Кононов Варвар - Михаил Ахманов

– Отдай его, Эйрим! Отдай нам!

– Почему? – Хозяин Рагнаради взглянул на Фингаста с хорошо разыгранным недоумением. – Ты хочешь зарубить моего брата? За пару сказанных в горячности слов?

– Нет! Нергал с его словами и с его вонючим языком! Но наш господин повелел взять черного хорька и вырвать ему сердце!

– Ваш господин? Когда же он изъявил свою волю?

– Сегодня ночью, Эйрим, сегодня ночью!

Вождь ваниров задумчиво поскреб подбородок.

– До башен Кро Ганбора не один день пути, – заметил он. – И что-то я не помню, чтобы в мои ворота сегодня стучался гонец. Может, ты, Найрил, видел его? Или ты, Храста? Или Колгирд? – Эйрим бросил вопросительный взгляд на своих седоусых кормчих.

– Моему господину не нужны гонцы, чтоб шепнуть тайное слово своему слуге! – яростно выдохнул Фингаст. – Вспомни, Эйрим, к т о мой господин! Вспомни, и отдай нам эту киммерийскую крысу!

– Твой господин шептал слишком тихо, и я ничего не расслышал, Фингаст! – На губах Эйрима змеилась издевательская усмешка.

Внезапно воин со шрамом отступил к распахнутой двери, потянув за собой Торкола. Теперь оба они, стиснув кулаки, стояли по бокам дверного проема и словно бы стерегли его; а снаружи, во дворе, начала шевелиться и позванивать металлом некая плотная масса, почти неразличимая в сером сумраке северной ночи.

– Значит, слово господина ты не расслышал, Эйрим? Не расслышал и киммерийца не отдашь? – с угрозой произнес Фингаст. – Ну, слушай тогда меня… я-то близко! – Он оскалил зубы в ответ на усмешку Эйрима. – Слушай, Высокий Шлем! Воины твои либо дрыхнут, либо пьют, а наши уже во дворе, и на всех брони да кольчуги. У всех топоры да мечи в руках, у всех щиты да дротики… Тебя и старшин твоих, – Фингаст метнул взгляд на кормчих, – убьем первыми, вместе с киммерийцем. А дружину вырубим на треть! Треть прикончим, остальные покорятся и поплывут с нашим господином хоть в Кхитай, хоть в страну Амазон… Ясно, сын Сеймура? Ты-то нам не нужен, нужны твои люди, твои корабли да твои припасы!

Эйрим переменился в лице.

– Врешь ты все, моржова кишка! На валу и башнях сторожа! Или они не заметили, как ты вывел во двор своих ублюдков?

– Заметили! – торжествующе рявкнул Фингаст. – Только сторожа твои уже бегут на Серые Равнины, и у каждого между ребер торчит по стреле!

Он пронзительно свистнул, и во дворе загремело железо, в дверь полезли воины в медных бронях и рогатых шлемах, над столом пропел дротик, впился в скамью; второй опрокинул миску с мочеными ягодами.

– Похоже, эти парни решили не дожидаться завтрашней ночи, – пробормотал Храста, подняв над головой бочонок. Найрил ухватился за огромное блюдо с рыбой, Колгирд, громко вызывая подмогу, прыгнул к двери, что вела в Длинный Дом. Эйрим же метнулся к стене, где над полатями висели его меч, шлем и щит.

– Идрайн! – позвал Конан. – Идрайн!

Он не успел договорить, как голем уже стоял за спиной, поигрывая секирой. Киммериец повернулся к Эйриму.

– Мой слуга кое-что тебе задолжал, братец. Позволишь ли рассчитаться?

– Еще бы! Самое время, клянусь Имиром. – Хозяин Рагнаради уже напялил свой высокий шлем, и голос его глухо звучал из-под забрала. Колгирд распахнул внутреннюю дверь и скрылся в глубине Длинного Дома; Найрил и Храста, один – с блюдом, другой – с бочонком, пятились к очагу, готовые к обороне.

Но сражаться им не пришлось. Конан вытянул руку к двери, к толпе валивших в горницу воинов, и рыкнул:

– Ну-ка, серая нелюдь! Возьми их!

Словно ураган пролетел по бревенчатому чертогу Эйрима. Серокожий гигант ринулся вперед, подобно выпущенной из катапульты глыбе, сокрушающей на пути и бронзовые шлемы, и окованные железом щиты, и медные кольчуги, и человеческую плоть, прикрытую доспехом. Топор Идрайна гулко грохнул о металлический ванирский наплечник, потом голем подхватил еще одну секиру, вырвав ее у сраженного воина, и пошел бить в две руки; только слышалось – гулкое «Бумм!» да тоном пониже – «Бамм!» Движения серокожего были стремительными и уверенными; казалось, он испытывает удовольствие от битвы, от собственной необоримой мощи, от власти своей над немощными человеческими телами.

Ваниры, ошеломленные этим натиском, попятились. В горнице их было десятка три, все – опытные воины, и сделали они все, как надо: передние прикрылись щитами, задние разом выметнули топоры на длинных рукоятях, боковые обошли врага, ударили ему в спину. Куртка Идрайна вмиг превратилась в лохмотья, но на коже его не было ни кровинки, ни царапины; лезвия секир и клинки мечей молотили по каменной шкуре голема, но не могли даже высечь искр, кои случаются, когда металлом бьют о камень.

А серокожий рубил! На этот раз он пользовался одним и тем же приемом: не обращая внимания на вражеские удары, сек топорами между шеей и плечом, разваливал противника напополам, до паха или до бедра. Чудовищные раны мгновенно исторгали кровь, алые лужицы хлюпали под ногами Идрайна, устилавшая пол солома сделалась влажной и багровой. Груда внутренностей и изуродованных тел росла у двери.

Голем успел прикончить двенадцать или пятнадцать человек, когда враги сообразили, что биться с ним в замкнутом пространстве опаснее вдвойне. С громкими воплями ваниры начали выбегать во двор; Идрайн, поторопив последних богатырским пинком, последовал за ними. В горнице остались шестеро: Найрил и Храста с отвисшими челюстями, Конан и Эйрим, добравшиеся до своих мечей, да Фингаст с Торколом – те, выпучив глаза, по-прежнему подпирали стену по обе стороны двери. Из глубины Длинного Дома доносился гул возбужденных голосов, металлический лязг и скрип торопливо натягиваемых кольчуг. Конан, однако, сомневался, что хоть один воин Эйрима успеет сегодня омочить клинок в крови врагов.

Он подбросил в воздух свой меч, поймал его, оглядел замерших у двери людей колдуна и повернулся к хозяину усадьбы.

– Ну, кого из них ты хочешь, брат Эйрим? Если выбор за мной, то я возьмусь за того разговорчивого недоумка, который со шрамом. Поганая кровь Нергала! Я же обещал разукрасить ему другую щеку!

Эйрим молча кивнул, и два воина с обнаженными клинками начали неспешно приближаться к Фингасту и Торколу.

* * *

– Ну, наконец! Проехали, матка боска ченстоховска! – выдохнул щуплый водитель и свернул на Невский. – Теперь бы на Фонтанке выкрутиться…

– Туда не лезь, – распорядился Ким. – На Рубинштейна сверни, потом в Графский переулок и на углу с Фонтанкой тормознешь.

Парень одарил его братской улыбкой.

– Тоже водила?

– А как же!

– А рассекаешь на чем?

– Сейчас на своих двоих. Права отобрали – пса переехал, а оказалось, пес губернаторский.

– В другой раз ты губернатора переедь, – посоветовал щуплый. – За такое дело и прав не жалко!