Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира - Владимир Артамонов

…Только что я видел Ингу, разговаривал с ней. Она запечатлелась в моей памяти светлой личностью, доброжелательно настроенной к людям, даже к не очень хорошим. И запомнилась ее доверчивость, не изменившая ей до последнего мгновения. Она сказала стоявшему напротив нее Воронину, желавшему в очередной раз «поговорить»:

– Ну говори, что ты хочешь сказать? – И улыбнулась дружески, не помня уже прежнего плохого.

– Ну говори. – И при этом она слегка дотронулась рукой до его плеча, шутливо напомнив: – А то я сейчас уйду.

И в этот миг последовал удар…

«На кого ты поднял руку?! – беспрестанно звучит в сознании с тех пор. – Как ты мог поднять вообще руку? Кто имеет право на чужую жизнь, кто этим правом располагает?» Уже потом не раз вспоминались слова прокурора на суде: когда украдут деньги, их жалко, но их можно заработать; жалко также дорогого имущества, если его отберут, но когда-нибудь и его можно купить; а жизнь отнимают – ее уже не вернешь никогда! Ты понимал это, Воронин, или нет? Ты это понял сейчас? Как свидетельствуют документы, вряд ли он это понял.

Усыпленный частыми ссорами между Ингой и Ворониным, привыкший к ним как к чему-то обыденному, естественному, я сел на диване, специально позади Воронина, на случай, если он раскипятится и будет норовить ударить Ингу. Тогда мне легче сзади обхватить его и не позволить ему дальнейших действий. Возможно, он и это учел обстоятельство, что я привык к подобному и не буду ожидать чего-то нового, из рук вон выходящего. Более того, в этот раз он не вскипятился и вообще молчал. Зато неожиданно ударил, и ударил ножом. И вот неожидание совершенно новой для меня ситуации стоило Инге жизни. Когда я схватил Воронина сзади и оттащил его в сторону от нее, а Инга и мама побежали к входной двери, я не мог и предположить такого трагического финала, не осознавая в первые мгновения, что он ударил ее ножом. Я тут же попытался удержать его на месте, не дать ему побежать за ними. Это было не так легко сделать, так как физически он значительно превосходил меня. К тому же у меня от этой борьбы с Ворониным сразу разболелся послеоперационный шов на животе. Удар ножом Воронин нанес неожиданно для всех нас. Не раз потом я вспоминал характеристику, которую дал Воронину Борис Шилков, назвав его «коварным человеком, действующим продуманно, исподтишка». Стечение обстоятельств вопреки всякой справедливости и логике сыграло в пользу Воронина, чтобы осуществить ему свой злодейский замысел со смертельным исходом. Судите сами. Все дома. Ведь кажется, у него мало шансов осуществить задуманное. Но есть самый главный шанс – никто ни о чем не подозревает. Никакого конфликта между ним и Ингой в минуты их последней встречи не возникает. Далее, сравнительно небольшого размера сувенирный нож (не здоровенный какой-то кинжал, который всем бы бросился в глаза). Всего лишь один-единственный удар (был и еще удар, оставивший царапину на теле). Но удар нацеленный. После этого Инга выдергивает клинок из груди и убегает из квартиры вместе с мамой: Инга способна передвигаться, рядом с ней мама, которая все сделает, чтобы ей оказали помощь. Более того, на шестом этаже, всего на два этажа ниже, – об этом уже на лестнице вспомнила Анна Михайловна, – живет врач. На счастье, казалось бы, она как раз пришла на обед, словно специально, чтобы помочь Инге. Перед Ингой и мамой сразу же открылась дверь, их приняли, Ингу уложили на тахту. Анна Михайловна тут же побежала звонить. И «скорая» быстро приехала. Кажется, все шло к тому, чтобы спасти Ингу. Но врач с шестого этажа не имела соответствующих медицинских приспособлений и, очевидно, не решилась сама что-то сделать более кардинальное. Вслед за Анной Михайловной она почему-то тоже побежала звонить на улицу (вероятно, именно в силу того, о чем я сказал). Уже потом кем-то было признано, что клинок не следовало бы выдергивать из груди, тогда бы меньше вылилось крови из сердца, и не нужно было класть Ингу на тахту, лучше бы посадить ее на стул, в кресло. Но далее! Станция скорой помощи получает информацию о ножевом ранении, а приезжает обычная «скорая» без всякой специальной аппаратуры. И кроме того, какой же массаж сердца может быть, когда оно поранено и нужна срочная хирургическая операция? И иголка для введения полиглюкина (стимулирующего вещества) была неимоверной толщины, так что ею невозможно было проколоть кожу Инги и попасть иглой в вену. Впрочем, может, я всего не понимаю, я потом приведу показания врача скорой помощи и заключение судебно-медицинской экспертизы, может, тогда это будет объективней…

…Но еще раз вернемся к этому трагическому эпизоду, предоставив слово маме – Анне Михайловне Артамоновой:

«Тут как раз пришел Геннадий. Я пошла и открыла дверь… Он вошел молча, прямо прошел в комнату и подошел к Инге, которая сидела на раскладушке у бабушки. Володя сидел рядом в кресле. Галя была на кухне. Руки у Геннадия были в карманах пальто. Он подошел к Инге, ничего не говоря. Она встала и села на диван-кровать… Я стояла у двери смежной комнаты. Инга встала и села на стул, рядом с диваном. Геннадий говорит: «Пойдем в ту комнату, Инга». Я ему сказала: «Говори при всех, нас это всех касается!» Я вышла из смежной комнаты в большую комнату, где были все. Инга встала, подошла к двери смежной комнаты, встала около приемника, прислонившись к нему, положив руки на бока, говорит Геннадию: «Разденься!..» – и расстегнула ему пуговицы пальто и сняла… Я стояла сзади Геннадия. Пальто Геннадия Инга передала мне, я пошла в прихожую, чтобы там повесить пальто на вешалку. Уходя, я слышала, как Инга сказала Геннадию: «Говори, что тебе нужно, а то я сейчас уйду!» Геннадий в это время стоял напротив Инги, лицом к лицу. Володя сидел на диване, сзади Геннадия. Бабушка лежала на раскладушке (л. 85, об. – 86) напротив того места, где стояли Инга и Геннадий. Дочь Галя находилась на кухне. Я отнесла пальто Геннадия на вешалку и вернулась обратно в комнату и подошла к Геннадию со спины. Геннадий от моего взора загораживал Ингу своим телом, так как он стоял прямо напротив Инги. Я слышу, как Геннадий говорит Инге: «Лапочка моя, лапочка!», в это время Геннадий стоял совсем близко от Инги. Я смотрела на лицо Инги, так как она выше ростом Геннадия. Вдруг я слышу, как Инга вскрикнула: «Мама, сердце! Мама, сердце!» В связи с тем, что я смотрела на лицо Инги, то я не заметила, в каком положении были руки Геннадия и что он делал руками, когда Инга крикнула: «Мама, сердце!» Володя подскочил к Геннадию и отбросил Геннадия в сторону. Инга шагнула ко мне, и я вижу, как Инга из левой стороны груди вынимает небольшой кинжал без ручки и дает его мне, а левой рукой зажимает левую сторону груди и побежала к выходу. Геннадий пытался наброситься на Ингу, Володя схватил его, а я побежала за Ингой. Инга открывает английский замок и выбегает на лестничную площадку, крича: «Мама, куда мне?» Я вспомнила, что на шестом этаже у нас живет врач, и я ей крикнула: «Инга, на шестой этаж!» Инга побежала вниз, я за ней, в руке у меня продолжал оставаться кинжал, который Инга вынула из груди и отдала мне. Мы подбежали к квартире врача, Инга позвонила, врач открыла дверь, а я, спохватившись, что я босиком и в одном халате, побежала домой одеться. Я надела шубу Инги и свои ботинки. Я побежала обратно на шестой этаж. Я вижу, что Инга стоит в квартире врача, а дверь держит приоткрытой. Увидев меня, она закричала: «Мамочка, скорее звони! Мамочка, скорее звони!» Я побежала на улицу звонить. Когда я бежала звонить, то по дороге я этот кинжал без ручки опустила в правый карман шубы. Выбежала я на улицу, а монеты звонить у меня нет. Я вспомнила, что в третьем подъезде, кажется в квартире 95, есть телефон. Я прибежала туда, а открывшая мне дверь девушка, очевидно испугавшись меня, сначала меня не впустила в квартиру, потом она пустила меня, и я вызвала скорую помощь. Я позвонила и в милицию после этого и пошла к своему подъезду, осталась ждать «скорую» у подъезда. Когда приехала «скорая», я вместе с врачами побежала в квартиру на 6-м этаже… Врачи опустили Инге голову вниз и [вижу] вставляют ей в рот шланг, меня тут же попросили уйти из квартиры. Я побежала к себе в квартиру. Я думала, врачи спасут Ингу, ибо она была в здравом уме, когда мы с ней бежали (л. 86, об. – 87). Потом я зашла к себе в квартиру, ни Володи, ни Геннадия не было. Дома были бабушка и дочь Галя. Затем я опять пошла в квартиру врача. Там я встретила врача из скорой помощи. Я его спросила: «Что с Ингой?» Он мне ответил: «Она умерла! Мы все, что смогли, сделали, но она умерла!» Тут вскоре пришли работники милиции. Кстати, я забыла отметить, что когда я позвонила в квартиру 95 (3-й этаж, 5-й подъезд), там живут Сомовы, а дверь мне открыла невестка Инна, так вот когда я позвонила, я вспомнила про кинжальчик, сунула руку в карман, но его там не оказалось, я искала, искала его, вдруг обнаружила в кармане маленькую дырочку, я пощупала подкладку шубы и нащупала там этот кинжальчик. Инна (из 95-й квартиры. – В. А.) помогла мне его вынуть из подкладки. Когда пришли работники милиции, я его отдала… одному из работников милиции, который со мной разговаривал о случившемся. Тут вскоре пришел мой сын Володя. Работники милиции спрашивали, где рукоятка от кинжальчика. Володя сказал, что он видел, что она валялась на полу. Тут бабушка сказала, что… Геннадий нагнулся и поднял с пола рукоятку от кинжальчика… После этого Геннадий надел пальто и вышел, Володя пошел вслед за ним. Когда Володя пытался позвонить в милицию, то Геннадий у него выбил трубку из рук и ушел куда-то» (т. 1, л. 87).