Раб колдуньи - Стеша Новоторова

не просто так, а с намерением загнать мужчину (хоть и переодетого девкой, но все же всё понимали) не просто под каблук, а уже и под свою пятку, действительно превратить его в СТЕЛЬКУ!

И вот как ни странно, но эта тёмная энергетика и помогла мне осознать своё место в этом мире, и вытерпеть боль, и не потерять остатки рассудка.

В какой-то момент боль отошла на второй план, стала привычной, ноющей, не такой острой, и сменилась горячей волной по всему телу.

Тогда я еще не знала слова «сабспейс», но это был именно он. Мозг скомандовал соответствующим органам выбросить в кровь достаточное количество эндорфинов, и меня вынесло в высокие сферы наслаждения собственными страданиями.

И унижениями тоже.

Именно в тот день я поняла, что стала Стелькой и мне это нравится. Я признаю женщин высшими существами и пресмыкаюсь перед ними вполне осознанно и добровольно. Внутри себя я остаюсь мужчиной, но принимаю облик женщины потому, что хочу им подражать, хотя бы внешне. Я хочу, чтобы на Земле наступила эра Матриархата и миром правили женщины. Я с радостью буду помогать им обрести власть над всеми мужчинами. Даже если те и будут поначалу этому сопротивляться.

Это мой выбор.

После обеда, когда меня уже немного привела в чувство (и слегка подлечила) хозяйка Акулина, у нас с братом выпала минутка перекинуться парой слов на эту тему. Он тоже признался, что в день своего посвящения как будто внутренне переродился. Его тогда затрахали все извращенки Ордена, имевшие на поясе страпоны и поначалу он ужасно от этого страдал. Но потом как-то вжился в эту роль. Он СТАЛ шлюшкой, которую ебут упругими резиновыми фаллосами, но при этом никаких гомосексуальных позывов как не испытывал, так и не испытывает сейчас. Он любит женщин, обожает их и готов им служить, в надежде хоть когда-нибудь самому СТАТЬ ЖЕНЩИНОЙ!

Мамаша тем временем загнала своего Иванушку под стол и заставила делать ей массаж ног. На нас с братом она поглядывала пристально-похотливым глазом и слегка так, надменно, улыбаясь.

– Как думаешь, – спросил я Колю, – зачем она это делает? Зачем его сюда приволокла? У парня ведь будет психологическая травма на всю жизнь!

– Может она этого и добивается, – флегматично пожал плечами Колян. – Знаешь, есть такие мамаши, которые после развода с мужем, стараются отомстить ему, унижая и издеваясь над ребенком – худший вид женского садизма. Она видит в сыне продолжение его отца и вымещает на нём всю свою злобу и ненависть. При этом для себя оправдывая это тем, что, мол, «воспитывает» его в противоположность отцу – послушным и покладистым. Как бы старается сломать его характер. Ну и ломает… через колено!

– Может сделать из парня мазохиста?

– Черт его знает, как это происходит… Может и сделает. А может напротив – превратит в невротика и маньяка-убийцу. Который начнет косить направо и налево женщин, похожих чем-то на его мать.

– А может просто хочет напугать, показав, какие ужасные бывает у взрослых женщин извращенные фантазии? Чтобы даже не пробовал вылезти из-под маминой юбки? – спросил я.

– Ну, теперь уж точно не вылезет! – кивнул со смехом братишка на Мамашу и её сынка, копошащегося где-то там, под столом, в капроновых джунглях дамских ног. – Лет до двадцати пяти даже не попытается. Пока какая-нибудь ушлая стерва не вонзит свои нечеловечески острые и твердые когти ему в мошонку. Или в ухо…

– Ты тоже заметил это свойство их ногтей – превращаться в когти? – улыбнулся я.

– Эти когти мне сосок протыкали, прежде чем откусить его щипчиками для сахара, – мрачно отозвался брат. – И еще много где оставили свои отметины…

Я предпочел не вдаваться в столь интимные подробности.

В тот вечер Акулина официально надела на меня намордник – свою туфельку, как и предлагали некоторые дамы. Теперь я ношу её постоянно, если от меня не требуется что-то говорить или лизать. Ни для чего иного мой рот практически больше не используется.

Что ж, это правильно. Я Стелька. Я и должна весь свой день ощущать аромат дамской ножки – в моём случае это ножка моей Хозяйки и Повелительницы. Госпожи Акулины, главной ведьмы города. Мой брат Коля (да простят меня жрицы Ордена за то, что я по-прежнему его так называю, хотя он давно откликается на Олю) – тот гордо носит прозвище Вонючка. Почему так – я не знаю. Но он всегда готов выполнить ЛЮБУЮ, самую извращенную фантазию любой дамы Ордена.

Мы с ним всегда служим на общих собраниях и праздниках нашего маленького извращенческого коллектива. Мы собираемся тайно, за надёжно закрытыми дверями, к тому же укрытые магическими ставами и тёмными заклятиями парочки опытных ведьм. На этих сборищах мы занимаемся таинственными вещами, о которых я даже во сне не вспомню, и о которых уж точно никогда никому не скажу.

Там мы с браткой прислуживаем собравшимся женщинам и выполняем самую грязную и страшную волшебную работу. Гореть нам за это в аду? Может быть. Очень может быть. Но как показывает общая статистика, преступлений в городе становится год от года всё меньше. Многие мужчины становятся рабами женщин и теряют свою волю? Не спорю, это так. Но и домашнего насилия у нас практически не бывает. Не говоря уж об изнасилованиях.

Пахом также получил весьма щедрую компенсацию за время, проведенное на ведьмином колу. Теперь он большой начальник. Все в городе перед ним заискивают и величают его уважительно Пахом Петрович. Он занимает самый большой кабинет в городской администрации и у него две секретарши – Катя и Марьяна. Которые никого к нему без предварительной записи и согласования не пускают.

Мы с Коляном как-то несколько дней работали в этом пафосном здании на набережной. Там всё чинно и благочестиво, как на кладбище. Там тишина и ковровые дорожки. Стук каблучков двух грозных секретарш Пахома почти не слышен – они умеют подкрадываться так, что и не заметишь. Возникают внезапно перед незадачливым посетителем, словно ниоткуда, как будто соткавшись из синего полумрака коридоров старинного особняка и, взяв того за галстук, строго так спрашивают: а вы, господин хороший, собственно по какому вопросу?

И господин хороший теряется, что-то мямлит, заикается, неловко кашляет и вдруг осознаёт, что и делать-то ему здесь совершенно нечего, и все его проблемы – так, пустяк, не стоят и минуты времени таких вот строгих и таинственных секретарш, не то что самого большого начальника!

И бегут незадачливые посетители из этого особняка как перепуганные кролики, забыв, зачем и приходили. Так что у