Бесов Холм. Том 1 - Сергей Волжин

в бездумных, послушных свиней, а почитаемые ими безумные боги потворствовали их стремлению. По словам её наставниц, людской род дошёл до края своего развития, и лишь приход Госпожи мог изменить этот мир, дать ему новую надежду, соединив его навеки с другим, Тёмным миром.

Источник связал плывущую по его волнам Шэйден с заклятием, контролирующим мёртвых орков. Взоры всех неупокоенных слились в один, и молодая ведьма увидела ровный строй усталых, залитых потом и чёрной кровью орков витязей, стоящих перед ней. Боль, страх, усталость и надежда: невероятное смешение человеческих чувств неожиданно поразило Шэйден.

Сейчас в лицах воинов она пыталась рассмотреть звериное нутро, затмившее разум сынов некогда великого человеческого рода, но не находила его. За спинами мужчин мелькнули лица двух эльфиек. На миг тьма отступила, и проявился еле заметный, словно хмарь, образ древа. Возвышаясь над горами, этот исполин раскинул свою крону выше облаков и озарял всё вокруг сиянием вечнозолотой листвы. Она видела этот образ несколько раз во сне, но так и не смогла понять голоса Высшего Рода, зовущего эльфийскую кровь вернуться домой.

Из отряда вышел мужчина с огромным мечом и взглядом убийцы смерил тело ближайшего неупокоенного. Размахнувшись, он снёс ему голову, и Шэйден охватила неописуемая, необъяснимая боль. Пусть там, в запертой комнатушке эльфийского святилища, её тело осталось невредимо, но она ярко ощутила, как меч прошёлся по её шее, разрезав кожу, жилы и позвонки. Нежный, баюкающий Источник вдруг вздыбился и впился в её разум миллионами ледяных игл.

«Не падведи Гаспажу!» – раздался во тьме голос Гетланы.

Воин вновь рубанул мечом, и боль хлестнула её снова, прогоняя сомнения и возрождая ненависть. Пропустив нити контролирующего орков заклятия через себя, Шэйден приготовилась убивать. Лица витязей расплылись, теперь перед ней стояла грязная толпа безумцев и убийц.

Остановив третий удар гигантского меча, она выстроила мертвецов в линию и бросила их на живых. Она била и ломала. Она топтала и давила их огромными орочьими сапогами. Она вминала Сорок Девятую Серебряную в загустевший от крови песок. Она впивалась зубами в их плоть и чувствовала вкус их крови. Чёрная ярость захлестнула молодую ведьму. Каждый раз, когда ей удавалось оборвать очередную человеческую жизнь, она ликовала. Каждая смерть приносила непередаваемый восторг и физическое удовольствие.

Неожиданно вспышка ярко-оранжевого света разогнала тьму и разлилась по Источнику. Крепкое, кропотливо сплетённое заклятие Тиллы разлетелось вдребезги, и обезумевшая от крови Шэйден осталась одна в кромешной тьме.

– Столб! – поняла она. – Они уничтожили столб!

Неистовый вопль разорвал её связь с Источником, и она почувствовала холодный каменный пол эльфийской сторожки.

– Проиграла. Не справилась. Не гневайся, Тёмная Матерь, – тяжело дыша, зашептала Шэйден, дрожа от безудержного гнева и стыда.

Пытаясь угомонить дрожь, она зачерпнула немного Силы и буквально вдохнула маленькое чёрное облачко, образовавшееся в воздухе. Чары проникли в неё, дурманя голову и растворяя обиду поражения. Она запустила руки в густые смоляные волосы, и её пальцы наткнулись на два вороньих пера. Благодарные слёзы покатились по щекам – её наконец коснулись неизбежные изменения облика, присущие всем верно служащим Тёмной Богине.

Её кошачьи глаза мать объясняла смешением кровей – частичка природной, эльфийской магии текла в жилах Шэйден. Но тех, кто был способен полностью отдать себя Тёмному Источнику, Кад-Давра отмечала особыми преображениями. Отречением от границ человеческой сущности объясняли ведьмы своё звериное уродство, видя в нём божественное признание своего служения. И теперь она воистину достойна. Теперь её старания замечены, и, невзирая на поражение, она более не просто Сосуд для Госпожи. Она её правая рука. Её дочь.

Не помня себя от счастья, Шэйден побежала вниз по крошащимся ступеням. Ей не терпелось показать этот великий знак признания матери и её товаркам.

Она вбежала в святилище и, морщась от света факела, ударившего в лицо, огляделась. Ведьмы сидели кругом и тихо переговаривались. Оборвав разговор, они повернулись к ней, и Шэйден увидела, как тощее, изнемождённое лицо её матери озарилось улыбкой.

– Иди ка мне, дочь! – проговорила старая ведьма. – Мы всё знаем. Тебе явлена великая честь. Теперь ты стала адной из нас.

– Ссагубила мой сстолб, немощная дура, – буркнула себе под нос Анка и до крови прикусила нижнюю губу.

– Ты, тварь, самневаешься в выбаре Гаспажи?! – рявкнула на неё Гетлана. – Пшла прочь!

Она залепила змеекожей оплеуху, оставив птичьими когтями три глубокие царапины на её лысом черепе. Издав злобное шипение, Анка приготовилась ударить в ответ, но вовремя опомнилась и медленно отползла за дальнюю колонну. Шэйден же подбежала к матери, и та крепко обняла её.

– Тилла радуется за новую сестру, – поклонилась безногая ведьма. – Тилла верила в великое предназначение Шэйден. Тилла принесла весть от Госпожи. У нас скоро будет гость. Чародейка приняла дар.

– Адна из тех пятерых? – прищурила единственный глаз Гетлана. – К чему нам ладасская шлюха?

– Четверо мужчин. Четверо магов. Очень сильные маги. Госпожа шлёт помощь. Но Госпожа не дозволяет ей спускаться к нам. Госпожа ещё не полностью доверяет ей.

– Не нужен нам никто! – встрепенулась Шэйден. – Мы сами закончим ритуал.

– Госпожа сделала выбор. Тилла поведала её волю. Теперь Тилле нужен отдых.

С этими словами ведьма прикрыла глаза и, облокотившись на стену, впала в полутранс-полусон. Контролировать два с лишнем десятка мёртвых орочьих тел было для неё настоящим испытанием, а последующая за этим короткая дуэль с Присциллой полностью лишила её сил.

– Почему Госпожа не верит в нас? – вспыхнула Шэйден.

– Ладасцы очень сильны, – прокряхтела Гетлана и, поднявшись, побрела к алтарю, заменяющему им обеденный стол. Постоянно поддерживать брешь между мирами для неё становилось всё тяжелее. – Салдаты более не угроза нам, но маги… Иссохшие не задержат их надолга. Наши ахранные чары тоже. Задержи их, дочь. Атведи. Запутай. Нам нужна луна.

Старая ведьма взяла кусок сомнительно приготовленной оленины и бросила его Шэйден. Не замечая мух и горького привкуса разложения, та вгрызлась в него зубами. Ещё один кусок улетел в темноту, откуда вскоре послышалось громкое чавканье – Анка тоже отдавала должное полусырому обеду.

«Нам действительно нужно дождаться ночи. Ночь даст силы. Тьма – благословение Рух. Но они уже близко, а солнце ещё высоко. На ладосскую надежды нет. Тилла измотана. От Анки толку чуть больше, чем от вурдалака днём. Мать поддерживает брешь. Сейчас всё зависит от меня. Силой их не задержать, нужно действовать хитрее», – с этими мыслями Шэйден дожёвывала кусок мяса и теребила обретённые недавно перья.

– Ты помнишь старага Валежу? – обратилась к дочери Гетлана. – Помнишь, чему учил тебя этат палаумный пастух?

Шэйден перестала жевать и застыла на месте. В памяти всплыли редкие