И останется только пепел - Ребекка Шеффер

«Это в было в Штатах, – сказала она себе. – Куиспе говорила, что в Канаде лучше».

Нита цеплялась как за соломинку за слова Куиспе – один из полицейских был чернокожим. Возможно, тут и правда было лучше.

«Ты можешь лечить огнестрельные ранения, Нита. Пусть попробуют застрелить тебя».

Но то, что она могла исцелить раны от пуль, не означало, будто она хотела, чтобы в нее стреляли. И пусть они не могли застрелить ее просто так, запереть до конца жизни, если узнают обо всех ее преступлениях, они вполне способны.

– Могу я спросить, что я сделала? – Нита старалась говорить спокойно и вежливо.

– Вы разыскиваетесь для допроса по поводу вчерашнего инцидента.

Нита замешкалась.

– О. Я?

– Это было во всех новостях. – Офицер посмотрел на нее с легким недоверием. – Одна женщина, выходя из трамвая, опознала вас и позвонила нам.

Конечно. Нита, потеряв бдительность, забыла о маскировке. Она была так поглощена уходом Ковита, что даже не подумала об этом.

– Я ничего не знала. Я не смотрю новости, – наконец сказала она.

Офицер натянуто улыбнулся. Он ей не поверил. Нита не винила его, ложь получилась не из лучших.

– Хорошо. Но я все равно вынужден просить вас проехать с нами.

Мысли Ниты метались, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Она не могла придумать ничего, кроме как атаковать полицейских и убежать. Тогда на бегу ей выстрелят в спину. Если только она их не убьет.

Образ кричащего агента МПДСС на мгновение промелькнул у нее в голове: кровь текла по его лицу как слезы, а Ковит шипел от удовольствия.

Нита сглотнула. Большего количество смертей невинных она бы сегодня не выдержала. Поэтому сунула пистолет в большую деревянную чашу за спиной, надеясь, что никто не заметил.

– Хорошо. – Она шагнула вперед и подняла руки ладонями вверх. – Ведите.

Офицеры вывели ее из здания, и, когда она проходила мимо, Адэр наградил ее убийственным взглядом. Нита попыталась выглядеть извиняющейся, но он явно не оценил. Полицейские припарковали машину на обочине, Ниту подвели к задней двери. Она села на мягкое кожаное сиденье и сложила руки на коленях. На нее не надели наручники, хорошо, но все же ее явно задержали.

Черт.

Машина тронулась, Нита вытащила свой телефон.

– Вынужден попросить вас пока не пользоваться им, – офицер впереди сочувственно улыбнулся. – Пока мы не проясним ситуацию.

Нита помедлила.

– Мне нужно позвонить моей м… тете.

– Тете?

– Я несовершеннолетняя. Думаю, мне не позволено говорить или делать что-либо без нее.

Полицейский задумался, а потом сказал:

– Позвоним ей из участка, хорошо?

Нита сунула телефон обратно в карман и кивнула.

Она поверить не могла, что ее арестовали. Всю свою жизнь она была предельно осторожна, родители учили, как важно оставаться в безопасности. Потому что если ты попадешься и сядешь в тюрьму, то станешь легкой добычей, пойманной в ловушку, ждущей, пока твои враги убьют тебя.

Или съедят, если взять случай Ниты. Очень быстро станет известно, кто она, и ее разорвут на части и съедят.

Нита вздрогнула от этой мысли, представив, как конечности с сопротивлением будут отрываться от тела, плоть растягиваться, разрываться и цепляться, кровь брызгать на пол и стены, а заключенные, отчаянно жаждущие бессмертия, слизывать ее и грызть кости.

Нет, этого не произойдет. Ее всего лишь задержали, это не арест и не тюрьма.

Она прислонилась головой к окну. Позвонить матери из участка… Если кто и мог вытащить Ниту, то только ее мать. И ох, с каким злорадством она это сделает. Мать придет в восторг: Нита наконец сломалась и признала, что нуждается в помощи. Она будет улыбаться своей акульей, жестокой улыбкой.

Нита предпочла бы позвонить отцу.

Ее сердце сжалось, и она зажмурилась. Не сейчас. Нита не могла позволить себе сорваться сейчас, копы не поймут, что это не страх, а горе. Она не могла выглядеть слабой.

Но она также не могла перестать представлять, как ее отец справился бы с этим. Вошел бы медленно и бесшумно, говорил мягко низким голосом, вежливо объяснил бы недоразумение и привел Ниту домой. Как улыбался бы ей на выходе из участка и спросил, не хочет ли она мороженого.

Нита подавила рыдания и впилась пальцами в кожаную обивку сиденья. Она так по нему скучала.

Отец был единственным по-настоящему хорошим человеком в ее жизни.

Да, он помогал в бизнесе ее матери, убивая сверхъестественных существ и продавая их части в интернете. Но у него была душа.

Нита сомневалась, что можно сказать то же самое о ее матери.

Когда она была ребенком, отец занимался с ней. Они ходили на карнавалы, он рассказывал ей сказки перед сном, выбирал подарки на день рождения и обнимал, когда она плакала.

Нита позволила мыслям унести ее в прошлое, пока машина двигалась в плотном трафике Торонто. На ее восьмой день рождения разыгралась метель. Снег валил стеной, и невозможно было выйти. Они собирались отправиться в кино и съесть мороженое. А вместо этого оказались заперты в доме вдвоем. Отец не растерялся, взял из гаража жидкий азот и сделал мороженое. Они оба увлеклись экспериментом, затем отдали должное мороженому и снова и снова смотрели фильмы Диснея.

Когда Нита спросила мать, зачем им в гараже жидкий азот, та ответила, что использовала его для убийства людей, поскольку он не имеет запаха и вкуса. Если Нита не будет вести себя как подобает хорошей девочке, мать ночью выпустит газ в ее комнату, и она даже не поймет, что с ней случилось.

Позже отец объяснил ей, что мать пошутила. На самом деле жидкий азот хранился в гараже, чтобы замораживать кровь, сперму и другие деликатные физиологические жидкости после вскрытия. Он сказал, что если мать захочет убить ее, то воспользуется более очевидными и менее дорогостоящими методами. Нита удивилась, насколько ее успокоили слова отца. Он не стал говорить: «Твоя мать никогда бы так не поступила», потому что Нита даже в юном возрасте не поверила бы. Вместо этого он объяснил ей, что не нужно бояться, мать не воспользуется методом невидимых газов. Это спасло Ниту от многих ночей с паранойей: она лежала бы без сна, гадая, не вдыхает ли сейчас газ.

Отец всегда ее понимал. Он всегда точно знал, что сказать, чтобы все стало лучше. Нита всегда серьезно относилась к его советам.

Пока он не сказал ей не освобождать Фабрисио.

И посмотрите, чем все обернулось.

Сердце сжалось от сожаления, что она не послушала его последний совет, и Нита заставила себя вытереть слезящиеся глаза. Она задавалась вопросом, утихнет ли когда-нибудь горе или теперь спираль боли будет всегда захватывать ее, когда что-то будет напоминать об отце.