Путешествие мясника. Роман о семейной жизни, мясе и одержимости - Джули Пауэлл

— Спокойной ночи. Увидимся утром.

— Спокойной ночи.

Признаюсь, что в палатке, снимая пыльные брюки, рубашку с длинными рукавами, лифчик и надевая чистую майку и мягкие пижамные штаны, я очень горжусь собой. Я горжусь тем, что меня целовал красивый юноша на десять лет моложе меня. Горжусь тем, что у меня хватило смелости сказать ему «да», а потом хватило силы воли остановиться. Горжусь тем, что я сейчас одна в палатке, в кратере Нгоронгоро, далеко от всего, что мне знакомо, и мне здесь хорошо. Я только что не насвистываю радостный мотивчик.

Я едва успеваю вынуть из глаз контактные линзы, пару раз провести щеткой по зубам и включить будильник — телефонной связи здесь нет, но я использую мобильник как часы, — когда у входа в палатку раздается шепот:

— Это я.

Элли вернулся, чтобы еще раз пожелать мне спокойной ночи, а скорее всего, выпросить еще один поцелуй или что-то большее. Волнуясь, смеясь и сердясь одновременно, я расстегиваю молнию.

Но это не Элли. Как только створки распахиваются, в палатку шагает крупный мужчина и блокирует выход. Внутри совершенно темно, но я почему-то сразу понимаю, кто это. Фонарика у меня нет. Я пытаюсь дотянуться до телефона, но человек, продавший нам пиво и сигарету, хватает меня за локти, шарит вниз и вверх по рукам в какой-то детской пародии на страсть. Когда он заговаривает, голос его звучит умоляюще:

— Ты такая красивая. У меня есть то, что тебе надо, — большой член. Тебе будет хорошо, если позволишь мне остаться с тобой…

Я нажимаю кнопку на клавиатуре мобильника и в свете экрана смотрю на его лицо. Он тянет меня к себе, языком пытается забраться мне в рот, хватает за грудь. Я все еще свечу ему в лицо телефоном и при этом одной рукой защищаю грудь, а другой стараюсь мягко — почему мягко?! — вытолкать его.

— Зачем ты это включила? Погаси свет. Все хорошо. Расслабься.

Он загоняет меня в угол палатки, и я ощущаю его руки везде.

— Эй, послушай. Послушай меня. Извини, если я… — Если я что? — …дала тебе какой-то повод… — Чем это, интересно, я дала ему повод? Тем, что я, белая женщина, засиделась допоздна, играя в карты с черным? — Мне жаль, если ты подумал… — что я проститутка, потому что видел, как я целовалась с Элли. — Послушай, спасибо тебе. — Спасибо??!! — Мне приятно, что ты… м-м-м… Но думаю, теперь тебе надо уйти.

— Нет. Я останусь. Мы займемся сексом. Все будет классно, я обещаю. Я сильный мужчина, у меня большой член…

— Нет.

Одной рукой я все еще защищаю грудь, а другой уже не мягко, а довольно твердо толкаю его в бицепс. Свет от экрана мобильника освещает край его красной рубашки.

— Нет, уходи. Пожалуйста.

— Но…

— Нет. Я серьезно. Уходи.

— Ладно.

Его руки наконец отпускают меня, и он начинает пятиться к выходу. Я направляю луч света на его лицо, как будто веду допрос с пристрастием.

— Хорошо, хорошо. Успокойся.

— Я спокойна. Правда. Только немедленно уходи. Спасибо тебе, но уходи.

И он уходит.

Я тут же закрываю дверь и все окна, которые недавно открыла, чтобы впустить в палатку немного свежего воздуха, забираюсь в спальный мешок и застегиваю на молнию и его, хотя ночь жаркая. Все доносящиеся снаружи звуки кажутся мне неестественно громкими. Несколько минут я слушаю, как кто-то — скорее всего, зебра, — жует траву прямо у полотняной стенки моей палатки. В руке, как оружие, я все еще сжимаю свой верный мобильник.

Почему-то мне даже не приходит в голову позвать на помощь.

Каким-то чудом я все-таки засыпаю, а когда просыпаюсь, в палатке все еще абсолютно темно, а на улице не слышно никаких утренних звуков. Но меня занимает не это. Я с ужасом чувствую только одно: чужой запах и ощущение чужого горячего тела, прижавшегося к моей спине.

Еще несколько поразительно долгих секунд я продолжаю делать вид, что сплю, и дышу неестественно ровно, словно хочу обмануть мужчину, пробравшегося ко мне в палатку и обнимающего меня, как любовник. У меня остается какая-то нелепая надежда, что, если я сделаю вид, будто его здесь нет, он и на самом деле исчезнет. Я вдруг с удивительной ясностью вспоминаю те самые страшные ночи, когда я лежала рядом с Эриком, чувствовала, как закипает его ненависть, и только крепче зажмуривала глаза, стараясь ничего не знать.

Но его рука уже пробирается ко мне в спальный мешок, он громко сопит мне в ухо, что-то бормочет, а потом — господи! — уже забирается на меня, стараясь стянуть мешок. Через все слои полиэстера, флиса и хлопка я чувствую его горячую эрекцию. И наконец-то начинаю бороться.

Сначала все ограничивается несколькими слабыми девичьими толчками в плечо, жалкими приглушенными протестами и попытками вывернуться, которые, вероятно, только сильнее распаляют его. Но постепенно я собираюсь с силами, начинаю не на шутку злиться и вот я уже колочу наглеца по лысой голове, сердито шипя:

— Какого черта тебе здесь понадобилось?! Убирайся немедленно!!

Он садится и пытается прикрыть голову от моих ударов, а я поспешно шарю по полу вокруг себя в поисках телефона.

— Что ты делаешь? Что ты ищешь?

— Ищу свой чертов телефон: хочу видеть твое лицо, когда говорю, чтобы ты убирался из моей палатки!

— Перестань. Найдешь его утром.

Телефона нигде нет. Я уже прощупала весь спальный мешок и пол под ним, и даже дальний угол, где свалены мои одежда и обувь.

— Я останусь.

— Нет. Ты точно, совершенно точно, не останешься.

Я уже прекратила поиски и теперь изо всех сил давлю мужчине на плечи, тесня его к выходу.

— Я ничего тебе не сделаю. Просто полежим вместе.

— Что ты несешь, твою мать?! Убирайся!

Он тоже начинает злиться, и это, наверное, опасно, но мне уже наплевать.

— Разве ты сама не хочешь, чтобы я остался?

Я таращу на него глаза и даже, кажется, смеюсь.

— Ты что, издеваешься? Я разве неясно выразилась?

— Но я мог бы…

— Послушай. Хочешь, чтобы я позвала своего проводника? Он как раз в соседней палатке. Он обеспечит тебе серьезные неприятности. — Я словно собираюсь пожаловаться учителю на мальчика, который толкнул меня на перемене.

Похоже, последний довод оказывается действенным. Мужчина пятится и постепенно, задницей вперед, начинает выбираться из палатки. Вид у него при этом очень обиженный.

— Ладно. Ладно, если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— Слава тебе господи.

Я опять закрываю на молнию дверь и еще некоторое время шарю вокруг в поисках телефона. Его здесь нет. Я точно знаю, что этот человек забрал мой мобильник с собой. Мне хочется в туалет, но я не решаюсь выйти из палатки в эту темноту.