Звездный попаданец - Виталий Храмов

Знакомая рука, и, блин, опять за шею! Хватает меня, швыряет. Взрыв. Шмякаюсь обо что-то. Пиликанье системы опознавания. Ладонью провожу по лицу, стирая грязь с глаз. Бункер. С ровно вырезанной крышкой. Червяком сползаю в дыру, падаю на хребет, предусмотрительно прижав подбородок к груди. От вспышки тьмы в глазах – теряюсь. В очередной раз. Но откатываюсь в сторону.

Вовремя: тяжёлое сотрясение пластобетона – приземлился Ваня. Едва успеваю схватить игольник за раскалённый ствол – он меня несёт куда-то.

– Всё! – выдыхает великан над моей головой. – Тут передохнём.

– Вань! – зову я.

– А?

– Тут закладка для нас должна быть, – шепчу я. – От Раты. Поищи. Там и аптечка должна быть. Мы не брали до этого. А сейчас… хреново мне, брат.

– Ага! Сейчас! Ты же мне скидывал схему. Так-так! Хорошо, у меня такая универсальная открывалка есть!

Как он мне заменял медблок – не почувствовал. А вот его воздействие – сразу ощутил. Сразу и прилично полегчало. Я даже сел и сам себе залил санитарным гелем рану на голове. Блин! И ухо у меня – порвано!

– Надо уходить, – бубню я. – Сунутся на мины – и нас накроет!

– Некуда уходить, – вздыхает здоровяк. – Галерею завалило. Пусть сунутся. И Асара так и не очнулась. Хоть и в шлеме была. Шлем – как скорлупа яйца – лопнул. У неё лица нет. Совсем. Как у тебя. Прошлый раз.

Ничего ему не ответил. Сказать, что это – плохо? Посочувствовать ему? Чтобы он меня – послал?

– Может, к лучшему, – отвечаю. – Уйдёт без боли. И страданий. Вань, а Вань?

– Что? – буркнул мой друг.

– Как ты думаешь – лучше взорваться или помахаться ещё? – спрашиваю его.

– Можешь отключить мины? – удивляется здоровяк.

Фыркаю в ответ. Отключаю минную ловушку.

– Сейчас бы спеть, что врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», но как-то… – вздыхаю я.

– Это должно быть смешно? – спрашивает друг.

– Это? Нет. Не смешно, – отвечаю.

– Тогда ни к чему.

– Это традиция. Когда наши, русские, идут на верную смерть – всегда эту песню поют, – говорю я.

– Ну, так давай тогда споём! – встаёт Ваня.

Вадим

Глаза мои уже освоились в темноте. Самочувствие – удовлетворительное. Для последнего боя. Смотрю на тела Эхра и девушки. С содроганием. Нет её прекрасного лица. Слипшиеся, залитые кровью и гелем – волосы. Да, это для неё хуже смерти.

– У тебя ещё граната была? – спрашиваю я.

– Была, – кивает Ваня на светящийся выход. Вспоминаю – был взрыв.

Ваня двигает выпавшие из стен и потолка глыбы. Как бульдозер. Сооружает из них баррикаду. Чтобы пережить закидывание нас гранатами. Помогаю по мере сил и возможностей. От наркоты, которой залит до ушей, потряхивает. Но руки-ноги – слушаются. Голова – более-менее – прозрачна. Что ещё нужно? Для полного счастья и последнего боя?

Есть вода – это хорошо. К еде в закладке Раты даже не притронулись. Кусок в горло не лезет. Патронов только вот там нет. Есть, даже много, но нам не подходят. У этих игольников мародёров – другой калибр. Есть два бака для огнемёта. Ставлю их за баррикадой. Расстреляю, когда будет совсем край. Вознесу себя и друзей – прямо в ирий. Прямо в рай.

Мины я отключил. Но не систему опознавания. Кряканье системы нас оповестило о гостях раньше, чем те подали голос.

– Сдавайтесь! – кричали они.

Я был в таком состоянии, что истерично ржал в ответ. Не знаю, смогли ли они разобрать во всём этом наркотическом хохоте гиены, что «Русские – не сдаются!». Ибо не важно. Совсем!

Как и ожидали – гранаты. Только две. Как я заметил, гранаты тут совсем не уважают. Особенно мародёры. Почти не используют. В звенящей тишине, заложившей уши, стреляем в спрыгнувших мародёров. Каждая игла – в цель. На двоих у нас было 23 иглы. Семь трупов. Патронов больше нет.

Беру игольник обратным хватом, как дубинку, активирую плазменную кромку клинка, прыгаем на мародёров.

Дерёмся как демоны. Никаких хитростей, никакого рукопашного искусства – обмен ударами – в дикой злобе, с максимальной силой и скоростью. Кровь и удары – со всех сторон.

Не даю им разорвать дистанцию, не даю прицельно стрелять, сбиваю с ног, цепляюсь, толкаю их – друг на друга, заслоняюсь их телами от огня других.

Ваню я чувствую. Знаю, где он «танцует». Потому – смело махаю рукой, рассекая тела. Игольник я выронил, когда заряд картечи, в упор, мне разнёс кисть, которой я и держал игольник. От сильного удара коленом в лицо закрылся правый глаз, не дышит нос, кровь и осколки зубов мешают дышать, и сплюнуть – тупо некогда!

Не знаю, что произошло, как я погрузился в такое состояние, но боли не стало. Совсем. Да и тело своё я чувствовать перестал. Крутился как юла, скользя от врага к врагу, убивая, сбивая наземь, нанося удары, вскрывая тела светящимся клинком. Видя всё это – левым глазом, но разом как бы и со стороны, как-то сверху. Отстранённо, равнодушно. Может, душа моя уже вышла из моего тела и лишь ждёт, когда я, наконец, освобожу её от оков бренного тела?

Когда мародёры кончились, я даже растерялся. От того, что жив. Что сумел в рукопашной схватке перебить такую толпу врагов.

Здоровяк, с ног до головы в кровище и потрохах, как демон ада, опять схватил меня за шею, как щенка, бросил за глыбы баррикады, к удивлённым и испуганным глазам Асары. Девушка держала кусок арматуры над головой, готовая обрушить её на бак с огнесмесью, устроив нам всем прощальный костёр. Ваня, хлопаясь позади неё, отобрал у девушки, явно находящейся в неадеквате, её оружие. Асара завизжала, стала вырываться. Глаза её на её кровавом лице – безумны. В безумном ужасе. Ваня скручивает её, я – прикладываю медблок, приказывая этой полуразумной аптечке – успокоить, усыпить девушку.

Такой бой не для девичьей психики. Да о чём я? Ни для какой психики! Бой вообще не для психики!

Тёмный зал этого бункера был похож на вагон для перевозки скота, когда в него запихали до верха коров и взорвали противотанковую мину. Филиал скотобойни. Кровь покрывала не только пол. Даже – трехметровый потолок! Что говорить уже о нас с Ваней!

В своей и чужой крови – как выкупались. С омерзением сбрасываю с себя кишки и куски тканей. Медблок говорит мне о множестве новых ран. Пох! Ещё ширева! Ха-ха! Не успею я стать наркоманом! Ха-ха!

Я по-прежнему вижу себя как бы со стороны. Опьяняющее чувство. Вседоступности, сверхмогущества! Знаю, это – от стимуляторов. Но чувствую именно это.

– Давайте! – кричу я. – Ещё! Мало крови! Давайте!