Сумасшедшая одержимость - Даниэль Лори

он проявится на фотографии. Он ответил, что вполне отчетливо проявлялся в зеркале моей ванной, когда трахал меня перед ним.

Я спросила, что значит moya zvezdochka. «Моя звездочка», – сказал он мне.

Он спросил, откуда у меня шрам на подбородке. От ветрянки и отсутствия самоконтроля, сказала я ему.

Я спросила, целуется ли он со всеми своими соседками или только со мной. Он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Ты единственная женщина, которую я когда-либо целовал, malyshka.

После этого я перестала задавать вопросы.

Потому что внутри меня все перевернулось.

По пути обратно домой я посмеялась над ним за то, что он ходит в парк в дизайнерском костюме. Он подколол меня в ответ за мои космические легинсы, сказав, что пропустил момент, когда в город приехал фестиваль, посвященный «Звездным войнам».

Он был воплощением ледяного самоконтроля.

Но что-то жаркое горело под его оболочкой.

Что-то, что очень долго было покрыто льдом.

Я хотела посмотреть, как оно будет таять. Хотела снять каждый слой.

Я знала, что это опасно.

Знала, что мне не победить.

Но иногда даже самые профессиональные азартные игроки не знают, когда стоит остановиться.

Глава двадцать седьмая

Кристиан

– С меня достаточно. Сам разбирайся с Сергеем.

– Почему?

– Потому что я не хочу спать с его дочерью. – Я бросил взгляд на постель. Буйные темные волосы, гладкая оливковая кожа и смятые простыни. Джианна спала на животе, спрятав обе руки под подушку. В груди что-то сжималось при виде ее мягкого выражения лица. Я хотел запечатать этот момент в бутылочку и везде носить его с собой. Может быть, тогда у меня было бы хоть какое-то ощущение контроля над всем этим.

– С моделью? – Ронан издал негромкий смешок. – Только для тебя это может быть проблемой. Дай угадаю, она увидела твою мордашку и тут же кинулась умолять отца отдать ее тебе.

Не похоже на то. Александра была хладнокровной и расчетливой. Мне часто казалось, что я всего лишь ступенька в ее плане. И от этого плана порой отдавало отчаянием.

– Мне кажется, для нее я меньшее из двух зол.

– Не хочу даже знать, кто второй, – пробормотал он. – Если ты теперь отшиваешь моделей, я бы с удовольствием взглянул на ту, кто сейчас в твоей постели.

– Итальянка, – сказал я так, словно это все объясняло.

– Ах, страстные женщины. Настолько все серьезно?

Я саркастично хмыкнул.

– Она поставила двадцать тысяч на то, что я женюсь на другой. – Вчера утром я столкнулся на улице с пташкой по имени Вал, которая мне это нашептала. Ну, то есть она танцевала вокруг да около, но я сложил два и два сам. Еще одна причина, почему я сорвался, когда обнаружил Джианну хихикающей с каким-то Абелли, который касался ее волос. Вот как мне еще четче сказать мое, когда я и так мою ее волосы каждую чертову ночь?

– Она уже мне нравится. – Он хмыкнул. – И почему мне кажется, что ты готов тащить эту итальяночку под венец?

Потому что у меня создавалось впечатление, что если у меня не будет документа, где было бы указано, что она моя, то она снова ускользнет из моих рук. Я-то был на все готов, зная, что моя одержимость только возрастет, когда у меня будет ее тело, ее внимание и все ее улыбки. Я предупреждал ее еще несколько лет назад, когда она поцеловала меня в губы. Я позволил ей, потому что думал, у меня это вызовет отторжение и я смогу наконец-то избавиться от влечения к ней. Я ненавидел поцелуи – особенно когда их звуки доносились из соседней комнаты – и то, что это обычно сулило мне, сколько себя помнил. Но потом она поцеловала меня, и я не испытал ни капли отвращения. Ее губы были мягкими. Ее язык был мокрым и горячим. От ее вздоха по моей коже побежали мурашки. Неистовая волна похоти хлынула в мою кровь, затуманивая зрение. Это меня напугало, а затем разозлило достаточно, чтобы отстраниться.

– Она говорит, что больше не выйдет замуж.

– Женщины постоянно говорят не то, что думают.

– Она говорит серьезно. Считает, что у нас секс без обязательств. – Эти три слова неимоверно раздражали меня.

– По-моему, звучит идеально. Она спит с тобой, кому какое дело, пойдет ли она за тебя замуж?

– Она из мафии.

– А – удивленно отреагировал он. – Хреново.

Никто не встречается с женщинами «Коза Ностра». Рано или поздно такие отношения взорвутся тебе в лицо. Брак был единственным способом, которым я мог ей действительно завладеть. В любом другом случае она не была моей по-настоящему. Понимала она это или нет, но рано или поздно Джианне пришлось бы снова выйти замуж, и я был достаточно эгоистичен, чтобы заставить ее выбрать меня. Потому что ни одна клетка моего тела не была готова отдать ее другому.

– Я знаю, что у тебя уже зреет дьявольский план, так что колись.

Черт. Всегда бесило то, насколько хорошо он меня знает.

Джианна проснулась и перевернулась на спину. Ее нежные карие глаза открылись и остановились на мне. Огонь в них отозвался в моей груди. Каждый раз, когда она смотрела на меня, моя решимость только росла. Я долго боролся с этим, ради нас обоих, но теперь она была моей. И она даже не представляла, как далеко я был готов зайти, чтобы она осталась моей.

Я выдержал ее взгляд.

– Заставлю ее влюбиться в себя прежде, чем все испорчу. Тогда она не уйдет.

– Звучит как стокгольмский синдром, но мне нравится. Я что-нибудь придумаю с Сергеем. – Его голос тронула улыбка. – И если мне придется переспать с его дочерью, то так уж и быть.

Положив трубку, я перешел на английский.

– Я тебя разбудил?

– Да. – Она вздохнула и потянулась. – Но мне нравится слушать, как ты разговариваешь по телефону.

Наверное, мне бы следовало чувствовать себя виноватым за то, что строил планы против нее, но нет. Я наклонился вперед, сидя на ее дурацком розовом диване, и облокотился о колени.

– Почему?

– У тебя сексуальный голос. – Она зевнула.

Я улыбнулся. Она всегда была такой честной. Эта черта встречалась мне в людях редко – да и я сам не был таким, – но, может, поэтому она и казалась чем-то новым. Каждое произнесенное ею слово было искренним отображением частицы ее самой. И я хотел собрать их все.

Она покраснела.

– Извини, что уснула.

Я раздел ее и отлизал, только чтобы она заснула буквально через несколько секунд после того, как кончила. Честно