(Лже)невеста для лучшего друга - Анастасия Зинченко

– Я не насиловал!

– Только потому, что я вовремя пришел. – Петров обернулся к Артемьевой, что села на диване, поправляя одежду. – Ты в порядке?

– Я… испугалась. Я… говорила ему, что не хочу. Просила остановиться, – девушка всхлипнула. – Но он словно обезумел, повалил на диван, начал раздевать… обездвижил…

Я все-таки поднялся с пола, пусть Костя до сих пор нависал грозной скалой. И ходящие по его щекам желваки явно говорили о том, что он едва сдерживает себя, чтобы не сорваться в драку.

– Жди повестки в суд, Ершов. За нападение на Маргариту Артемьеву в попытке свершения сексуального насилия. И за оплату работы нанятого тобой сотрудника, Зыковой Олеси, для применения запрещенных препаратов для введения меня, Константина Петрова, твоего компаньона, в недееспособное состояние для дальнейшего использования бессознательного тела для фиксации на электронные фото-носители с порнографическим подтекстом.

Отряхнул брюки.

– Ты же понимаешь, что у тебя нет доказательств? Любой суд без доказательств поднимет тебя на смех.

Петров повернулся к жене.

– Все записала?

А Маргарита кивнула и… достала из сумочки, которая стояла возле дивана, телефон, поворачивая экраном ко мне. Там бежали цифры, отсчитывая секунды и минуты.

Диктофон.

Она записала наш разговор?..

Артемьева нажала на кнопку.

– Отправила запись в облако. – Ее слезы, как по мановению волшебной палочки, испарились.

Значит… этот спектакль был заранее спланирован?..

– Браво! – похлопал в ладоши. – Еще никто не смел дойти до такого уровня. Вы, ребята, отчаянные. Если хотите шантажировать.

– Шантаж? О нет, Руслан, мы тебя уничтожим.

Костя подозвал Маргариту к себе, кинул на меня последний, яростный взгляд, да пошел на выход.

А я не знал, что мне делать, и кому звонить в первую очередь.

Что именно я сказал? Что может сыграть против меня?..

***

Маргарита

Мы понимали, что против Ершова с его миллиардами наши попытки взыскать хоть что-то будут обрубаться баснословными взятками во все инстанции. Так что пришлось действовать грубо.

В деловом мире репутация – залог будущих выгодных сделок. Попранная, подорванная деловая репутация может стоить карьеры. А Руслан мог потерять очень многое.

Но одна его маленькая ошибка, которая была задокументирована и передана в силовые структуры, сейчас лишь ожидала своего часа, чтобы выстрелить. Растоптать. Уничтожить Ершова.

Однако мы готовы были пойти на сделку и отозвать иск, заявление, и прекратить все телодвижения в сторону его свержения с Олимпа. Даже передать ему все материалы дела. Всего лишь за один ресторан. С землей, на которой он был построен.

Потерять малую долю ради будущей выгоды – разве это не шанс выпутаться?

Руслан тоже так посчитал.

Правда встреча наша, которая проходила за закрытыми дверями юридической фирмы, с представителями адвокатской братии, оставила довольно неприятный осадок.

И все же мы сделали это! Переломили чашу весов в свою сторону.

Правда, для окончательного нотариального оформления сделки пришли не сразу. И нам пришлось выкупать у него землю с долей собственности, но по очень сниженной цене. Бесплатно отдавать свое Ершов не захотел. А наш адвокат лишь разводил руками, указывая, что предложенная Русланом стоимость ниже рыночной в несколько раз, да чтобы мы не ерепенились, и соглашались, пока есть такой шанс.

Мы и согласились. Ведь, выкупая все имущество под себя, мы разрывали все связи с миллиардером. Оказывались свободными от него. И могли оставить Ершова позади. Где-то в прошлой жизни.

Да, нам пришлось тяжко, и первые четыре года мы работали только на то, чтобы покрыть задолженность по кредиту, учитывая наши общие, семейные сбережения.

Но это было всего лишь четыре года!

Когда последний платеж прошел, мы с Костей устроили грандиозный праздник. Взяли Егорку, да укатили на море. Да, может, не слишком разумно, учитывая, что остались на мели, но сеть Костика, да и полученная звезда Мишлен, приводили новых любителей блюд в его заведения. И моя карьера, которая все еще продолжала оставаться на плаву (пусть и в последнем вагоне, ибо по возрасту я уже уступала восемнадцатилетним нимфеткам), указывала, что небольшое путешествие на троих мы потянем.

Четыре года… да. Мы были семьей уже долгих четыре года.

И свадьба, летнее торжество, про которое я мечтала с детства, состоялась. Правда, не в то лето, когда мы только-только вошли в тяжбы против Руслана. Как-то мы посчитали, что напряжение в неизвестности относительно нашего будущего будет огорчать праздник, и приняли решение отложить событие.

Костя вновь сделал мне предложение. На белоснежном пляже с лазурной водой. Когда с небес на нас смотрели звезды, а мое легкое платье развевал теплый морской ветерок.

Бородач встал на одно колено, заглядывая мне в глаза.

– Маргоша, солнце мое ненаглядное, давай все-таки отпразднуем свадьбу по человечески, а? А то как-то неприлично уже, что ли. Вон, Егорка скоро в школу пойдет, а его мама с папой даже не могут похвастаться фотографиями с застолья.

Прыснула.

– Петров, не мог не портить романтику момента?

– Между прочим, я достаточно выждал. И считаю, что наш тест-драйв несколько затянулся.

Прикусила губу, рассматривая его, коленнопреклонного, предо мной.

– Ну… если ты так считаешь… ладно. Черт с тобой, будет свадьба.

Костик поднялся, притягивая меня в свои медвежьи объятья.

– И кто только выдумал, что это именно девушкам нужны фата, букет и пышное платье в окружении подружек невесты? Такое чувство, что у нас в семье девушка – это я. Поскольку хочу увидеть тебя во всем этом. И обязательно рядом со мной.

Переместила руку ниже, ему между ног, прихватывая любимую дубинку.

– Ты, и девушка? Твой питон оспорил бы это заявление.

Костя хмыкнул и поцеловал меня.

– Давай-ка ему поможем в этом, а?..

Мы занимались любовью под луной. Под шум воды, шелест листьев тропических деревьев и стрекот невидимых нам птиц. Словно хотели нашим сплетением тел поставить точку в истории, которая тянулась с дружеской сделки.

– Мам! Где моя форма?

– Там, где и должна быть, Егор! В спортивной сумке. Я ее постирала и сложила.

– А точно пояс не перепутала? У меня же новый, ты помнишь?

– Помню, зеленый. Я, знаешь ли, могу отличить желтый от зеленого. Иди сюда, спортсмен, – подозвала двенадцатилетнего Егорку, передавая ему инвентарь. – Ты уверен, что мне не нужно идти с тобой?