Мозаика - Гейл Линдс

— Клеймо позора. Диагнозы, связанные с деятельностью мозга, вызывают подозрение. Это одна из причин, по которой Американская ассоциация психологов больше не называет то, что у меня есть, конверсивной истерией. «Истерия» — это опасное слово. Сегодня никто не хочет, чтобы его называли истериком, даже если это слово является совершенно законным описанием невроза и не означает «истеричный» в том смысле, в котором его часто используют.

— У вас двойное предубеждение по этому поводу. Мало того что вы были слепы, так еще и многие наверняка не верили в обоснованность психологического диагноза. Люди считают законным физиологический диагноз, а психологический, так сказать...

— Незаконным.

Он посмотрел на нее.

— Я хотел сказать, бредовым.

Она улыбнулась. Машину дернуло, и ее нога коснулась браунинга. Она осторожно ощупала его кончиками пальцев, довольная тем, что поставила пистолет на предохранитель.

Вдруг Сэм сказал:

— Я знаю, что он на предохранителе.

— Как...

— Я видел, как вы поставили его. Вы думали, что я сосредоточен на движении, но многие годы тому назад я научился выполнять несколько действий одновременно.

Она насторожилась:

— Чем же вы занимаетесь в Компании, Килайн?

Но Сэм пристально вглядывался через ветровое стекло:

— Вот мы и приехали. Турникет прямо перед нами.

Джулия заставила себя дышать спокойно, натянула плед на голову и прижалась к полу. Она положила руки на грудь, стараясь не думать о пульсирующей боли в них.

— Меня не видно? — спросила она.

Он бросил взгляд на плед.

— Смотрится нормально.

Он огляделся. Машины замедляли ход, их задние огни ярко светились красным светом. Резкие звуки дорожного движения наполняли ночь. Очереди автомобилей еле двигались к автоматическим кассовым аппаратам. Никакой полиции штата или патрульных машин. Ничего необычного.

— Что происходит? — спросила Джулия приглушенным голосом.

Сэм глубоко вздохнул:

— Все хорошо.

Он схватил билет из автомата и выехал на нью-джерсийскую платную автостраду.

Усталая и благодарная Джулия взобралась на сиденье. Она огляделась и почувствовала себя в безопасности. До того, как она потеряла зрение, она много путешествовала по Европе и Азии и теперь, всматриваясь в окно, поняла, что нигде, кроме как здесь, не будет чувствовать себя дома. Платные автострады были квинтэссенцией Америки, а нью-джерсийская была, наверно, самой американской из всех — безрассудные водители платили высокие сборы за машины, которые сжигали невиданно большое количество бензина на самом прямом, самом длинном и самом отвратительном шоссе на всем континенте. По сути, любой водитель, который не нажимал на тормоза при виде полицейской машины, был либо уже остановлен, либо мертв.

Когда Сэм повернул машину на юго-запад по направлению к Ньюарку и Александрии, Джулия положила пистолет на колени. Она хотела было переложить плед на заднее сиденье, когда почувствовала, что он пахнет духами. Она уткнулась в него носом. Это был не мужской одеколон.

— "Шанель №5". — Она подняла брови. Классические духи, которые любят первые леди и кинозвезды. — Это один из ваших обычных ароматов?

Сэм не моргнул глазом:

— Именно так. Поливаюсь ими после каждого душа. От души.

Она перебросила плед через плечо. Значит, у него была жена. Или подружка. Она удивилась, когда поняла, что ощутила укол ревности.

Сэм вел машину через промышленный центр штата Нью-Джерси с его нефтеочистительными заводами и жгучим зловонием серы. Долгое время они молчали, разглядывая дорогу, внимательно высматривая полицейские машины. Наконец, когда «Дуранго» набрал скорость, она продолжила рассказ о краже и об ужасном убийстве ее матери и таксиста в Лондоне, о ее договоренности с главным суперинтендантом держать в тайне все, что она видела, о сеансе гипноза с Орионом Граполисом и о его трагической гибели, а также о том, как убийца Майя Стерн стала ее помощницей.

Когда они приближались к границе штата Пенсильвания, она сказала:

— Это приводит нас к тому, что мы имеем сейчас. К двум пакетам, которые получили вы и мама и которые, похоже, связали нас. Когда вы позвонили, то сказали, что мой дед Остриан мог захотеть нашей встречи. Насколько это правда?

Обычно он держал голову очень прямо, как будто отвечал на вызовы всего мира, но сейчас он слегка наклонил ее, насмешливо улыбнулся и сказал:

— Время исповеди. Она нахмурилась:

— Скажите же.

— Думаю, что Дэниэл Остриан мог что-то знать о Янтарной комнате. Я разговаривал с ним об этом двенадцать лет назад, когда обнаружил кое-какие новые сведения. Я надеялся, что он захочет поделиться со мной какой-нибудь информацией, но с его смертью эти надежды угасли.

— Вы уверены, что говорите о моем деде Остриане, а не о Редмонде?

Сэм прищурился, а в глубоко посаженных серых глазах вдруг мелькнуло подозрение.

— Почему?

— Потому что мой дед Редмонд живет в приюте для престарелых в сельской местности между Армонком и Маунт-Киско. Когда мама увидела пакет — надпись и почтовый штемпель на нем, — она решила, что пакет мог быть от него.

Сэм покачал головой:

— Я ничего не знаю о редмондовской части вашей семьи. Может быть, нам стоит поговорить с ним.

Джулия с грустью вздохнула:

— Мой дедушка впал в маразм. В прошлом году мы посещали его три или четыре раза, но он даже не узнал нас. А ведь он был таким энергичным человеком. Мама говорила, что в свое время он был диктатором. К тому времени, как я его узнала, он был невероятно обаятельным и настолько искренним человеком, что это приводило в бешенство моих дядьев. Но он всегда был просто очарователен со мной и мамой. Затем у него стала развиваться болезнь Альцгеймера. Когда мы с мамой были у него в приюте, он что-то лепетал и быстро засыпал. Учитывая степень расстройства его рассудка, я думаю, что мама была неправа, когда говорила, что ему будто бы стало лучше. Я не могу представить, что он был способен рассчитать график моих выступлений и адресовать пакет в Альберт-холл или вам в штаб-квартиру Компании.

Сэм был разочарован.

— Жаль. А казалось таким логичным.

— Вы сказали, что двенадцать лет назад пытались что-то узнать у моего деда Остриана. У него не было сведений о Янтарной комнате. Так зачем вы затеяли эту встречу со мной?

Сэм перестраивался на другую полосу движения, аккуратно ведя машину посередине шоссе, не вырываясь вперед и не отставая от потока автомобилей.

— Когда пришел пакет, я подумал о Дэниэле Остриане, потому что он был ближайшим человеком, к кому мне удавалось подобраться для решения этой загадки, и я никогда до конца не верил, что он ничего не знал о Янтарной комнате. Когда я услышал, что он умер, то стал искать членов его семьи. Одним из них оказались вы. Я хотел рассказать вам свою историю. У вас могли оказаться его бумаги. Или, может быть, он сказал что-то, чему вы в свое время не придали значения, но теперь могли вспомнить.