Принц снов - Курт Бенджамин

В конце концов Льешо сообразил, что мастер Ден не ответил ни на один из его ударов, не использовал даже ни одного приема из облегченного учительского арсенала. Да, наставник бережно хранил безопасность юноши, своей мощью безропотно принимая все его бешеные удары.

— Прости.

Льешо наконец остановился и дотронулся до одежды мастера, показывая, что расслабился.

— Смотри-ка, старина, а парнишка вроде и не особенно переживает из-за того, что так старался тебя прикончить, — ехидно заметил сидящий на безопасном расстоянии музыкант.

— Да и тебе не стоит беспокоиться, — не смолчал лукавый бог. Он взял принца за подбородок и для пущей убедительности слегка нажал на него. — Когда боги требуют больше, чем ты способен им дать, ты имеешь полное право получить от них все необходимое для продолжения собственного пути. Однако нельзя брать на себя ответственность за глупость других людей. А особенно — императора Шу.

— Учитель совершенно прав, Льешо. Я знаю монарха с детских лет; уже тогда невозможно было воззвать к его рассудительности.

С этими словами Собачьи Уши снова устроился на собственном стуле, очевидно, решив, что опасность окончательно миновала. Ощутив полный комфорт, он решил продолжить разговор, обращаясь к мастеру Дену поверх головы Льешо и давая выход накопившемуся раздражению:

— Этот человек не в состоянии понять, что стена — она и есть стена, до тех самых пор, пока несколько раз как следует не стукнется о нее головой. Учится он только таким образом. А империя для досточтимого Шу — та же стена, только гораздо выше и шире. Так что сюда его привел вовсе не ты, мальчик, а дурацкое понятие о том, что значит быть императором, которое он к тому же пытается воплотить в жизнь не головой, а кулаками. Госпожа Сьен Ма не слишком довольна всеми нами, но, по-моему, она не случайно позволила Шу тронуться умом. Ведь он познал и возбуждение битвы, и горечь потери собственного войска — однако ничто не заставило его, подобно тебе, задуматься и не наложило ни малейшего отпечатка на дальнейшие действия.

— А как же ташеки? — Льешо знал, что сказать в ответ. — Они умрут, но во имя чего? Это вовсе не их война.

— Ты уверен? — уточнил мастер Ден. Карлик лишь пожал плечами.

— Во всяком случае, так сказала Динха.

Мастер Ден глубоко вздохнул. Плечи его опустились подобно осевшему массивному зданию.

— И в этом тоже нет твоей вины.

Льешо не знал, как относиться к словам музыканта об императоре. Сейчас, вновь обретя способность рассуждать здраво, он понял, что именно тот имел в виду. Однако судьба пустынников оставалась всецело на его совести.

— Ты должен понять.

Мастер Ден оглянулся, словно что-то разыскивая, и, вытащив из тлеющего костра стул Льешо, отряхнул его и поставил, жестом приглашая юношу присесть. Сам же он устроился на месте Балара. Трехногий стульчик был слишком мал для него, однако лукавый бог все равно уселся, то ли для того, чтобы не давить на собеседников собственным ростом, то ли чтобы отдышаться после схватки: судя по всему, Льешо оказался не таким уж безобидным и немощным противником. Как бы там ни было, положив руки на колени и прикрыв глаза, мастер Ден впал в состояние поэтического раздумья. Льешо прекрасно помнил иные времена и иные уроки, а потому приготовился внимательно слушать.

Наставник начал с вопроса:

— Что ты знаешь о пустынниках?

— То, что их так называют за скитания по пустыне Гансау. А еще что они принадлежат к религиозному боевому ордену, посвященному Динхе и ее детям.

Льешо словно отвечал хорошо выученный урок, и мастер Ден в знак одобрения слегка кивнул, приглашая продолжать.

— Они путешествуют по всему изведанному миру, большей частью в одиночестве, хотя нередко нанимаются на несложную работу, например, в качестве гуртовщиков и погонщиков. Поскольку пустынники вовсе не проявляют склонности работать больше, чем совершенно необходимо, или приобретать какую-нибудь собственность, далекие от понимания люди нередко считают их попросту бездельниками и бродягами. Но подобная жизнь — это определенный способ познания мира. Возвращаясь домой, пустынники делятся своей информацией с Динхой.

Льешо замолчал, удивленный. Ему думалось, что он знает куда больше. Действительно, он сознавал и верность, и гордость, и изобретательность пустынников, однако не мог сформулировать и выразить собственные мысли. И все же в понимании сути явления оставалась заметная брешь.

— Наверно, существуют и какие-то иные стороны, — подсказал Собачьи Уши.

Мастер Ден поднял бровь, словно побуждая ученика продолжить ответ. Но принц не мог найти подходящих слов, а потому ждал помощи мастера.

— Семьи, в которых они родились, не могут рассчитывать на поддержку собственных сыновей, — заговорил Ден. — Сами же они не создают собственные семьи. Кроме того, принадлежа земле и народу сновидений, крайне редко посвящают себя этому обряду.

— То есть члены этого ордена совершенно одиноки и пусты.

Льешо все понял. Мысль казалась ужасной, но верной.

— Разумеется, их нельзя назвать поросячьим визгом, то есть, если верить поговорке, единственной частью свиньи, которую нельзя с толком использовать. Зато они похожи на горсть мелких монет. — Мастер Ден вытянул руку, словно взвешивая в ладони медяки. — Сами по себе они бесполезны, зато приносят пользу, если их истратить.

— Динха знала, что пустынникам предстоит умереть, и все же, потеряв весь Акенбад, отдала их мне. Почему? Неужели Фибия настолько важна для каменного города, что его властители готовы пожертвовать ради нашей свободы собственными воинами?

— Если считать свободой замену чуждого тирана на собственного монарха. — Собачьи Уши ради убедительности взмахнул флейтой, словно волшебным жезлом. — Но я слышал, что ценности свободы серьезно преувеличиваются, особенно ташеками.

— Я никогда не стал бы тираном…

— Имей ты хоть малейший выбор, то и вообще не стал бы королем, — поддразнил карлик.

Льешо недовольно поморщился. Почему-то ему казалось, что окружающие не замечают его слабостей.

— Вполне возможно, что на самом деле Фибия не означает для ташеков ничего особенного. — Мастер Ден смотрел куда-то в сторону. — А может быть, заключает в себе абсолютно все. Динха наверняка знала исход событий задолго до того, как послала за тобой. Ну а почему твои сновидения оказались для нее важнее собственной жизни, предстоит понять только тебе самому. Задай себе этот вопрос.

Льешо не стал откровенничать и объяснять, что уже пытался найти решение задачи, но так и не смог. Он понял лишь, что Кагар было очень больно приносить в жертву злым духам собственного кузена. Мастер Ден уже и так потерял терпение, возясь с упрямым и несговорчивым учеником, а лукавый бог Чи-Чу скорее всего и вовсе не обладал достаточным запасом снисходительности. Пришло время подтолкнуть беседу и вывести ее за рамки жалости к себе самому.