Сердце дьявола - Иван Сербин

— Поехали, — сказал Волин и вздохнул.

* * *

«Четверка» свернула с проспекта во двор. Телохранитель поспешно выбрался из салона и побежал к нужному подъезду. Хорошо еще, что жильцы не успели обзавестись домофоном. Никого он еще не спасал, но хлопот… Он вбежал в подъезд, помчался вверх по лестнице. Несколькими секундами позже телохранитель уже стоял перед дверью и давил на звонок.

— Кто? — донесся из динамика гундосый голос Миши. Телохранитель поднял голову, давая возможность миниатюрной телекамере запечатлеть свое лицо.

— А, это ты… — Щелкнули замки. Миша, прижимая к переносице мокрый платок, шагнул в сторону, пропуская телохранителя в квартиру. — Заходи.

— Где она? — спросил тот.

— Кто?

— Марина.

— Хрен ее знает. Посмотри, что эта полоумная дура сделала с моим лицом. Миша повернулся к свету, убрал от лица мокрый платок. Переносица его превратилась в плоскую лепешку, глаза заплыли. Вокруг них наливались благородной чернотой внушительные синяки.

— Солидно, — оценил «моральный и материальный ущерб» телохранитель. — Чем это она тебя? Кастетом, что ли?

— Ногой врезала, стерва, — буркнул Миша, снова пряча разбитое лицо под платком.

— За что?

— Да так, поскандалили малость.

— По причине?

— Ты в кухню загляни. Телохранитель прошел в кухню, остановился на пороге, присвистнул.

— Это серьезно. И куда она пошла?

— Черт ее знает. — Миша поморщился от боли. — Я даже ничего сделать не успел. Собрала вещи, хлопнула дверью, и все. Сказала, если я еще раз к ней подойду, она меня убьет.

— Ты ее ударил? — Телохранитель посмотрел на Мишу в упор.

— Что?

— Я спросил, ты ее ударил?

— Слушай, не лезь не в свое дело. Я твой начальник и не обязан перед тобой отчитываться. К тому же это наши проблемы.

— Ты ударил ее? Миша смутился и, старательно скрывая свое смущение, принялся промокать платком все еще слегка кровоточащий нос.

— Ну, переборщил немного. Но ты меня-то тоже пойми, я возвращаюсь от знакомого, вхожу в квартиру, в пепельнице дымится сигарета. «Прима», представляешь? В кухне все кровищей забрызгано, и Маринка с тесаком посреди комнаты. Нож весь в крови, у нее глаза квадратные, несет что-то… Я думал, она меня хочет порезать. Струхнул маленько, вот и сорвался. Дал пощечину. Тоже мне цаца, уже и по щеке шлепнуть нельзя. Телохранитель поджал губы, произнес медленно, с расстановкой:

— А ты помнишь, как в позапрошлом году пошел слушок, что кто-то тебя «заказал»? Помнишь?

— Ну и что? — проворчал Миша. — Это же совсем другое дело.

— Ты прав, это совсем другое дело, — прошипел вдруг охранник, меняясь в лице. — Ты помнишь, как звонил мне среди ночи, умолял привезти побольше людей и рыдал, когда я сказал тебе, что троих парней вполне достаточно? Помнишь, как ты собрал вокруг себя роту здоровенных «быков» с пушками и все равно боялся из дома даже нос высунуть? Помнишь? — С каждым сказанным словом голос телохранителя набирал силу, становился все громче и злее. — А помнишь, как ты орал, если кто-то обращался к тебе с вопросом? Как ты жрал водку литрами, сидя на этой самой кухне, чтобы заглушить страх, и вопил, что лично «завалишь» этого парня, если он хотя бы на километр подойдет к твоей квартире, а потом обмочился в штаны, когда один из моих ребят слишком сильно хлопнул дверью? Ты это помнишь?

— Меня «заказали» профи, — тоже повысил голос Миша и старательно захлюпал носом. — А тут какой-то мозгляк…

— Не было никакого «профи»! Никто тебя не «заказывал»! Это ты тоже помнишь, надеюсь! А «мозгляк», охотящийся за твоей подругой, уже отрезал головы троим женщинам, убил квартирную хозяйку и ее кавалера. А сегодня ночью он перерезал горло здоровому бугаю в «777» и едва не добрался до Марины! Если бы ты видел, в каком она была состоянии, когда я привез ее домой, то не посмел бы ее и пальцем тронуть! Мишка помолчал, утирая кровь, пробормотал угрюмо:

— Я же не знал. Телохранитель прошелся по комнате, присел в могучее кресло, посмотрел на стоящего у дверей Мишу:

— Тебе хоть известно, куда она могла пойти?

— Понятия не имею. Просто хлопнула дверью, и все.

— Подруги какие-нибудь у нее есть? Знакомые, у которых она может переночевать?

— У нее сегодня рабочий день. То есть ночь. Она две через две работает.

— Это я знаю. — Телохранитель выглядел хмурым, как грозовая туча. — Только боюсь, что «Боря» доберется до нее раньше, чем она — до работы.

— Вас послушать, так этот Боря прямо гений злодейства. Откуда ему знать, куда она пошла? Даже я этого не знаю.

— Поверь, «Боря» знает о ней гораздо больше нас. И куда она пошла, ему тоже известно, уверяю тебя.

— Ты-то откуда знаешь, что ему известно?

— Чувствую. Я всегда чувствую.

* * *

Боря, прямо в куртке и кроссовках, плюхнулся на скрипучий ветхий диванчик, с наслаждением вытянул руки вдоль тела. Он слышал, как ходит по квартире Володя. Слоняется от нечего делать из кухни в комнату и обратно. Вот подошел к дивану, остановился, посмотрел на лежащего Борю. Нервно поинтересовался:

— Ты уверен, что она придет?

— Уверен, — ответил Боря равнодушно.

— Ты попадешься, — вдруг сказал Володя, развернулся и снова пошел в кухню. — Там слишком много народу.

— Не каркай. Вчера не попался и сегодня не попадусь. Ты ведь все хорошо продумал. Или нет? Боря даже головы не поднял, просто чуть заметно повысил голос, придал ему угрожающие интонации. Володя вернулся, снова подошел к дивану.

— Я-то хорошо все продумал. А вот ты подведешь нас под монастырь. Что ты все время лезешь на рожон? Зачем ты убил этого охранника вчера?

— Он мне мешал.

— Теперь там постоянно будет крутиться милиция.

— Ну и что?

— Ты сорвешь нам весь план. В конце концов, это не только твое дело, но и мое. Эта шлюха мешает мне не меньше, чем тебе.

— Тебе, — брезгливо протянул Боря. — Ты — никто. Урод. Если бы не я, до сих пор бы сопли по роже размазывал. Ты ничего не можешь. Сколько там времени? Володя послушно метнулся в кухню, посмотрел на часы-ходики, так же трусцой вернулся обратно.

— Десять минут девятого. Тебе не пора?

— Успею. Боря еще немного полежал с закрытыми глазами. Ему действительно было пора, но он не спешил, чтобы этот мозгляк, Володя, понял, кто тут старший. Временами он становился слишком уж самостоятельным. Борю это раздражало. Посчитав, что в достаточной степени проявил твердость характера, Боря открыл глаза и сел. Володя стоял рядом и выжидательно смотрел на него.

— Где моя сумка?