Лихо ветреное - Ирина Волчок

— Паш, — окликнула она. — Ты чего заезжал-то? Не сказал…

Он остановился, обернулся, смотрел на нее не то сердито, не то удивленно, не то растерянно… Забыл, что ли, зачем заезжал? Наконец вспомнил:

— Заезжал-то? А-а-а… Да сказать, что я тебя люблю.

И поскакал вниз, прыгая через три ступеньки. Ну да, там же ребята в машине на площади. Вспомнил наконец. Что-то раньше не вспоминал…

— Это кто? — с придыханием спросила одна тетка, выглядывая из-за плеча Зои на лестничную площадку.

— Бойфренд, — догадалась другая. — Красавец какой, обалдеть!

— Не обращайте внимания, — сердито буркнула Зоя, захлопывая дверь. — Никакой не бойфренд. Так, сумасшедший один. Тоже мне — красавец… Типичный Браун.

И погнала теток в Маленькую Ничью комнату, а то и так уже почти минуту незнамо на что потратила. И потом целый час сердито гоняла индивидуальных теток так, что они от ужаса даже перерыва ни разу не запросили, а перед тем, как загнать их в душ, заставила свернуть и вынести из Маленькой Ничьей комнаты жесткий ковер и внести назад мягкие кресла. А после душа объявила, что индивидуальные занятия им больше не нужны и они вполне способны заниматься в общей группе. Чтобы им жизнь медом не казалась. Тетки тут же впали в панику и предложили платить за индивидуальные занятия в полтора раза больше. Но Зоя даже на это особого внимания не обратила, во какая сердитая была. Выгнала теток без конкретного обещания, немножко постояла под холодным душем, но не очень-то успокоилась. То есть до такой степени не успокоилась, что даже ребята из охраны, по очереди забегавшие к ней попить чайку, по очереди же с тревогой спрашивали, что с ней творится, — все трое. И всем троим по очереди она пожаловалась на свое неумение общаться с сумасшедшими. Из-за чего у нее возникает комплекс неполноценности. И все трое по очереди одинаково предложили вправить мозги любому сумасшедшему, чтобы не возникал. Но даже это Зою не очень успокоило, и она порезала палец, когда готовила супчик к завтрашнему приезду Федора. А потом влезла в Сережин компьютер и в порядке самоистязания начала было вычитывать почти готовый диплом очередного придурка, и даже кое-что поправить сумела, но тут поймала себя на том, что чуть не убила половину текста, в ужасе выключила компьютер и пошла читать Катькину бухгалтерию. Через две минуты поняла, что такое чтение противопоказано для душевного здоровья, что Катька в этом понимает в три с половиной миллиона раз больше ее и при необходимости потом на пальцах объяснит про расходы-доходы ее театра танца, аккуратно сложила всю эту китайскую грамоту в папочку и понесла в мусорное ведро. Уже над мусорным ведром опомнилась, обозлилась до последней степени, вернула папочку на стол в Большой Ничьей комнате и пошла звонить Томке. Сколько ждать можно, в самом-то деле?

— Ты чего? — тревожно спросила Томка. — Случилось что-то? Зой!

— Случилось, — сварливо сказала Зоя. — Палец я порезала. Резала морковку, а порезала палец. Вот что у меня случилось. А ты не звонишь. Почему не звонишь? Назло, да?

— А, — успокоилась Томка. — Я думала, правда что-то случилось. А палец — это пустяки, пристрелим, чтоб не мучилась, и всех делов… А у тебя разве народу нет? Сегодня ж к тебе должны были прийти. Я думала, что у тебя занятия, вот и не звоню. Чего от дела отрывать?

— Как пришли — так и ушли… — Зоя почему-то все еще сердилась. — А Нина твоя сегодня не придет, у нее предки из Франции вернулись. С подарками. Она сегодня подарки считает, ей не до занятий. А ты не звонишь. Как там дети?

— Очень хорошо, — бодро заверила Томка. — Едят, спят, купаются, загорают, бегают, прыгают, хохочут… что еще? Вроде все… А, еще Сережа время от времени в Интернете сидит. Или висит? В общем, пропадает. Гарика и Ашота папы каждый день привозят. Федор с ними занимается. Говорит — хорошие дети, с мозгами и не избалованы. И папы очень довольны. Подарки возят, главным образом — виноград и орехи. Гарик от Аленки балдеет. Она тоже с ним занимается, вместе с Федором. А Ашот Сереже в рот смотрит. Сядут за компьютер, уставятся на экран — и давай спорить… Совершенно не понимаю, на каком языке. Но с остальными Ашот уже на русском, почти все понятно… Только быстро очень. Манька на него орет: «Не тар-р-раторь!» А он смеется и говорит: «Р-р-рыба моя золотая». По-моему, он эти слова первыми выучил. С Аленкой поговорить хочешь?

— Как это — поговорить? — поразилась Зоя. — Почти десять уже! Разве дети не спят?

— Манька давно спит, — успокоила ее Томка. — Она на веранде с кошкой играла, и вдруг уснули обе. Федор их обеих в дом отнес. А Аленка пока не хочет. Она на Пашке ездит, это ж интересней…

— На каком Пашке? — насторожилась Зоя. — Как это ездит?

— На Павле Брауне, — терпеливо объяснила Томка. — На каком же еще?.. Верхом ездит. Как же еще? Аленушка, гони коня сюда! Мама звонит!

Послышался Аленкин смех, какой-то шум, треск, совершенно натуральное конское ржание, и наконец Аленка сказала в трубку громко и восторженно:

— Мама! Приезжай скорей! Браун тебя тоже покатает!

Сроду Зоя не слышала, чтобы Аленка говорила так громко и — главное — так восторженно.

— Солнышко, — растерялась Зоя. — А почему ты не спишь? Поздно уже!

— Ничего не поздно! — капризно возразила Аленка. — Браун не надолго приехал. Что ж теперь, мне и покататься нельзя?!

Аленка — капризничает! Ничего себе новости, а? Хотя разве не сама Зоя еще совсем недавно мечтала о том, чтобы Аленка научилась громко хохотать, бегать с топотом, жаловаться на ее красавцев и капризничать?.. Ну, вот вам и пожалуйста — Аленка, похоже, научилась.

— Ты на него не ругайся! — приказала Аленка строго. — Сейчас я телефон передам…

Опять Аленкин смех, конское ржание, какой-то треск, шорох и голос этого сумасшедшего Павла Брауна:

— Зой, мы немножко… Ой, Аленка, я щекотки боюсь!.. Зой, я сюда по пути заехал, всего на несколько минут! Я сейчас уже уеду! И Аленка спать ляжет!

Опять Аленкин смех, шум, треск, конское ржание и голос Томки:

— Зой, вы мне тут весь телефон разрядите! Федор завтра собирается рано! Елена Васильевна с ним! Катькина свадьба в субботу, у нас! Я свидетельница, но ты тоже надень чего-нибудь! О подарке не думай, мы решили — потом, а то некогда… У нас все хорошо. Все здоровы, от всех привет, бросала бы ты свою «Фортуну» на хрен, пожила бы с нами как нормальный человек. Все, пока, разрядился…

Ну, вот может такой разговор успокоить? Телефоны у них разряжаются! Зарядить вовремя не могут! Когда уже одиннадцатый час! А Аленушка, видите ли, ездит верхом на каких-то сумасшедших! И капризничает! Кошмар! И не на кого даже поорать, и некому даже пожаловаться, потому что Федор приедет только завтра. Катьке, что ли, позвонить? Да нет, Катька сейчас в «Фортуне», поет для фокусника, который может снять часы с мента. В присутствии прокурора и понятых. Говорят, что в прошлую среду, когда этот фокусник появился впервые, зал чуть не устроил революцию. А потом — ничего, смотрели. Всем понравилось, особенно когда он именно часы снимал. Родственные души… Ну что, и в «Фортуне» без нее прекрасно обходятся. Надо завтра же поговорить со своими девочками, может, кто-нибудь согласится плясать в кабаке. Зоя вспомнила, как сама после предложения Семеныча долго не решалась и нервничала. Как же, она — и вдруг кабак! Девочкам тоже надо будет придумать подходящие маски, под маской такое безобразие вытворять все-таки намного легче. И отдельно поговорить — о театре танца. Надо для каждой свой танец придумать. Но это обязательно с Катькой, Катька просто спинным мозгом чует, кто, что и как может сделать… Надо бы ее на завтрашние занятия позвать. Пусть бы пригляделась. И тут же — прикинула и придумала… Но Катьке, конечно, сейчас не до того. Катька в субботу замуж выходит. С ума все посходили.