Хороша была Танюша - Яна Жемойтелите

В субботу 30 апреля я совершила преступление. Мама где-то достала свежих тепличных огурцов, они только-только появились на прилавках, стоили дорого и больше полкило в одни руки не отпускали. А у нас в субботу было всего две пары, да и вообще впереди ожидался праздник, в общем, не знаю, что такое мне ударило в голову, но вот вдруг захотелось напомнить Тане, что я существую и что она мне по-прежнему небезразлична. В общем, я похитила из холодильника небольшой огурчик и перед первой парой вручила Тане в честь Первого мая и вообще просто так. Василиса, которая видела мой выпад, повертела пальцем у виска, но Таня просто рассмеялась, сказала «спасибо» и «как здорово». А мне в общем-то больше ничего было и не надо. Ну, это было что-то вроде шутки, только и всего.

В торжественный день мы прошли строем перед трибуной на центральной площади под крики «Да здравствует учащаяся молодежь – ура-а!!!» и разбежались по домам, чтобы встретиться уже после обеда у Василисы, которая жила буквально через дорогу от меня, и это было удобно, иначе мама бы меня не отпустила. Я выпросила на праздник рубль – мы скидывались на вино и салат, который обещала приготовить Василиса. Мама, конечно, сказала «ничего себе», но рубль дала. Сама она никуда не хотела ходить без папы, окончательно потеряв интерес к жизни. Да и опять могли подумать, что она ищет себе жениха. Это она так говорила, по крайней мере.

Я накрасила губы розовой польской помадой – все равно же она теперь валялась без дела. Ресницы я красить не стала – за очками все равно не видно. Зато надела юбочку, туфли на каблуках и капроновые колготки. Колготки стоили недешево, поэтому обычно я шныряла в штанах, да и теплее в штанах-то. Потом, финны все ходили в штанах, причем бесформенных, и мне хотелось им подражать. В юбке и колготках я ощутила себя весьма непривычно, но переодеваться не стала. Вообще, глядя на этих моделей в зарубежных журналах, я переживала: неужели они каждое утро так тщательно красятся, рисуют стрелки и укладывают волосы? Во сколько же тогда они встают? В университете занятия начинались в восемь утра, и я едва успевала умыться и проглотить кашу. У меня, конечно, были подозрения, что девушки накрасились только для того, чтобы сфотографироваться, но тогда выходило, что и вся их житуха с автоматическими стиральными машинами и восемью парами обуви тоже была показухой, а на деле в Финляндии и особенно в Швеции бездомные ночевали в метро, а безработные каждый день демонстрировали на площади – только не солидарность, а желание трудиться.

Я пришла одна из первых и вызвалась помогать Василисе. Надо было накрыть на стол в гостиной, и я послушно и даже с каким-то задором ходила челноком туда-сюда, ощущая себя при этом ужасно взрослой.

– А у тебя икры красивые, – неожиданно заметила Василиса. – Напрасно ты все время в штанах ходишь.

– В штанах удобнее, – я не нашлась, что еще ответить. А потом с грудой тарелок застряла в прихожей у большого зеркала, пытаясь понять, что же такого красивого в моих икрах. Обычные икры, причем еще и толстые. Ну разве что не кривые. В дверь позвонили, и я поспешила убраться из коридора, как будто занималась чем-то постыдным.

Пришли Танина подружка Маринка Саволайнен с банкой маринованных помидоров и длинный Илья Волков, парень эрудированный, но вредный, при этом себе на уме. Да еще перхоть у него постоянно была на плечах… Волков отпустил какую-то шутку по поводу моего наряда, вроде бы сногсшибательного, хотя это было явное преувеличение, а я не любила, когда откровенно льстят, поэтому устроилась на диване в самом уголке и постаралась прикрыть колени юбкой. Меня еще насторожило, почему Маринка пришла без Тани, они обе жили на самой окраине, ездили одним автобусом и все друг про друга знали. Наконец я спросила напрямую, почему же нет Тани. Маринка отмахнулась, что она задержится. «Нет, она вообще-то обещала прийти», – не унималась я, хотя такая настырность могла показаться странной. Маринка опять отмахнулась, типа придет, куда денется, однако меня не покидала странная тревога.

Вино было из дешевых, кажется «Медвежья кровь», хотя я тогда вообще ничего не понимала в винах, дома мне давали их попробовать только по большим праздникам из крошечной рюмочки. А здесь Илья Волков налил мне сразу полстакана и, присев возле меня на диван, сказал странную фразу, что нас таких на курсе всего трое, поэтому мы должны держаться вместе. Я не поняла, каких это таких, умных, что ли. Но уточнять постеснялась. Мне было не до Ильи. Всякий раз, оказавшись дома у Василисы, я чуяла, что секс где-то рядом. По выходным, когда родители уезжали на дачу, она приводила сюда мужиков, и на этом самом диване, где мы сейчас сидели, они трахались, причем без каких-либо обязательств, и я никак не могла взять в толк, как же это возможно. Я, может быть, где-то даже завидовала Василисе, что для нее это все так просто, ну вот как взять и выпить воды, по выражению Владимира Ильича. А я была слишком серьезным человеком, да, мне хотелось, помимо слияния тел, еще и слияния душ. Вообще, вот какая странность: вокруг все очень много говорили о душе и духовности. Духовный мир, духовное богатство, душевная красота. При этом существование души и духа начисто отрицалось, и после смерти папы мне было особенно обидно, что человек вынужден уходить в никуда, растворяться в пространстве. Но как такое в самом деле возможно? И зачем тогда читать книжки, слушать музыку, изучать иностранные языки?

На что-то такое зимой намекала мне Василиса, и я еще очень удивилась, что она задумывается над такими вещами. Но так случилось, что во время дежурства она разговаривала с одной старушкой, та вроде шла на поправку и радовалась, что скоро увидит внуков. Пока в больнице лежала, пенсия поднакопилась, и теперь можно будет купить им гостинцев… А утром старушка умерла. И Василиса никак не могла взять в толк: как же это она умерла, когда вот только что разговаривали…

– А у мамы твоей какая фамилия? – спросил меня Илья Волков.

– Крейслер, конечно.

– Нет, до замужества какая у нее была фамилия?

– Растрёпина. А зачем тебе?

Илья почему-то в голос расхохотался. Смешная фамилия, конечно, я бы сама такую с удовольствием поменяла на Крейслер…

– Чего такого смешного? – я даже немного обиделась.

– Нет, я просто никак не ожидал, – Илья немного смутился.

Он что-то добавил про след змеи на камне, я тогда из его слов вообще ничего не поняла, и предложил еще выпить. А поскольку мы так и не закусили, вино ударило мне в голову, и я даже немного пролила на юбку. Но это не беда – юбка черная, дома застираю…

В этот момент в гостиную вошла Таня. На ней было новое темно-розовое платье с крупными цветами, немного цыганского вида, но ей к лицу, и волосы заплетены необычно, на две косы.

– Таня, иди к нам! – мой хмельной голос прозвучал неожиданно резко. Я почти выкрикнула, но тут же осеклась: за Таней в комнату вошел высокий парень в ярко-синей рубашке.

Парень был гораздо старше нас, почти дядька, хотя и очень красивый, с мягкими каштановыми кудрями и массивным подбородком. Он даже на кого-то сильно смахивал. Может быть, на Джека Лондона, каким я помнила его по фотографии в книжке.