Академический дефектив - Кристина Юраш

Ее нетронутые комнаты были перекрашены. Все, что было с ней связано, сгорало в пламени, а я не смотрел. Я просто стоял, отвернувшись, и пытался забыть. Я нес ее на руках, пряча от самого себя во тьме. Осталось спрятать ее в сердце. Не думать о ней. Просто не думать о ней. Забыть ее имя. Забыть ее глаза. Забыть ее волосы. Все стереть и все забыть.

И тут я почувствовал, как тонкая грань рвется, а меня невидимая сила тащит сквозь тьму, чтобы выбросить в центре круга. Наконец-то. Нашелся идиот, который воспользовался медальоном. Интересно, что он загадает? Знает ли он, кого вызвал? Или нет? Я поднимаю глаза и вижу медные волосы и перепуганные глаза. Сквозь свет мне показалось, что это — она. Так похожа, и так непохожа. Я поклялся себе не вспоминать больше любимую. Никогда. Не вспоминать.

— Потерпи, — шепчу я, прикасаясь к волосам, которые так похожи. Я поклялся не вспоминать. Забыть навсегда… — Потерпи.

Это правда… Они так похожи на нас… А она так похожа на нее… Медея… Ее зовут Медея… Медея, над которой я не властен, потому что она не загадала желание.

— Я убью эту девчонку, — волна боли и ужаса, несдерживаемая ничем раскатывается по архиву боевых магов. — Убью. Пусть только загадает желание.

На полу валялась папка. Ее отец убил. Убил. Отнял. Моя девочка его убила.

— Такое бывает. Душа мертва, а тело еще дышит, — послышался голос рядом, а на шее под плащом сверкнул еще один медальон. — Моя жена умерла. А тело. Тело дышало. Поэтому я пошел за вами, ваше высочество. У меня здесь дочь.

— И что вы собрались делать, демонические сопли? Уничтожить весь мир?

***

Меня окружала тьма, а я съежилась, не понимая, что происходит. Я умерла? Я мертва? Это так выглядит смерть? Пустота и холод. Панический страх накрыл меня, а я ощупывала озябшими руками свое лицо. Я точно умерла. Меня больше нет.

Мои пальцы ощупывали ткань платья, а я шарила руками в кромешной мгле, хоть глаз выколи. А вдруг я ослепла? Ой! Мамочки!

Я попыталась встать на ноги, но тут же упала вниз вместе с одеялом. Ноги плохо слушались. Непослушными руками я пыталась наколдовать шар света.

Так, это что за новости? Где мой шарик? В верх взлетела маленькая искорка, а я закатила глаза, снова пытаясь создать заклинание. О! Не шедевр, конечно, но и глаз выкалывать не надо! Это кто ж меня так спеленал? Мне что? Теперь гусеничкой ползать? Если что я и укуси. Так, а где мои клыки? Все? Нет? Куда делись?

Я смотрела на свои руки, на которых были кольца со сверкающими драгоценными камнями, ощупывала шею, на которой была цепочка с капелькой в виде драгоценного камня. Белоснежное платье скомкалось, а я зевнула, пытаясь понять, что происходит? Я даже подняла прядь волос и прищурилась. Ничего не изменилось. Руки на месте, ноги на месте, волосы тоже.

Шарик света погас, а я попыталась встать на ноги в темноте. Давай, Дея, ты — боевой маг. Внезапно вспыхнул яркий магический свет, ослепляя меня, а меня обняли со спины, прижимая к себе так сильно, что у меня перехватило дыхание.

Я ощущала чужое дыхание, чувствовала руки, которые сжимают меня так, словно со мной решило свести счеты руководство всех Академий, в которых я училась.

Мои глаза опустились вниз, а я видела руки в черных перчатках, сжимающие ткань моего платья. Точно не щупальца? Нет, не щупальца. Я осторожно положила свою руку поверх черной перчатки, чувствуя, как мои пальцы ловят и сжимают.

— Я забыл твое имя. Забыл твою улыбку. Я все забыл. — слышала я знакомый, задыхающийся голос. Чувство опьяняющей любви взрывалось безграничным счастьем, заворачивало в одеяло нежности, от которой хотелось плакать, кусая губы и улыбаясь сквозь слезы.

— И я тебя тоже, — прошептала я, улыбнувшись сквозь слезы, поглаживая чужие руки. Мне все равно, как он выглядит… Мне плевать… Даже если он чуть красивее Ежа, я согласна… Я уже была даже на щупальца согласна. Прошло бы пару месяцев, и я бы умилялась им.

— Я чувствую это, — задохнулся голос, снова прижимая меня к себе, а я откинула голову, глядя на черную стену. — Я чувствую.

— И все-таки ты меня обманул, — прошептала я, ощущая, как меня целуют в макушку, а поцелуй мурашками рассыпается по всему телу. — Я, может, уже на щупальца настроилась. Может, мне одного сердца мало. Вдруг мне шесть подавай! Чтобы всеми любил и сразу.

— То есть, ты уверена, что одно не справиться? — слышала я шепот, а меня держали, едва ли не до боли прижимая к себе. Я улыбнулась, а он почувствовал ответ.

— Я запуталась, — напряженно прошептала я, чувствуя, как внутри меня что-то похолодело.

— Кто я? Я же не демон? Но если я здесь, и ты здесь, то и не человек, получается? Но я помню себя человеком.

— Ты — моя, — прошептал мне любимый голос, потершись щекой об мои волосы. — Дальше подставляй, что хочешь. Демон, человек. Кто угодно. Когда демон вселяется в тело, все воспоминания человека переходят к нему. Мне все равно, помнишь ты или нет. Ты здесь, и этого достаточно.

— А вдруг это не я? — насторожилась я, чувствуя, как жду ответа, затаив дыхание.

— Поставить тридцать книжек друг на друга, чтобы дотянуться до верхней полки королевской библиотеки, а потом упасть вместе со стеллажом? — послышался голос, в котором прозвучал смешок. Он научился смеяться. — Нет, все-таки это ты.

На моих глазах просыхали слезы, пока я вспоминала, что однажды в доме родственников повторила этот подвиг.

— Я. Я ничего не помню. Я даже не помню, как ты на самом деле выглядишь. Я не помню, какого цвета у тебя глаза, волосы. — созналась я, чувствуя, как руки на талии ослабли. Сердце екнуло, а я отчетливо видела, как меня осторожно поворачивают к себе лицом.

— Я боюсь, — созналась я, чувствуя, как дрожат мои губы, а глаза почему-то усиленно жмурятся, ожидая увидеть все, что угодно. — Я боюсь.

— Прости меня, — шептали его губы, едва касаясь моих, пока рука гладила мою щеку. — Прости. Я ведь постоянно оглядывался. Я даже представить не мог, что ты это ты. Думал, что просто похожа. Иногда ненавидел до дрожи, а иногда мечтал отдать тебе то, то не успел отдать ей. Мне казалось, что я застыл между прошлым и будущим. Я чуть не убил тебя. Чуть не убил. Каждый раз я думал, что все. Это был последний раз, когда я вмешиваюсь. Пусть лучше так. А потом смотрел на тебя и понимал, что не могу по-другому. И сейчас мне страшно от мысли, что если бы погибло тело, ты бы погибла вместе с ним. Не имея ни медальона — привязки, ни тела, ты бы погибла очень быстро.

— Зато есть что вспомнить. Я тоже вынашивала планы по твоей преждевременной демонической кончине, представляя, как мило бы ты смотрелся в белых тапочках, — улыбнулась я, не открывая глаза и пугаясь чувства, которое охватывает меня со всех сторон. Столько боли от каждого воспоминания! Даже больше, чем в тот раз, когда я не решалась опробовать свои кусательные свойства на министерской шее и на министерском диване.