Свадебное платье мисс Холмс - Наталия Миронина

– Кричишь ты. – Поспелов улыбнулся. – Кричишь, потому что приревновала меня к студенткам. Хотя это и глупо. Ну, то есть даже не глупо, просто – идиотизм. Так что прекрати орать и послушай меня: ты можешь не соглашаться, только выслушай доводы и то, как я это представляю. Насколько я понял, показ будет состоять из двух частей. Нарядные платья и костюмы, повседневная одежда и – «вишенка на торте» – свадебное платье. Пусть профессиональные манекенщицы демонстрируют вечерние туалеты, а студентки – повседневную одежду. Причем тут надо будет придумать необычный ход. Обыграть…

Я слушала и понимала, что экономия будет копеечная, и чего тогда ради этого городить огород? Но в самой идее все же что-то было.

– Ну, допустим. Но время…

– Плюнь! У тебя же в запасе есть первоначальный вариант. И потом, у вас столько людей работает, пусть они займутся приготовлениями. Ты их просто проверишь накануне. А сама удели внимание главному – тому, как это будет происходить.

Ровно в одиннадцать часов в нашем примерочном зале толпились девицы разных калибров. Слава богу, Поспелов предупредил, что нужны девушки не больше сорок второго размера, а то и меньше. Хотя Лида, которая, как натура творческая, отнеслась к идее с полным восторгом, была готова экспериментировать бесконечно.

– А он с головой! – одобрительно кивнула она в сторону Поспелова. – Другой бы даже недодумался.

«Да, другой бы недодумался», – повторила я про себя со злостью, а вслух сказала:

– Лида! Почему такие мелочи, как размер представляемой одежды, должны волновать только меня?! Поспелов – ладно, это не его дело, не его профессия. Но ты-то понимаешь, что платья и костюмы были подогнаны не под этих девушек, а под моделей. Ты посмотри, кто к нам приехал?! Они же все разные. И некоторые совсем не плоскогрудые!

Я немного сгущала краски – поспеловские девушки были худы, очень худы, ниже метра семидесяти никого не было. Я внимательно рассматривала их и даже не представляла, как мы обыграем их разный рост – кто-то был намного выше, кто-то ниже. Ко всему прочему у всех – разные прически и разная длина волос. Шатенки, блондинки, рыжие, жгучие брюнетки – они все были такие разные, что, казалось, к единому знаменателю их не привести.

– Что надо! – Неожиданно за моей спиной возник Димка. – Такой ход!

Налицо имелся явный сговор.

Девушки меж тем вели себя тихо, кроме тех трех, которых я уже видела в редакции. Они опять хихикали, как дети. Заметив меня, они помахали мне и теперь засмеялись в голос.

– Боже, неужели кто-то еще так смеется. Без всякой причины, – вздохнула я.

– Все оставшиеся нормальные люди, – улыбнулась Лида.

– Значит, я не вхожу в их число! Сестра, ты все же подумай, как мы их одевать будем!

– Настя, мы столько успели сшить, что я одену еще десятка два. А размеры – ерунда. У нас есть экземпляры и побольше. Но почему-то я думаю, что все обойдется.

– Ну, будем надеяться, – произнесла я, и мы стали репетировать.

Через два часа я поняла, что в следующий раз приглашу только непрофессиональных моделей. Желание этих девушек пройтись по подиуму было так велико, старание так безгранично, что уже к вечеру я совершенно не волновалась за судьбу коллекции повседневной одежды.

Лида была права – среди наших запасов нашлось много юбок, брюк, платьев, которые запросто можно было подогнать под студенток. Наши мастерицы, сняв мерки, засели за работу, с тем чтобы утром можно было провести репетицию в одежде.

В наступившей неразберихе Поспелов выступал маяком, который сигналил мне о том, что надо поесть или собираться домой. Я была благодарна ему за то, что поздно вечером в машине он не мучил меня разговорами, не требовал внимания и не обижался, если я отвечала невпопад. Он удивительно комфортно обустраивал наши вечера – мы ужинали, он садился за компьютер писать свои статьи, я же просто лежала и в уме пыталась составить план на следующий день. Чем ближе был день показа, тем больше я нервничала.

– Ну, и что ты скажешь? Кто мог подумать, что так здорово получится!

Лида просто сияла. Только что мы закончили прогон со студентками. И как я не искала недостатки, найти я их не могла. Все получилось отлично! Это точно будет то, что привлечет всеобщее внимание. И как только я успокоилась, что этот вопрос решился, как вспомнила о шелке, который мы искали. В суматохе последних дней я об этой проблеме думала уже как о чем-то решенном, до чего просто не доходят руки. Сейчас же я опять вернулась в состояние погони и поиска. На мою почту приходили письма отовсюду, но ни один человек, которому я писала, не сообщил, что видел хоть что-то похожее.

– Вот тебе и надежда на успех! – бормотала я и рыскала в Интернете словно фокстерьер вокруг лисьей норы.

Знакомые байеры уже не жаждали быть нашими партнерами, поскольку все их попытки найти ткань не имели успеха.

– У меня есть остатки шелка, он ничем не хуже, – говорил в конце концов каждый из них.

Я охотно верила, что это так. Более того, допускала, что у них имелась в наличии неплохая ткань, но мне нужна была именно та ткань, которую я искала.

– Слушай, может, это идея фикс, от которой надо просто избавиться? – проворчал Поспелов. Мы уже легли спать, но я так ворочалась, что разбудила его, и теперь мы оба бодрствовали.

– Может, и идея… Осталось несколько дней. Даже если я и найду ее, переслать не успеют.

– Ну, если найдешь в тех местах, где точно есть – то успеют. Индия, Пакистан, Китай, Вьетнам… Самолеты летают каждый день. Почти в каждую точку мира.

– Оптимист, – произнесла я и закрыла глаза.

Что-то такое надежное было в этом человеке, которого я как следует еще не узнала. Мне все время было некогда.

«Ничего, вот пройдет показ… и будет много свободного времени, и будем мы гулять… И узнаю я все про него! – В моей голове сквозь сон пробивались слабые мысли. Потом я почувствовала, что меня укрывают, заворачивают во что-то теплое и приятное, во что-то, что немного шуршит, словно мягкая оберточная бумага. Кто-то мне говорит про красоту, про рисунок… Я пытаюсь что-то разглядеть, но не могу, ткань накрывает меня с головой, я в ней путаюсь, пугаюсь и начинаю кричать…

– Настя, что с тобой! – Голый Поспелов попытался отобрать у меня одеяло. – Я окоченел. Ты на себя все натянула. Я терпел, терпел. А теперь ты еще и кричишь!

– Что это было? – спросила я, потирая глаза.

– Видимо, сон! Тебе успокоительное надо попить… А то ты со своим показом и шелком совсем нервы свои расстроишь.

– Не расстрою. – Я вдруг вспомнила, что мне снилось. – Я в этом шелке еще замуж выходить буду.

Поспелов поднялся на локте и проговорил:

– Это хоть завтра. И можно без шелка.

– После показа. Обещаю, – произнесла я совершенно серьезно.