Приют для списанных пилотов - Валерий Хайрюзов

— Угощаю сегодня я. Выбирай.

Первой значилась холодная закуска под названием «Жертва страсти черная» — икра черная, дальше «Привет с большого бодуна» — капуста, помидоры, огурцы соленые, брусника, «Дурачки набитые» — помидоры, фаршированные грибами, «Воры в законе» — слабосоленые огурцы, «Хохляцкий наркотик» — сало, «Последняя девственница» — селедка, «Мужской потенциал» — мясо краба. «Секс-бомба» — свекла с черносливом и гранатом. Последней в списке была «Пролетарская закуска» — дранки. На второе были «Байкальский фраер» — сиг жареный, «Мужская гордость» — куриное филе, «Обгорелая мечта петуха» — куриные крылышки и, наконец, «Конь в пальто» — картофель, запеченный по-татарски.

— Конь в пальто — оригинально, — сказал Николай, рассматривая цены. Поначалу в шутку он хотел добавить, что было бы неплохо, если бы еще в меню значился брусничный сок, но потом решил, что такой намек Шуре может быть неприятен. Чем больше он углублялся в изучение меню, тем мрачнее и неуютнее становилось на душе. Бар был дорогим, и цены были сопоставимы с московскими ресторанами. Выходило, что дела компании были не так плохи, если Шура могла себе позволить пригласить его сюда.

— Тебя что-то не устраивает? — спросила Шура. — Ты не стесняйся, за все уплачено.

— Цены здесь не слабые, — усмехнувшись, сказал он. — Моей Варваре Егоровне нужно откладывать пенсию за месяц, чтобы поужинать в этом баре.

— Я тоже сюда не каждый день хожу, — смутившись, сказала Шура. — Пенсионеров, конечно, жаль. Но давай договоримся: сегодня о политике ни слова.

— Какая тут политика, — продолжал ворчать Николай. — Но если ты нынче стала такой богатой, то давай мне коня в пальто, воров в законе и, если есть, пролетарскую водочку.

— Чего так скромно, давай что-то еще. Ты же мужчина. А мужчины любят поесть.

— Но ты же меня не для этого звала.

— Одно другому не мешает. Давай я сама сделаю заказ. Ты знаешь, Сергей улетел сегодня на неделю с проверкой наших экипажей в Китай.

— И ты решила гульнуть?

— А что — нельзя? Он там гуляет. Могу и я себе позволить. Кстати, я ничего почти не знаю о твоей сегодняшней жизни. Как там Лиза? Наверное, совсем стала москвичкой?

Впервые в жизни Шура завела разговор о его семье. Николай даже подумал: Шура знает, что у него произошло, такие вещи разносятся быстро, но решил, что спросила она о его семье, скорее всего, для приличия.

— Она с сыном улетела в Турцию, — сказал он. — На целый месяц.

Ему не хотелось говорить о себе, о своей теперь уже бывшей семье. Тем более посвящать в это Шуру. Она, должно быть, поняла его настрой и перевела разговор на свое.

— Ты знаешь, Николай, я тогда на собрании, когда тебя выдвигали кандидатом, выступила не по своей инициативе, — вдруг сказала она. — Юрка рядом сидел и говорит: «Мам, а голосование неправомочно». Он ведь на все это с юридической точки зрения посмотрел. Сказал: «Если Порогов или еще кто-то из его сторонников обжалуют, подадут протест, то иск, скорее всего, удовлетворят. Нет кворума. Выигрывать надо честно». Я ему: «Что ты предлагаешь?» Он говорит: «А ты встань и скажи об этом. Это будет справедливо. Полищук, — он почему-то так и не стал называть Сергея отцом, — от этого только выиграет».

— Вот как, а я-то думал, ты сама проявила инициативу.

— Как видишь — не сама. Ты думаешь, Сергей меня понял? Дома такой крик стоял. Но я его быстро успокоила: ну и что из того, что на неделю отложили голосование? Перевес-то был очевидным.

— Шура, ты меня для этого позвала?

— Нет, я тебя позвала не для этого. Ты, говорят, недавно был у Юрия.

— Да был.

— Мне, право, неудобно говорить тебе это. Но у Сергея потерян с ним контакт.

— И что из того? Это проблемы Сергея — не мои. Пусть налаживает контакт сам.

— Юра тебе доверяет. И уважает. Он ведь первым сказал мне: Плучек и Бонд — жулики. Но за все, что они сделали с компанией, будете отвечать вы. То есть я и Сергей.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— А кому, кроме тебя, я могу открыться? — вздохнув, сказала Шура. — Все вокруг — против нас, считают, что мы миллионы наворовали. Ты, наверное, знаешь, Сергей сделал все, чтобы Плучек возглавил авиакомпанию. Считал, что он поможет авиакомпании своими зарубежными связями. А тот притащил сюда Марка Бонда, представил его как большого специалиста по авиационному менеджменту. И все дружно захлопали: мы и здесь впереди планеты всей. Ты же помнишь, у нас у всех мозги были повернуты на Америку. Все хорошее и передовое — только оттуда. Когда кричали, что менять надо систему, то имелись в виду Штаты. Все документы, сделки шли за подписью Плучека. Иногда он для ширмы подключал Сергея.

То, что говорила она, для Николая не было новостью. Превращение объединенного авиаотряда в авиакомпанию «Байкал» происходило по тому же сценарию, что и выборы Ельцина и других более мелких чиновников. Разломать, разъединить, а потом поставить своего. Как легко тогда люди верили в слова и обещания! Говорили: выберем Ельцина, и к осени у нас будет все. А что именно? Этого не знал никто, но подразумевалось: будет все, как в Америке. Плучек наобещал, что летчики будут у него получать, как американские пилоты. Его и выбрали.

— Ну и что, Сергей пошел и заявил на Плучека в прокуратуру? — думая о своем, спросил он Шуру.

— Ты что, упал? — сказала Шура. — Заявил? Заявители и без него нашлись. Да чего мы так сидим. Давай выпьем за Киренск. Я всю жизнь буду помнить тот наш полет. В Иркутск с визитом приезжал Рон де Толли. Он сейчас губернатор Аляски. Мы его на самолете на остров Ольхон возили. Ему там так понравилось. Говорил, что хоть сейчас готов направить туда бизнесменов для строительства туристического центра. У них ничего подобного нет. И американцы готовы вкладывать в подобные места деньги. Кстати, Рон тебя вспоминал. А еще бы мне хотелось выпить за Петра Яковлевича Гордеева. Я его недавно встретила. Ты прав, пенсионерам сейчас живется нелегко. Я Гордееву предложила работу сторожем на даче. Он согласился. Ну не дело ветерану войны из-за какого-то двора с милицией воевать.

— А что ему остается? Только воевать, — сказал Порогов.

— Да знаю я всю эту дворовую склоку. И что ты в нее ввязался? Тебе это надо? Депутат, государственные вопросы решал. Теперь перешел на дворовые.

— Не мне тебе объяснять, что государство начинается с семьи, со двора. Кто-то и этим должен заниматься.

— Видимо, так, должен, — неожиданно согласилась с ним Шура. — Так вот делами авиакомпании занялся мой сын. Ты знаешь, он работает следователем в прокуратуре. Сейчас Юра женился и живет от нас отдельно.

— И что тебя тревожит? Каждый из нас когда-то хотел жить отдельно.

— Юра дал санкцию на арест Бонда. Тот вывез в Ташкент сто тысяч долларов.

— И правильно сделал. Но тут, матушка, я ничем помочь не могу.