Книжный ниндзя - Эли Берг

– Вовсе нет.

– Ты уверена?

– Да.

– Полностью?

– Нет.

– Значит, у тебя может быть нервный срыв?

– Да.

– Ну ладно, хорошо, что с этим разобрались, – сказала Кэт.

– Кэт, что это было?

– Ты о чем? – уклончиво переспросила Кэт.

– Что там говорят у тебя за спиной, объявляют посадку? Ты в аэропорту? – спросила Фрэнки.

– Ах, прости, Фрэнк, мне надо бежать! Люблю тебя. Удачи с нервным срывом!

Кэт повесила трубку. Фрэнки попыталась перезвонить ей пять раз, но каждый раз включалась голосовая почта, и наконец она решила, что будет разбираться с Кэт и ее эскападами позже. Прямо сейчас ей нужно сосредоточиться на встрече с издателем, до которой оставался ровно час. Она побрызгала запястья парфюмом «для особых случаев», схватила сумочку в горошек, сделала глубокий вдох и выступила из квартиры в большой, просторный мир.

* * *

Был очередной исключительно холодный мельбурнский день, и едва Фрэнки покинула теплые объятия своего дома, как кусачий воздух вгрызся в ее кожу, как бы туго она ни заворачивалась в пальто. Она снова заглянула в сумочку, проверяя, что проездной у нее с собой, и достала телефон, обновляя почту. Уголком глаза она заметила, что кто-то маячит рядом.

– Папа?

Рудольф робко улыбнулся ей. Он был одет только в шорты и футболку, хотя на улице едва ли не шел снег. «Как обычно».

– Что ты тут делаешь? Я не могу задерживаться. У меня очень важная встреча, – резковато сказала Фрэнки.

Рудольф вручил ей маленький сверток в коричневой оберточной бумаге с приклеенной простой синей открыткой.

– Это мне? – спросила она, забирая сверток из грубых рук отца. Рудольф кивнул. Она аккуратно отцепила открытку и прочитала вслух.

– Ох, папа. – Фрэнки смахнула с глаз невольную слезу. – Это так неожиданно.

Рудольф кивнул на подарок у нее в руках. Она потянула за бечевку, удерживающую сверток, и коричневая бумага изящно развернулась, как по волшебству, открывая кусок синего картона. На картоне, в верхнем правом углу, была неаккуратно приклеена фотография Рудольфа, Путу и Фрэнки, которой на вид было лет шесть. Рядом с фото ее собственным детским почерком было написано:

Фрэнки пристально всмотрелась в фото. На нем она жмурилась от смеха. Голова покоилась на плече отца, а Путу смотрела на нее с тем же выражением, которое она видела много раз. По наивности она привыкла считать это выражение осуждением. Но теперь она знала, что это совсем не то. Это обожание.

– Ох, папа. Это слишком прекрасно. Спасибо тебе за это. Ты скажешь маме, как сильно я ее люблю? – улыбнулась Фрэнки. Рудольф поцеловал ее в щеку, а потом привлек в крепкие объятия.

Несколько долгих секунд спустя она неохотно отстранилась. Бережно уложив подарок в сумку, она тепло поцеловала отца в щеку и побежала дальше по улице, а Рудольф с чувством махал ей вслед.

* * *

Фрэнки без энтузиазма бросила «Всем парням, которых я любила» на скамейку на станции. Сидевшая рядом женщина в платье с великолепной вышивкой, в туфлях на высоких каблуках читала «Гордость и предубеждение» в тканевом переплете. Фрэнки изучала ее лицо, пытаясь угадать, до какого места она дочитала. Судя по тому, как она слегка нахмурилась и как побелели суставы ее пальцев, можно было предположить восемнадцатую главу – ах, как Фрэнки любила эту главу! – бал в Незерфилде, где Элизабет наконец получает возможность отомстить Дарси. Интересно, эта женщина читает первый раз или, как Фрэнки, одиннадцатый?

Она перевела взгляд на информационное табло: следующий поезд прибудет через две минуты. У нее вполне достаточно времени, чтобы добраться до офиса «Саймона & Шустера». Она щелкала костяшками и притопывала: сказывались нервы, так что она даже не могла читать. Если встреча пройдет успешно, она может привести к ее новому большому прорыву, впустить ее обратно в головокружительный мир издаваемых писателей. Ее сердце сжималось от мысли о записке, которую только что вручил ей отец. С самых юных лет она хотела быть писателем. Дважды ей это удалось, а теперь (остается надеяться) получится в третий раз.

Когда подъехал поезд, женщина убрала «Гордость и предубеждение» в сумочку и резко встала. Фрэнки последовала за ней, спеша на поезд. Там она села, поставила сумку рядом и мысленно повторила фразы, подготовленные для встречи. «Я считаю, что за время перерыва в работе получила больше жизненного опыта и поэтому стала более умелым и продуктивным писателем. Мне важно то, что эта книга отражает мой опыт, как писательский, так и будничный опыт обычной молодой женщины, которая пытается разобраться с жизнью и любовью. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, возьмите меня. Ладно, может, последнее говорить не надо».

Фрэнки продолжала повторять свои слова, когда что-то привлекло ее внимание. На сиденье напротив лежала книга. Она поднялась, чтобы посмотреть поближе, и увидела, что точно такие же книги были разбросаны по крайней мере по пяти разным сиденьям в вагоне. Она сделала глубокий вдох. «Кто-то меня копирует? И если да, то они обыгрывают меня в мою же игру! Только в этом вагоне как минимум тридцать книг!»

Она подобралась к книге и огляделась по сторонам. Мужчина заснул, не снимая наушников, а женщина склонилась над телефоном, всматриваясь в экран. Фрэнки быстро схватила книгу – и ахнула. В ее руках были «Стихи от Винни-Пуха» Милна. Она медленно открыла первую страницу неожиданно дрогнувшими пальцами. Сглотнув, она увидела на первой странице почерк, который стал ей так же знаком, как ее собственный:

– О господи, – выдохнула Фрэнки, обращаясь к воздуху.

Она прижала книгу к груди, внутри плясали бабочки. Другой рукой она подхватила еще одну книгу, ждавшую на другом сиденье. Открыла первую страницу. Та же записка. Она побежала к следующей книге, на ряд впереди, а потом еще к одной. Одинаковая записка была в каждой из них. Она открыла дверь в конце вагона и прошла в соседний, шагая по проходу и подбирая книгу за книгой. «Стихи от Винни-Пуха» были стратегически разложены по всем сиденьям вагона. «Он, наверное, оставил сотни книг». Фрэнки добралась до дверей вагона, готовая соскочить на следующей остановке и на полной скорости мчаться в Санбери, но потом вспомнила про встречу с Мари.