Наследие - Сергей Тармашев

— Слушаюсь, сэр! — ответил Кинли и принялся одним пальцем вбивать запрос в систему навигации.

Ближайший офис обнаружился относительно недалеко, и спустя полчаса «Кадиллак» уже парковался у огромного здания. Все ближайшие к входу места были плотно заставлены машинами, поэтому метров сто пришлось пройти пешком. По мере приближения к дверям стало ясно, чем это вызвано. Прямо перед въездом на внутреннюю парковку здания собралась толпа «заботливых» человек из тридцати, перекрывших проезд. Некоторые держали на руках своих малолетних детей-лигов, другие сжимали самодельные транспаранты с надписями в духе «Вам не скрыться от катастрофы» и «Наши дети тоже имеют право на чистую экологию». Из-за пикета на выезде с парковки уже собралась приличная пробка из гневно сигналящих автомобилей, те же, кто только подъезжал к зданию, предпочли бросить свои машины прямо на улице.

Дэйв, держась практически вплотную к боссу, вежливо, но настойчиво проложил путь через толпу, не обращая внимания на провокационные выкрики, упреки и прочую агитацию, и они зашли в здание.

В офисе, сверкая улыбками, их встретили менеджеры «СК». Дэйву сунули в руки рекламный буклет, тут же предложили кофе, журнал и удобное кресло, а босса, к тому моменту уже окруженного целым океаном внимания, немедленно увели в один из многочисленных кабинетов.

Уэйн в белом халате беспомощно мерил шагами пространство перед дверьми в операционную. Лучшие акушеры «СК» занимались сейчас Лиз, и он ничем не мог помочь им, мог только зря путаться под ногами. Здесь была не его стихия, и все, что ему оставалось, лишь томительное ожидание на взвинченных до предела нервах. Роды проходили крайне тяжело. Обильное кровотечение, острые боли, судороги, частые потери сознания. Время от времени в операционную доставляли все новые и новые пакеты с донорской кровью. Ребенок не выходил уже три часа, и все это время Лиз делали непрерывное переливание крови. Все шло совсем не так, как должно было быть, и с каждой минутой ощущение чего-то ужасного давило на сознание Уэйна все сильнее.

Из операционной вышла медсестра и подошла к нему.

— Доктор Уэйн, доктор Джонсон просит вас зайти, — тревожно сообщила она.

Уэйн надел на лицо повязку и зашел в операционную. Джонсон, взмокший насквозь, стоял в углу, ему торопливо меняли халат. Лиз была без сознания, вокруг нее суетилось еще пятеро медиков. Уэйн взглянул на показания диагностов и быстро подошел к Джонсону.

— Состояние ухудшилось? — Акушером он не был, но ученый его уровня знал и понимал многое.

Джонсон устало кивнул.

— И продолжает ухудшаться. Долго ее сердце не выдержит, и мы не можем остановить кровотечение. Я не могу установить, что является причиной таких осложнений. Надо решаться на кесарево сечение, или мы потеряем мать. Но ребенок лежит крайне неудобно, опасность того, что он пострадает при разрезе, очень велика. Необходимо принимать решение. И как можно скорее. Вы посоветуетесь с отцом ребенка?

Уэйн зло скривился.

— Отец ребенка, как обычно, на дежурстве. Видимо, у него есть дела поважнее. Обойдемся без него.

— Доктор Джонсон! — Один из медиков повернулся в их сторону. — Она пришла в сознание!

Джонсон и Уэйн одновременно бросились к Лиз. Уэйн склонился над дочерью и нежно взял ее за руку.

— Милая, как ты себя чувствуешь?

— Больно… — Лиз слабо пошевелила обескровленными губами, — и страшно… Майкл не пришел?

— Он здесь, за стенкой, — соврал Уэйн, — доктор Джонс не пускает сюда никого. Мне пришлось воспользоваться служебным положением, чтобы прорваться к тебе!

— Врешь… — Уэйн не сразу узнал в исказившей лицо дочери гримасе улыбку. — У тебя это всегда получалось плохо… — Она издала стон и продолжила:Не уходи, пожалуйста… побудь со мной, мне страшно…

Ее тело вдруг изогнулось, зрачки резко расширились, и Лиз дико закричала от нестерпимой боли.

— Спазм! — воскликнул доктор Джонс, и медицинская бригада закипела обилием действий.

— Пульс нитевидный! Давление падает! — тревожно вскрикнул ассистент.

— Доктор Уэйн! — Джонсон бросил на него требовательный взгляд, не отрываясь от работы. — Решение! Немедленно!

— Папа… — прохрипела Лиз, судорожно сжимая ему руку, и ее глаза закатились.

— Потеря сознания! — доложил ассистент.

Уэйн обернулся к Джонсону:

— Начинайте!

Он смотрел за действиями Джонсона и понимал, что сейчас тот делает даже больше, чем все возможное. Джонсу удалось провести рассечение матки, минимально задев ребенка. Всего два небольших пореза, не имеющих опасности для его здоровья. Но даже ювелирное мастерство специалиста высочайшего класса оказалось бессильно. Едва молчащему малышу перерезали пуповину, как Лиз вновь скрутило сильнейшими судорогами.

— Спазм!

— Ничего не понимаю! — Ассистент изумленно смотрел на данные диагноста. — Интоксикация растет в геометрической прогрессии!

— Ребенок не дышит! — воскликнул кто-то из медиков.

— Реанимацию! Срочно! — крикнул Джонс и вновь склонился над Лиз. — Релаксант!

Но ее тело уже безвольно обмякло.

— Остановка сердца! — Вскрик ассистента ударил Уэйну по голове, словно многотонный молот.

— Переводим на искусственное жизнеобеспечение! — словно в замедленном фильме услышал он голос Джонсона.

Распахнулись двери, и в операционную ворвалась реанимационная бригада. Уэйна решительно отодвинули от Лиз, и дальнейшие события слились для него в один бесконечный бурлящий поток врачебных манипуляций. Он тихо отошел в угол и молча стоял там, без движения, стараясь не мешать врачам делать свою работу, не сводя глаз с безжизненного тела дочери.

Лиз умерла спустя два часа. Суета медиков вокруг нее вдруг прекратилась, реанимационная брига разом замерла и опустила руки. Доктор Джонсон несколько мгновений беспомощно смотрел на тело, после чего обернулся и медленно пошел к Уэйну. Уэйн жестом остановил его и тоскливо закрыл глаза. Он понял все еще полчаса назад, но до последней секунды надеялся, что реаниматологам удастся совершить невозможное. Некоторое время Уэйн не шевелился, после чего подошел к телу Лиз и сжал ее ладонь в своей руке. Несколько секунд он смотрел на ее бледное лицо, сохранившее отпечаток боли, после чего глухо спросил:

— Что с ребенком?

— Он умер сразу же, — ответил кто-то из реаниматологов, — мне очень жаль, доктор…

— Причина?

— Предположительно генетическая мутация. Малыш родился, но так и не смог сделать первый вдох. Нам не удалось заставить его легкие сокращаться. Точнее сейчас сказать сложно, необходимо произвести вскрытие.

— Я сам займусь этим, — сказал Уэйн, — отправьте тела в мой центр. — Он не сводил глаз с Лиз. — А сейчас оставьте нас. Нам нужно побыть вдвоем.