Лощина Язычников. Книга Блэквелл - Николь Фиорина

город, с холодными ветрами, дующими сквозь разрушенные зубчатые стены и окна моей души. Я не возражал ни против холода, ни против тени, в которой я прятался, ни против того, чтобы оставаться наедине со своими мыслями, но не тогда, когда каждая мысль теперь вела к ней. Это была всего лишь пытка. Я знал, что она тоже это знает. Нельзя было отрицать то, что у нас было. Эта штука, для которой у меня не было названия, казалась волшебной и читалась как табу.

Что бы мне потребовалось, чтобы убедить ее жить со мной в этой тайне, прятаться в переулках, целоваться в тени и заниматься любовью в злых норвежских лесах после наступления темноты? Потому что это была единственная жизнь, которую я мог дать ей, пока не смогу снять это проклятие.

Фэллон не понимала. Я прятался не потому, что мне было стыдно за нее.

Я никогда не мог стыдиться ее. Фэллон и я, мы были одинаковы.

Но были и другие способы, которыми я мог проявить себя…

— ПУБЛИЧНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ! — я крикнул через городскую площадь, слишком поздно, чтобы остановить себя сейчас.

Бэк толкнул меня локтем в бок. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Я понятия не имел, и белые волосы Фэллон взметнулись, когда она повернула голову, остальные тоже. На малолюдных улицах все еще было достаточно свидетелей, чтобы бросить меня в туннели, хотя я все еще был достаточно далеко от нее в соответствии с указами, и я не разговаривал с ней напрямую. Мне было уже все равно. Я должен был убедиться, что она знает, как далеко я готов зайти.

— Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВСЕ ЗНАЛИ, ЧТО Я НЕ МОГУ ПЕРЕСТАТЬ ДУМАТЬ О ФЭЛЛОН! — крикнул я, прикрыв рот ладонями, повторяя те же слова, которые она говорила мне прошлой ночью.

Бэк рядом со мной покачал головой. Я знал, что потребуется нечто большее, чем это. Но это было только начало. Потому что я тебя никогда не стыдился, Фэллон.

Фэллон попыталась выдавить из себя улыбку, но ее улыбка победила. Я был более чем в пятидесяти футах от него, дальше, чем я должен был быть, и дальше, чем я хотел, и эта улыбка все еще имела силу ударить меня в грудь, заставив меня отступить назад, как будто это была сила. И для меня так оно и было.

— ТЫ ДУРАК! — крикнула она в ответ, и я склонил голову набок, когда смех сорвался с моих губ.

Маленькая рыжеволосая взяла ее за руку, потянув вперед, и моя улыбка исчезла, когда она завернула за угол и скрылась из виду. Бэк что-то пробормотал себе под нос, в его голубых глазах стояли каменистые воды. Но он знал, что это произойдет.

— Хоть что-то, черт возьми, — прошептал я ночному бризу.

— Эта девушка меняет тебя, — пробормотал Бэк. — Не видел тебя таким с тех пор, как—

Джонни.

— Я знаю.

Зефир и Феникс уже были у входа на территорию. Четверо членов Ковена Норвежских лесов с завязанными глазами выстроились у железных ворот. Повязки на глаза были необходимы. Девушки понимали условия. Это был не первый их раз с язычником. Мы должны были принять меры, чтобы обеспечить их безопасность. Зеф прошел мимо Франчески, девушки, с которой он был в паре, и проскользнул через решетку ворот.

Для нас секс с ними был не для развлечения и игр. Все, что нам было нужно, — это энергия, полученная от мужчины и женщины во время этого мощного акта. Ясно и просто, это было средство для достижения цели, а не конечная цель сегодняшнего вечера — деловая сделка. Мы были четырьмя Полыми язычниками, пытающимися снять проклятие — только секс. Фэллон была первой девушкой, которую я когда-либо целовал, потому что я никогда не думал, что это возможно. Теперь она была единственной девушкой, которой я думал отдаться так, чтобы это было больше, чем мое тело. Такой способ, который не был предназначен для магии или ритуала.

Табита стояла там с завязанными глазами, с копной черных волос, которые сидели у нее на голове, как клоунский парик, блестящий пластиковый оникс. Она повернула голову, вероятно, прислушиваясь ко мне, и прямой край ее волос задел плечи. Она тоже оделась по этому случаю, надев черный кружевной лифчик под свой маленький топ и мини-джинсовую юбку для легкого доступа, как будто это имело значение. Насколько отчаянно я хотел снять это проклятие? Достаточно отчаявшийся, чтобы заняться сексуальной магией, когда мой член болел только от желания быть в конкретной беловолосой глупой ненормальной вроде меня? Когда я оглядел Табиту с ног до головы, хотя это ничего не значило, все это выглядело, казалось, ощущалось… неправильно. До Фэллон мне никогда не приходилось сомневаться в своих обязательствах. Она уже была в моей голове.

Феникс нес рюкзак с книгами, а остальные из нас проскользнули через решетку и направились к старому дому на колесе обозрения. Я притаился на заднем плане группы, как злой призрак, отчаяние и раскаяние давили на мое сердце. Мне это совсем не нравилось, но я был полон решимости продолжать в том же духе.

Девочки сгрудились под навесом, болтая, ожидая нас, пока мы стояли у колеса обозрения. Феникс развалился в шатком и выцветшем пассажирском салоне колеса обозрения, листая одну из книг, сложенных у него на коленях. Остальные из нас передавали по кругу бутылку, пока ночь продолжалась — девушки смеялись вдалеке. Мы максимально отстранялись от них. Нет причин для прелюдии.

— Джулиан, слабо наперегонки со мной на вершину?

Зеф смотрел на большое колесо, под которым мы стояли.

Я не мог поднять глаз без внезапной тошноты, скрутившей мой желудок. Мысль о том, что я нахожусь так высоко, заставила мой разум отключиться, тело затряслось, а зрение ослабело. — О, тебе бы это понравилось, правда, сучонок?

В глазах Зефа появилась бессердечная усмешка.

— Я видел это здесь прошлой ночью, — пробормотал Феникс, просматривая страницы Книги Уайлдса.

— Отрывок, написанный Кайденом Уайлдсом более ста лет назад. Да, вот оно, — он прочистил горло: «Было уже за полночь и прошло много времени после собрания Ордена, когда я услышал запретную девушку в пещерах. Она пела, ее голос сливался в густую мелодию, набухая и затихая, взывая ко мне или ведя меня, я не мог быть уверен. Но ее песня унесла меня в небесные воды, именно там я стал свидетелем зрелища, которое никогда не мог себе представить. Жена Фостера Дэнверса, Клариса, содрогалась под Маттео Кантини, шепчущая ему на ухо звуки скандинавских лесов. Она обещала удовольствие в обмен