"Долой стыд!" Сексуальный Интернационал и Страна Советов - Ольга Грейгъ

Чтобы колхознику съездить на мельницу, привезти дров или фуража, отвезти больного в больницу и т. д. он должен не менее пяти раз сходить к председателю колхоза, к бригадиру и т. д., пока добьется подводы.

Болеть колхозник не имеет права, так как в колхозе рабочей силы мало, то надо только работать, если органы медицины дают колхознику справку об освобождении его от работы по состоянию здоровья, или о том, что он может выполнять только легкий физический труд – то такие справки представители партийных и советских органов зачастую не признают, хотя такие представители сами часто болеют.

А как выглядит деревня? Если бы кто-нибудь из правительства сумел побывать в деревне, да походить по хатам колхозников, увидел бы какая бедность, как плохо живут люди, увидел бы большое сходство нынешней деревни с потемкинской деревней.

Странно видеть современные деревни в некрасовских стихах, написанных около века тому назад.

Все перечисленные выше условия жизни колхозников привели к тому, что из колхозов очень много колхозников ушло и уходят и не только уходят, а просто убегают безо всяких там решений об отпуске (делается это по пословице «рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше»).

И куда же люди уходят, куда-нибудь в город, в райцентр и т. д., т. е. туда, где платят за труд.

Из колхозов нашего и других районов очень много людей ушло в ближайшие города Михайловка, Серафимович, а оттуда эти же вчерашние колхозники приходят по существу в свои же колхозы, нанимаются по договору и работают на строительстве животноводческих помещений, на скирдовании соломы, на уборке урожая и т. д., по договору получают деньги и живут неплохо, а оставшиеся в колхозе колхозники смотрят на это и намерены поступить также.

Уходят из колхозов не только беспартийные, но даже и коммунисты, например, в 1952 г. из колхоза им. «Сталина» попросился об отпуске коммунист Свиридов по мотивам того, что он в колхозе не в состоянии содержать свою семью, ему сказали, что из колхоза уходить нельзя – он говорит, что это похоже на крепостное право, и все-таки ночью забрал семью и уехал в город Михайловка, а в доме своем двери и окна забил досками. Вообще в колхозах остались только женщины, из которых наполовину больные, старики и инвалиды, здоровых трудоспособных людей осталось очень и очень мало.

Рабочие в совхозах за выполненную работу получают ежемесячно зарплату, там даже престарелые женщины зарабатывают по 300–400 руб. в месяц, а вот в колхозе им. «Калинина» колхозник Крюков З. – за 10 лет заработал 400 руб., т. е. в среднем по 40 руб. в год, и недавно этот колхозник умер, так и не получив из колхоза своего заработка за последние 10 лет.

Вопрос оплаты труда в колхозах как натурой, так и деньгами, безусловно, должен быть пересмотрен и как можно быстрее, а вместе с этим должны быть пересмотрены и ряд других условий жизни и быта колхозников, иначе через два – три года от многих колхозов останутся лишь одни наименования, а колхозников там не останется.

Куда уж красноречивее…

Так было и в 20-е, и в 30-е, и в 50-е годы ХХ в.; и при этом положение сельской женщины во все годы оставалось тяжелым. Однако агитпроп СССР настойчиво рапортовал: «Никогда в истории и нигде женщина не была окружена таким вниманием и заботой со стороны государства и народа как в социалистическом обществе». Впрочем, отчего агитпроповцам не рассказывать сказки?! – они для этого и существовали, собранные в союзы: Союз журналистов, Союз писателей, Союз кинематографистов и т. д. Самые доверенные лжецы получали заветную красную корочку «члена», а с ней и определенные льготы, – в отличие от всех остальных строителей социализма, которые никаких льгот не имели, разве что одну обязанность: трудиться не покладая рук «на благо страны и ее руководящей и направляющей силы – коммунистической партии Советского Союза».

«…опять же говорю, – обращалась с товарищеским приветом к товарищу Сталину некая Евгения Грунич, делясь с «вождем всех народов» общими для рабочих страны проблемами, – что в смысле питания улучшений не чувствовали, но были и такие служащие, как например, секретарь райкома Свирский, агитпроп Эпштейн и члены РКК Желянская и др., они каждый день сливочное масло, свежую свининку, компотик, рис получали, пшеничную муку, а о маргарине и говорить не приходится. Все это они получали из закрытого распределителя, который был запрятан во дворе, где раньше помещалось ГПУ, чтобы рабочий его не видел. Рабочий продолжал есть тарань и изредка получал солонину не первой свежести, наверное, осталась от вредителей. / А в Крыму рабочие транспорта и этого не видят. И что же на месяц рабочему дают паек: 1,5 кило крупы, 1 кило мяса, 1 кило сахара, 1 коробку консервов и кажется все. Я у тебя спрашиваю, тов. Сталин, достаточное питание имеет рабочий для восстановления рабочей силы? Нет, тов. Сталин, далеко не достаточное». Письмо, отправленное из Сарыголя, датировано 12.VII. 1931 года; да, оно не от селянки, не от колхозницы, но ведь мы знаем, что в то время в городе жилось легче, чем в колхозе! И люди из колхозов всеми правдами и неправдами бежали в города, чтобы получить и этот мизер.

Не станем распространяться о спецпайках, получаемых кремлевскими властителями, их приближенными и пособниками. Это умопомрачительные деликатесы, вплоть до свежесобранной клубники и экзотических фруктов, поставляемых спецрейсами, коньяков 200—300-летней выдержки, коллекционных вин… Мы пока – говорим о тех, кто, вкалывая на трудодень, и помыслить не мог об излишествах.

В трудах И. А. Курганова, давшего полный расклад положения женщины в советском обществе, встречаются рассуждения и о труженицах народного хозяйства. Ссылаясь на литературные произведения отдельных советских авторов, он дает характеристику нелегкой доле тружениц. К примеру, у советской писательницы Анны Маас есть строки о девушках, присланных для работы в совхозах на целине. Их сделали копнильщицами, и они говорят: «Сено в копнах было утрамбовано так сильно, что казалось склеенным. Мы втыкали вилы, наваливаясь животами на палки, но вместо густых охапок вытаскивали жалкие пучки, которые тут же проваливались между зубьев…»

Не легче для девушек и работа доярок, свинарок, скотниц. Писатель А. Кузнецов в повести «У себя дома» рассказывает о жизни доярки Гали. Галя приехала из города в свой колхоз, где раньше работала ее мать и где Галя провела свое детство. Она стала работать в коровнике дояркой. Норма – 12 коров. Накормить, напоить, почистить и подоить 12 коров – работа тяжелая, рабочий день у Гали начинается до восхода солнца.

Несомненно, физическое состояние тяжело работающих женщин (хоть в сельском хозяйстве, хоть в промышленности) резко ухудшается уже в молодом возрасте; здоровье расшатывается, учащается заболеваемость, что часто ведет к инвалидности. Образ труда и жизни советской женщины приводит ее к у трате естественной природной красоты, к потере здоровья и к преждевременной старости.

Вершиной цинизма можно назвать награждение женщин «за заслуги» перед партией и правительством не имеющими практически никакой номинальной ценности орденами и медалями, почетными грамотами и званиями. Уловкой в ряду награждений становится размещение фотографий на «Доске почета», в газете, рассказ «о передовиках производства» на радио и др. «Ордена и почетные звания являются для партии самым дешевым и самым выгодным средством повышения трудовых норм, то есть усиления эксплуатации людей, – справедливо пишет Курганов. – Здоровье, а порой и жизнь приносят женщины во имя орденов и почетных званий, во имя пропагандной шумихи (газеты, портреты), которую организует партия, чтобы заставить и других рабочих повышать производительность своего труда. По существу их жизнь превращается в одурманенную пропагандой каторгу».