Стражи Армады. По ту сторону восхода - Сергей Коротков

– Псов уже близко нет. Зверья тоже. Егоров отремонтировал заевшие пулеметные турели, теперь ни одна зараза не подойдет, – сталкер продолжил работать ложкой в котелке с кашей. – Нам что… позировать нужно? До вечера ждать никак нельзя. Дела у нас с девушкой. Пройтись надо недалеко.

– Позировать не нужно. У меня фотографическая память. Но образы ваши сейчас освежил. А куда решили идти? Одни, что ли? Давай, дам ребят пару двоек, проводят, приглядят. Или вы для внимания друг к другу отлучиться на природу решили?

– Ох, Конвоир! Сами мы. Васильков нарвать да шишек побить.

– Для шишек рано еще. По осени будут, да и то на севере. Но вас понял, не дурак. А вернетесь – арт сварганю шикарный, прям вместо свадебного фото.

– Кого? Какой арт? Артефакт? – изумился Треш, опять перестав жевать.

– Художественный арт. Рисунок в фотошопе. Увидишь потом. Заметано. Ешь, ешь, налегай на весло, сталкер! Заработал, поди, на кашку-то?

– Да уж побольше, чем на котелок с хавчиком! – пробубнил Треш с набитым ртом. – Инфы про установку секретную, Харда с Фараоном и Стену с Большой землей по ту сторону хватит по самое не балуйся… Нам со Златой на новые звания как минимум! Да и Старейшинам кое-что солью за большое спасибо.

– Ешь давай, сливальщик! – Злата махнула в сторону друга ложкой и мило улыбнулась.

Когда поели и собрались в путь, Треш долго смотрел на серые ворота бункера. Переминался с ноги на ногу, вздыхал, сутулился. Это не ускользнуло от настороженного взгляда Златы.

– Милый, что тебя беспокоит? Не хочешь уходить?

– Ты знаешь… Жбана не похоронили. Как-то хреново на душе. Такое чувство, что он жив или мог бы жить, столько сделал, пошел на подвиг… ради чего и кого? Ты знаешь… Я все-таки буду просить Армаду, чтобы оживить его в прошлом, вернуть к дочери Жанне, предотвратить семейную трагедию. Как думаешь?

Злата внимательно смотрела в лицо сталкера, протянула ладонь и пальчиками, торчавшими из обрезанной перчатки, потрогала шелушащиеся щеки любимого, провела по его волосам, нежно помяла мочку уха.

– Даня, у тебя кожа облазит от солнца. Смазать бы кремом, – она влюбленно заглянула в его глаза, – совсем ты у меня взрослый! И очень-очень важный…

– Это плохо, Златуль? – Треш оторвался от вида утеса, сфокусировал зрение на девушке.

– Это правильно, Данила! И ты все делаешь и думаешь правильно. Теперь, когда я узнала и полюбила тебя такого, умру тотчас, если потеряю.

– Дык, не теряй! Шнурки расплети, привяжи к ремню моему сзади и пошли, – Треш подмигнул, крепко, но ненадолго обнял Злату за талию, погладил по спине. – Пора, девочка. Скоро солнце вон за ту сопку скроется, и темень опустится. Спички взяла?

– Так точно, мой командир!

– Тогда шагом марш, Злата Синцова, – весело сказал сталкер, подтолкнув напарницу вперед, а сам полуобернулся и тихо прошептал: – Жбан, потерпи чуток. Армада вернет тебя. Обещаю хоть на коленях просить ее об этом!

***

В горах вечерело быстро. Сумерки сгущались сначала в долинах и по лесам, потом выползали на вершины сопок. Наступало время, когда местная фауна начинала затихать, боясь издать лишние звуки и готовясь ко сну. Любой твари в дебрях Урала хотелось утро встретить живой. С приходом ночи активировались мутанты и те хищники, что после Судного дня не подверглись влиянию радиации и биоспор.

Бром, прислушиваясь к звенящей тишине распадка, не боялся никого. Его необычайные способности телепатии и ментального воздействия, приобретенные в спецлабораториях сначала Ока, а позже и Южного форта, позволяли влиять на психику и поведение не только животных, но и человека. А экзоскелет, в который его по приказу Харда воткнули «каратели», надежно защищал изломанное экспериментами тело от всякого негатива извне. С тех пор, как его забрали из бункера ученых в павшем Южном форте, прошло много времени. На долю Брома выпало немало испытаний, пока отряд Харда пробирался через Пустоши. Полковник был одержим мыслью завладеть святыми артефактами фортов и ключом Армады, которые находились лишь у одного человека, носителя этих волшебных девайсов – Треша. Уже половина Пади прослышала об Избранном, наделенном силой Армады и ее менталом, отправившемся в долгий, изнуряющий рейд для решения некой задачи сакрального могущественного комплекса. Но это был простой смертный, с которым смогли бы совладать и Фараон, и Хард, и спецы «Всевластия».

«Простой ли? – задумался Бром, вглядываясь в темнеющие очертания скал и сосен. – Обычный человек не способен преодолеть попавшиеся ему на пути препятствия и вынести такую психологическую нагрузку многодневного похода через непролазные, смертельные территории Пустошей. Но ведь «каратели» прошли! Пусть и потеряв половину бойцов в ранее неведомых блуждающих аномалиях и пастях неизвестных доселе мутантов. Но пробрались до Восточных рубежей. Почему бы и Трешу не выжить после подобного рейда?!»

Но бывшего профессора Синцова, ютящегося сейчас в модуле массивного бронекомбинезона, интересовала не столько судьба знаменитого в Пади сталкера, сколько состояние его спутницы.

Злата!

Тоже Избранная Армады, носительница священного кристалла, искусный боец. А еще его, Синцова, дочь! Новостей о ней в последнее время не было, «каратели», пленившие профессора, не выдавали никаких сведений, все держали в строгом секрете. Избранные должны были любым способом попасть сюда, в горную местность. Возможной конечной целью их похода, скорее всего, был Восточный форт, до которого рукой подать, но что мог сделать ученый, облаченный не столько в защитный костюм, сколько в оковы?..

Экзоскелет, намеренно обесточенный Хардом, теперь являлся всего лишь мобильной тюрьмой: ни оружия, ни защитных девайсов, ни иньекторов. Бакс, технарь-умелец и по совместительству боец полковника Харда, сейчас охранявший профессора, постарался на славу, вынимая лишние элементы модуля и отключая опасные приводы. Оставил только пневматику, отвечающую за шевеление руками и медленное перемещение ног. Видимо, боялись, что сбежит или кинется в рукопашную, поэтому отключили все жизнеобеспечение, да и кормили с ложечки. Ученый ощущал себя консервой, причем протухшей. Его бесили собственные уродство и беспомощность, тем более в предвкушении встречи с дочерью. «Точно, Бром! Ненужный химический элемент-пустышка в общей цепи мироздания. Злата! Девочка моя. Как я хочу увидеть тебя, обнять, принять. И как ненавижу себя! Хочу и боюсь нашей встречи. Я монстр. Я конченый идиот. Причина всех зол и напастей. Как я могу?.. А ведь могу же. Могу-у!»

Бром прищурился, потому что вглядываться во мрак оврага, где находились он, «каратель» Бакс и двое Псов, разжигающих костер, стало больно и бесполезно. Но изуродованный мозг профессора, над которым «поработали» коллеги из научного бункера, обладал бо́льшими способностями, чем простое визуальное восприятие окружающего мира. Он напрягся и сконцентрировал внимание на более слабом в умственном отношении противнике – на одном из аборигенов. Полуголый, копошащийся возле костра, разрисованный от макушки до пят дикарь заерзал, ощутив какие-то неудобства. Стал озираться, хвататься за голову, материться почем зря. «Каратель» в это время упорно запрашивал по связи командира, отвлекшись от остальных. Этим ученый и воспользовался.