснули на солнце – в полном противоречии с ленивой, неспешной речью.
– Они охотники, – ответила ему Чуа.
– Подходящие места. – Коссал кивнул на тихо проплывающий мимо выводок хохлатых чернетей. – Водоплавающих тут много.
Чуа показала в усмешке все зубы.
– Трое предпочитают добычу, способную защищаться.
– А тебе приходилось видеть, как утка обороняет гнездо? – поднял бровь Коссал.
– Не так, как женщина защищает свою жизнь. – Рыбачка задумчиво оглядела шелестящие камыши. – И мужчина, если на то пошло.
Я покачала головой. У меня ныли вспомнившие врезающуюся веревку запястья. Ребра лодки снова жестко и неумолимо давили на грудь.
– Жертвам дельты не дают шанса отбиться, – прорычала я.
Старая рыбачка повернула ко мне суровое обветренное лицо.
– Жертвоприношения в вашем городе – богохульство. Вы хуже аннурцев.
Рук не сводил глаз с русла. Правой рукой он спокойно и твердо держал рулевое весло. Он заговорил легко, но я заметила, как шевельнулись, пробуя силу, пальцы его левой руки.
– Тебя послушать, этот народ рад был бы увидеть в огне весь город, – заметил он. – Вместе со жрецами и легионерами.
– Вуо-тонам нет дела до города, – фыркнула Чуа. – Тесный вонючий нужник – пустое место среди величия Дарованной страны.
– Дарованной страны? – нахмурился Рук.
– Дельты, – пояснила рыбачка, обозначив взмахом копья воду, тростники, жаркое марево неба.
– Кому она дарована, – спросил Коссал, – и кем?
– Нам. Богами, – ответила Чуа.
– Не Трое создали дельту, – покачал головой Коссал.
– Верно, – согласилась Чуа, – но они сделали ее безопасной.
Я вытаращила на нее глаза:
– Безопасной? А сами охотятся на людей?
– Таковы условия сделки. Мы жертвуем, они хранят.
Взгляд старого жреца блеснул обнаженным клинком.
– От чего хранят?
– От тех, кто когда-то загнал нас сюда.
Невидимая в камышах птица нарушила тишину стрекочущим криком.
– От кшештрим, – тихо сказал Коссал.
Чуа отбила удар его взгляда своим. А когда заговорила, в ее напевной речи зазвучала память несчетных поколений.
– Вначале были лишь ужас и бегство. Люди бежали от бессмертных через горы и пустыни, пока не достигли страны, где еще жили боги. Трое отвратили бессмертных, а мы за то согласились поклоняться им…
– Чтобы вместо кшештрим вас резали «боги»? – хмуро спросил Рук.
– Только бы не те, – тихо ответила рыбачка. – Таков наш завет. Мы обещали жить в дельте и умирать в дельте. Мы согласились отдаться богам и их служителям, но только не кшештрим. Только не им.
– Дрянная сделка, – заметил Рук, – учитывая, что кшештрим тысячи лет как вымерли.
– Клятва есть клятва, – ответила Чуа. – Люди Домбанга от нее оступились.
– И ты тоже, – напомнил