Мое прекрасное забвение - Джейми Макгвайр

– Я просто говорил «пока».

– Пока.

Ти-Джей кивнул, развернулся и ушел.

В грустном настроении я поехала домой, чтобы перекусить перед работой в салоне. Сделала пару бутербродов с ветчиной и сыром и съела один уже в машине, думая о мягких игрушках и цветах, которые охапками стали появляться перед «Китоном».

Когда я подъехала к «Скин дип», то увидела припаркованные «интрепид» и «талон» Хейзел. На ресепшене и в вестибюле никого не оказалось. Я сделала несколько шагов по коридору и тут же увидела желтые ботинки Трентона: одной ногой он постукивал по полу.

– Хейзел, сделай это уже, черт побери! Ты что, ждешь второго пришествия? Черт!

– Нет, – сладко проворковала она, глядя на меня. – Я ждала ее.

В этот момент Хейзел проколола ему ухо, и Трентон сдавленно зарычал, после чего посыпался град ругательств – некоторые я слышала впервые.

– Красавчик! – сказала она.

– Правда? Я ради тебя делаю чертовы туннели, а ты называешь меня красавчиком? Как насчет мужественного? Сексуального? Крутого?

– Милашка! – сказала Хейзел и поцеловала его в лоб.

Трентон застонал.

– Я привезла тебе сэндвич с ветчиной и сыром, – сказала я, выбирая кусочки ветчины с остатков своего бутерброда. – Оставила на ресепшене в нижнем ящике.

Трентон подмигнул мне:

– Я люблю тебя, детка.

– Следующее! – сказала Хейзел.

Улыбка Трентона испарилась.

Хейзел проколола ему вторую мочку; Трентон взбрыкнул обеими ногами, но даже не пикнул.

– Вот поэтому я ждала твою девушку. Чтобы ты не вопил. Черт побери, Кэми каждую ночь принимает в себя твой член, а он намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.

Я нахмурилась:

– Хейзел, это перебор. Тебе явно нужен секс. В последнее время ты ведешь себя слишком уж грубо.

Хейзел выпятила губу:

– Кто бы говорил!

– Но она права, куколка. – Трентон игриво улыбнулся. – Я намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.

– Я пошла отсюда, – с усмешкой заявила я.

Вернувшись к стойке, я выбросила остаток своего сэндвича и разложила бланки, проверяя, какие копии еще нужно доделать.

Затем направилась к принтеру. Нудной работой заниматься долго не пришлось: к обеду салон заполнили студенты, желающие сделать татуировку в честь погибших одноклассников, приятелей из «братства», подруг из «сестричества». Явился даже некий отец, который захотел сделать татуировку в память о дочери.

Знал ли кто-либо из пришедших девушку с симпатичным педикюром? Я крепко зажмурилась, пытаясь настроиться на хорошие мысли. К закрытию мы все вымотались, но Трентон и Бишоп работали до тех пор, пока все желающие не сделали памятные татуировки.

Когда последний клиент покинул салон, я размяла ноющую поясницу, подвигав бедрами из стороны в сторону, и выключила компьютер. Напольное покрытие тонким слоем лежало поверх бетона, и было пыткой стоять на нем весь день.

Хейзел уже ушла, а Кэлвин умчался со стоянки через пять минут после последнего клиента. Бишоп и Трентон навели порядок у себя в залах и пришли в приемную подождать меня.

Бишоп откровенно пялился на меня, что я, конечно же, не оставила без внимания.

– В чем дело? – довольно грубо спросила я, не в силах терпеть его причуды.

– Я видел тебя сегодня.

– И?

– Я видел тебя сегодня, – выразительно повторил он.

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего, Трентон тоже.

– Да слышала я!

– И Ти-Джея видел. Это ведь был Ти-Джей, так? – сказал он, отчеканивая каждый слог.

Он знал.

Боже мой…

– Ти-Джей? – Трентон тут же повернул голову ко мне. – Он в городе?

Я пожала плечами, стараясь изо всех сил не выдать эмоций, будто от этого зависела моя жизнь:

– Он приехал проверить, все ли в порядке с родными.

Трентон сощурился и стиснул зубы.

– Я выключу свет, – сказала я, направляясь по коридору к панели с главным рубильником.

Выключила свет и вернулась в вестибюль. Парни все еще были там, Трентон сверлил Бишопа взглядом.

– И что ты видел? – спросил Трентон.

– Я расскажу, – сказала я. – Но пообещай, что сначала подумаешь, прежде чем что-либо предпринять. Обещай, что дашь мне все объяснить.

Я знала, что, конечно же, не могу объяснить всего. Мне просто нужно было выиграть время.

– Кэми…

– Обещай!

– Я обещаю! – прорычал он. – О чем говорит Бишоп?

– Ти-Джей стоял возле моего джипа, когда я возвращалась с занятий. Мы перекинулись парой слов. Ничего особенного.

Бишоп покачал головой:

– Совершенно точно я видел нечто другое.

– Да что с тобой такое? – прошипела я.

Он пожал плечами:

– Просто подумал, что Трент должен все знать.

– Знать что? – прокричала я. – Ничего не было! Он попытался поцеловать меня, но я не позволила! Если ты еще что-то якобы видел, тогда ты брешешь!

– Он пытался поцеловать тебя? – сказал Трентон тихим, полным угрозы голосом.

– Она правда не позволила, – сказал Бишоп. – Ладно, я побежал. Увидимся.

– Да пошел ты! – крикнула я, кидая в него свой ежедневник, полный скрепок.

Я схватила куртку и кинулась наружу, но Бишоп уже отъезжал со стоянки. Трентон тоже вышел на улицу. Я заперла дверь на несколько оборотов.

Трентон покачал головой:

– Кэми, с меня хватит. С меня хватит, черт побери!

Я оцепенела:

– Значит, с тебя хватит…

– Да, хватит. Ты ожидаешь, что я и дальше буду с этим мириться?

На мои глаза навернулись горячие слезы и заструились по щекам.

– Я ведь его даже не целовала! Ничего не было!

– Почему ты плачешь? Ты плачешь из-за него? Проклятье, Кэми!

– Нет, я плачу не из-за него! Просто не хочу, чтобы все закончилось! Я люблю тебя!

Трентон покачал головой:

– Я имел в виду не тебя, детка. – Его голос вновь стал тихим и пугающим. – Мне пора покончить с ним. А ему – с тобой.

– Прошу тебя! – Я потянулась к Трентону. – Я все ему объяснила. Теперь он знает. Думаю, это была последняя встреча.

– Думаешь?

Я быстро кивнула и жалобно посмотрела на него.

Трентон достал ключи от машины: