Предательство в Крондоре - Раймонд Фейст

— Барон Габот мертв, сквайр. А также оба капитана и наш сержант.

— О боги! — воскликнул Локлир.

— И кто командует крепостью? — спросил Джеймс.

Солдаты обменялись взглядами, и один из них сказал:

— Вы, сквайр.

Всадники спешили.

Оуин, Горат и Этан Грэйвз во весь опор скакали в Крондор. Они провели ночь в Даркмуре, в довольно приличной таверне, наслаждаясь обществом друг друга за бутылкой хорошего вина. Горат с неохотой признал, что вино было лучше того, что предлагал барон Кейвелл. После сытного ужина все трое выспались на мягких матрасах. Остальная часть путешествия была куда менее приятной — они ночевали под звездами на голой каменистой земле, зачастую под дождем.

Им удалось добраться от Малак-Кросса до Крондора довольно быстро, менее чем за пятнадцать дней, и при этом не загнать своих лошадей. Впереди уже виднелся город.

Путники придержали лошадей.

— Я должен признать свои грехи перед храмом Ишапа и предоставить братству право распоряжаться моей судьбой, — сказал Грэйвз.

— Что они сделают? — поинтересовался Оуин.

— Обезглавят меня или отправят в изгнание. Не знаю, — аббат вздохнул. — Меня это не очень беспокоит, но до того, как это случится, я должен вызволить из города Кэт.

— Где ты сможешь укрыть ее?

— В Кеше. У меня есть там связи — старые торговые партнеры в Дурбине.

— Насколько я знаю, — осторожно заметил Оуин, — Дурбин — опасное место.

— Так же, как и Крондор, если ты живешь на улице, — отозвался Грэйвз.

Оуин до сих пор пытался мысленно связать воедино все, что они узнали с момента первой встречи с Локлиром. Он не раз пожалел, что сквайр Джеймс сейчас не с ними.

— А как насчет правосудия принца?

Грэйвз пожал плечами.

— Если ишапианцы предоставят решать Аруте, он, скорее всего, меня вздернет.

Оуин ничего не ответил. Он провел в компании Грэйвза всего две недели, но ему нравился этот грубый старик. Грэйвз не очень распространялся по поводу своего давнего прошлого, просто признавал, что участвовал в вымогательстве, контрабанде и убил не одного человека, будучи под защитой пересмешников из Крондора. Нельзя сказать, что он сожалел о сделанном — он говорил лишь, что с тех пор, как услышал зов храма, стал другим человеком.

Оуин поверил ему, но решил, что в бою предпочел бы видеть Грэйвза на своей стороне. Тот по-прежнему выглядел очень сильным, несмотря на седину.

Городские ворота охранялись вооруженными стражниками, один из которых поднял руку и крикнул:

— Стойте!

— В чем дело, охранник? — спросил Оуин.

— Кто это? — страж указал на Гората.

— Ты можешь говорить непосредственно со мной, — спокойно произнес Горат. — Я говорю на вашем языке.

— Тогда скажи, кто ты такой? — потребовал ответа стражник. — Что тебе нужно в Крондоре?

— Я принес весть от принца Аруты чародею Пагу, — ответил Горат.

Стражник удивленно заморгал, услышав такие имена. Он жестом попросил их отойти в сторону и сказал:

— Мы сопроводим вас до дворца.

По его тону было ясно, что выбора у них нет. Другой солдат поторопился в город и вернулся менее чем через десять минут, приведя с собой полдюжины здоровяков в форме городской полиции. Во главе шел высокий человек со специальным значком на груди. Он немного посовещался с офицером у ворот, а затем повернулся к Горату.

— Это ты принес весть от принца чародею Пагу?

— Да, я, — ответил Горат.

— Я — шериф Крондора. Во дворце кто-нибудь может поручиться за вас?

Горат взглянул на Оуина.

— Мы знаем многих людей, но большинство из них сейчас в походе с принцем Арутой, — ответил Оуин. — Если Паг во дворце, он поручится за нас.

Некоторое время шериф мрачно смотрел на них, затем сказал:

— Идемте.

Они двинулись к дворцу.

— Мне нужно попасть в храм Ишапа, — произнес Грэйвз.

— Вы можете посетить храм после того, как я доставлю вас во дворец. У нас есть приказы относительно подозрительно выглядящих персон, и вы подходите под их описание. Если капитан королевской стражи отпустит вас восвояси — что ж, это его решение.

— Я состою в Ордене ишапианцев и нахожусь под его покровительством, — сердито ответил Грэйвз.

— В таком случае они непременно придут и выручат тебя, если капитан найдет слабые места в твоем рассказе, — сказал шериф равнодушным тоном.

Больше они не разговаривали. Около дворцовых ворот шериф передал их королевской страже. Появился сержант:

— Ваши лица кажутся знакомыми, но у меня не было никаких приказов, так что сейчас я доложу о вас, и тогда решим, что делать.

Они снова подождали, и через некоторое время сержант получил разрешение впустить троих прибывших. Сержант приказал дворцовым слугам позаботиться о лошадях путников, а также внести внутрь их вещи. Затем он привел всех троих в кабинет коменданта.

Капитан был один. Оуин не знал, как его зовут, но помнил, что он присутствовал при последней их беседе и мог знать, что они — именно те, кем представляются.

— Оуин, — обратился он к юноше, — ты принес весть чародею Пагу?

— Да, — ответил юный маг. — От принца Аруты. Он хочет, чтобы чародей присоединился к нему. Есть опасность, что в предстоящем вторжении будет задействована магия.

Капитан, бывалый воин, явно огорчился.

— Был бы рад предостеречь моего господина, но в настоящее время он отсутствует.

— Возвратился в Звездную Пристань? — спросил Оуин.

— Никто не знает, куда он делся, — опустил голову капитан. — Его жена посетила нас несколько дней назад и сообщила, что ночью он исчез, оставив после себя лишь загадочную записку. Это все, что мы знаем.

— Его могли похитить? — спросил Оуин.

Комендант покачал головой.

— Мои познания в магии очень ограниченны, но, зная таланты герцога Пага, я могу подумать, что, исчезни он не по своей воле, весь замок превратился бы в груду дымящегося щебня.

— Можно увидеть эту записку?

— Вам нужно обсудить это с леди Кейталой. Я пошлю человека, возможно, она захочет переговорить с вами.

Ответ от леди Кейталы не заставил себя ждать — она действительно хотела поговорить с пришедшими, так что они поторопились вслед за посыльным в частные покои, отведенные Пагу и его семье. Кейтала ждала их.

Это была красивая, смуглая, миниатюрная женщина с проседью в темных волосах. Несмотря на маленький рост, в ней чувствовалась сила; этот контраст усиливало и то, что за внешним спокойствием ощущалось колоссальное внутреннее напряжение.