Платонова пещера - Влада Ольховская

– Этого мошенника, Яна, – пояснила Юля. – Ты должна написать заявление в полицию – о том, что он вымогает у тебя деньги.

– Но он не вымогает у меня деньги.

– Он живет за твой счет!

– Герман все неправильно понял и объяснил тебе…

Но Юля была упряма, как любой подросток в ее возрасте.

– Вот видишь, ты сама не понимаешь, что происходит! Это и есть отрыв от реальности.

Хорошо, давай работать с простейшими вопросами, их-то ты отрицать не можешь. Этот Ян живет здесь, в твоем доме?

– Иногда.

– Он платит за это?

– Я не прошу его платить, мне это не нужно.

– Это ты так думаешь! – с непонятным торжеством объявила Юля. Впрочем, почему непонятным? Типичное торжество девочки-подростка, которая легко превзошла в чем-то мать.

– А ты посмотри на это со стороны: человек живет в чужом доме просто так!

– Ян помогает мне.

– С чем он может тебе помочь? Мама, тебе нужна помощь, но не от этого шарлатана, что бы он тебе ни наобещал!

– Юля, солнышко, ты не знаешь всего…

– Нет, я как раз все вижу, а ты придумываешь то, чего нет! Я хочу, чтобы ты написала заявление в полицию до того, как я уеду!

– Я не могу этого сделать.

– Даже ради меня? Какой-то альфонс тебе дороже чем я?!

Как же это больно – ссориться с родной дочерью на единственной встрече за два года. Но иначе Екатерина не могла. Если Герман думал, что уже победил, то напрасно – она многое способна выстоять.

Она не могла отступить сейчас, не могла даже притвориться, потому что Герман обязательно увез бы ее заявление с собой. Ей нужно было терпеть до конца.

Они слишком далеко зашли, у них появился реальный шанс добраться до Савина и доказать, что она невиновна. Екатерина не хотела оставаться в глазах дочери безобидной сумасшедшей. Она должна была доказать и Юле, и всему миру, что ее подставили.

Даже если это означало принять унижение сейчас, остаться в глазах своего ребенка безвольной тряпкой, которой пользуется мошенник и лжец. Неужели Герман не понимал, что делает? Или понимал, но ему было плевать? Неужели его ненависть к Яну настолько сильна?

Но… почему?

– Мама, пожалуйста, одумайся! Если ты начнешь выздоравливать, папа позволит нам видеться, он сам так сказал! Но если ты будешь вести себя так, ты никогда не увидишь ни меня, ни Ваню! А что Ваня подумает, если узнает об этом?

– Все зависит от того, что он узнает – и что знаешь ты. Юль, есть разница между правдой и истиной. Тебе не приходило в голову, что Герман не прав?

– Герман всегда был на твоей стороне!

– Видимо, что-то изменилось.

Герман смотрел в сторону, делая вид, что его это не касается. Устроил все это и самоустранился! Да что с ним вообще такое?

Екатерина пыталась говорить с дочерью как можно мягче, надеялась объяснить ей, как все обстоит на самом деле. Бесполезно. Юля снова плакала, и с каждой минутой – все сильней, она уже была на грани истерики.

– Мама, ну ты же можешь все вернуть как раньше!

– Это я и пытаюсь сделать. Ты не знаешь Яна…

– Я не хочу его знать! Я хочу, чтобы он убрался!

– Он не плохой…

– Значит, все были правы! – резко и зло прервала ее Юля. – Все были правы, кроме меня! Я-то верила, что в тебе еще осталось что-то нормальное… Видимо, ошиблась!

Не дожидаясь ответа Екатерины, она побежала обратно к машине. Герман последовал за ней, всем своим видом показывая, что не намерен ничего объяснять. Похоже, он, как и Юля, успел поверить, что у них все получится, и теперь был раздосадован неудачей.

Екатерина осталась одна, она стояла на том же месте, даже когда машина выехала со двора. Она вдруг особенно остро осознала, что это ее последний шанс. Если Руслану Савину и теперь удастся ускользнуть, ей придется поверить в собственное безумие.

* * *

Только сейчас Агата поняла, насколько плохо она знает Германа Веренского. Ей почему-то казалось, что она понимает его – она уже и сама не бралась сказать, почему. Если бы раньше у нее спросили, способен ли он использовать ребенка против родной матери, она бы уверенно ответила, что нет. Наивно, пожалуй. Он это сделал.

Екатерина справлялась отлично. К приезду Агаты она успокоилась, скрыла косметикой опухшие от слез глаза, начала улыбаться. Но даже так можно было догадаться, что на душе у нее неспокойно.

О визите Германа и Юли она рассказала быстро и коротко, часто делала паузы, отводила взгляд, моргала, чтобы скрыть новые слезы. Агате было бесконечно жаль ее; Ян казался таким же жизнерадостным, как обычно.

– Все будет хорошо, – вздохнула Екатерина. – Юля… Юля – ребенок, надеюсь, однажды она поймет меня. Но чем скорее это произойдет, тем лучше.

– Но вы же не хотите все бросить? – осторожно уточнила Агата.

– Нет. Избегая ссоры с дочерью сейчас, я потеряю ее навсегда. Прощу прощения, если не возражаете, я побуду одна.

Она никогда еще так не убегала. Агата не стала останавливать ее, хотя ей было, что рассказать. Это могло подождать, один день ничего не изменит.

Екатерина быстрым шагом направилась к дому, оставив Агату и Яна наедине среди залитых янтарным солнцем деревьев. Мир перед закатом успокаивался, воздух стал тяжелым и густым, пронизанным запахом смолы. Казалось, что в такой вечер нужно просто наслаждаться жизнью и верить в лучшее… Может, так и было бы, если бы не внезапный визит Германа.

– А ты чего ухмыляешься? – поинтересовалась Агата, глядя на Яна. – Это ведь все из-за тебя!

– Маловероятно.

– Правда? Герман терпел бы любое чудачество своей тети, если бы оно проходило за этим забором, ему без разницы. Но ты ему как бельмо на глазу.

– И тем не менее, к этому не имеем отношения ни я, ни Герман, – усмехнулся Ян. – Как дела у мамочки? Передала от меня привет?

Смена темы была настолько неожиданной, что Агата невольно запнулась, не зная, что сказать. Возражать? Признаться? Сказать, что он все не так понял? Она чувствовала, как пылают ее щеки, знала, что румянец уже выдал ее. Она не умела врать насколько нагло, только не ему, хотя, может, следовало бы научиться.

– Откуда ты знаешь? – только и спросила Агата.

– Тебя легко прочитать. Ты зачем-то взяла машину, причем не свою, на машине следы дорожной пыли, такая только за городом бывает. Ты не стала меня сопровождать, как обычно, и отказалась говорить, куда направляешься. При этом ты была сильно смущена, показывая, что это имеет непосредственное отношение ко мне. А со мной связана только моя мать, тут выбор невелик. Она как раз живет за городом, о чем нам уже сообщила пыль. Судя по тому, что уехала ты утром и вернулась только вечером, пропустив знаменательный визит Германа, маман не стала посылать тебя ко всем чертям, как остальных визитеров. Она все тебе рассказала, она всегда питала слабость к юным девушкам, потому что надеялась, что одна из них сделает из меня человека. Ну как, понравилась тебе история, не зря день потратила?